Пожалуйста, не нужно больше плакать. У тебя очень красивые глаза, их портят слёзы. Я вижу, как дрожат твои руки, когда ты прячешь волосы под чёрной косынкой, как нервно ты кусаешь губы, пытаясь подавить горестный вой. Как жаль, что я больше не могу подойти к тебе, обнять и сказать, что всё хорошо...
Когда-нибудь это должно было случиться, верно? Той ночью я слышал, как бьют часы, отсчитав последние крупинки моего времени. Моя минута пришла. Теперь мне остаётся лишь ждать тебя — там, за чертой, откуда нет возврата.
Не уходи из комнаты, прошу, ведь я уже не могу встать и последовать за тобой, чтобы не потерять из виду. Сегодня я вижу тебя в последний раз и никак не могу наглядеться. Хочу получше запомнить, как ты выглядишь — когда мы встретимся снова, ты будешь совсем другой.
Когда-нибудь это должно было случиться, верно? Той ночью я слышал, как бьют часы, отсчитав последние крупинки моего времени. Моя минута пришла. Теперь мне остаётся лишь ждать тебя — там, за чертой, откуда нет возврата.
Не уходи из комнаты, прошу, ведь я уже не могу встать и последовать за тобой, чтобы не потерять из виду. Сегодня я вижу тебя в последний раз и никак не могу наглядеться. Хочу получше запомнить, как ты выглядишь — когда мы встретимся снова, ты будешь совсем другой.
Не бросай меня, только не бросай! Не отходи от меня, держись поближе. Мне очень страшно без тебя. Я, как и ты, не знаю, что там дальше — и есть ли там что-нибудь вообще, или меня ждёт лишь вязкая, холодная темнота и тишина, с которой я вынужден буду разделить вечность...
Пожалуйста, не плачь. Вытри слёзы. Моё время остановилось, но твоё по-прежнему продолжается. Твоим песочным часам предстоит сделать ещё много оборотов. Я больше никогда, быть может, не увижу солнца, голубого неба, зелёной травы, больше никогда не обниму тебя, не погуляю с тобой по набережной, как прежде. А у тебя ещё всё впереди.
Свеча в твоих руках почти догорела, а раскатистое пение священника скоро закончится. Я так не хочу этого. Я готов сколько угодно оставаться здесь, среди вас, даже таким, какой я сейчас — немым, неподвижным, — лишь бы оттянуть минуту нашего расставания.
Подойди ко мне, не бойся. Я тоже хочу попрощаться. До нашей следующей встречи ещё долгие годы... Не надо бояться. Я, наверное, уже и не похож на себя прежнего, но это всё равно я, правда?
Умоляю, не нужно плакать. Этим мне не помочь. Ты сделаешь себе только хуже.
Я никогда ещё так сильно не хотел жить. Ради тебя. Мы так много не увидели, не сделали, не успели. Но я не могу вернуться. Мои песочные часы опустели навсегда.
Пригоршни земли с нарастающей скоростью грохочут по крышке гроба, и их чёртов стук мешает мне услышать, что ты говоришь. Однако мои прежние опасения не подтвердились, и я могу продолжать видеть тебя. Ты стоишь, закрыв руками лицо, и я понимаю, что подруга рядом не просто обнимает тебя — она держит, чтобы ты не бросилась вслед за мной в полузарытую могилу, прямо на припорошенную землёй бархатную крышку гроба, на которой продолжает издевательски блестеть в падающих в сырую яму солнечных лучах испачканный липким песком, но по-прежнему сияющий позолоченный крест.
Звуки снаружи становятся всё тише и глуше, и я с жадностью ловлю каждый из них — ведь это, быть может, последнее, что я услышу так же чисто, как при жизни, а не сквозь шум незримой завесы, разделяющей мир живых и мёртвых. Непроницаемая, глухая, вязкая темнота... Теперь я навечно привязан к песочному холмику, в котором уже укрепили высокий деревянный крест с табличкой. О том, кто здесь покоится, отныне будет сообщать лишь тонкая металлическая пластинка с выгравированными сухими строками: имя, фамилия, дата рождения и дата смерти. Сюда будут приходить люди, смотреть на числа и удивляться, почему я так мало прожил и что же со мной случилось...
Я знаю, кто будет проводить здесь больше всего времени.
Ты подходишь к могиле, твои губы дрожат, когда ты опускаешь на сырой холмик свежей земли искусственный венок, и мне становится невыносимо горько. Я никогда ни о чём не жалел, но теперь меня грызёт совесть. Не могу простить себе то, что я оставил тебя одну в этом жестоком мире.
Знаешь, если бы у меня были крылья, я непременно распростёр бы их над тобой на манер щита, чтобы укрыть тебя от всего зла, что есть на грешной земле.
Старуха с косой смогла отнять у меня жизнь, но отнять мою любовь к тебе у неё никогда не хватит сил, слышишь? Меня нет рядом, но я по-прежнему с тобой. Я стану тёплым летним ветром, который ерошит твои волосы, ласковыми лучами солнца, согревающими тебя. И когда-нибудь обязательно вернусь, чтобы больше тебя не покинуть.
Не плачь. Отныне ты никогда не одна. Теперь у тебя есть ангел-хранитель.
Я останусь с тобой.
Пожалуйста, не плачь. Вытри слёзы. Моё время остановилось, но твоё по-прежнему продолжается. Твоим песочным часам предстоит сделать ещё много оборотов. Я больше никогда, быть может, не увижу солнца, голубого неба, зелёной травы, больше никогда не обниму тебя, не погуляю с тобой по набережной, как прежде. А у тебя ещё всё впереди.
Свеча в твоих руках почти догорела, а раскатистое пение священника скоро закончится. Я так не хочу этого. Я готов сколько угодно оставаться здесь, среди вас, даже таким, какой я сейчас — немым, неподвижным, — лишь бы оттянуть минуту нашего расставания.
Подойди ко мне, не бойся. Я тоже хочу попрощаться. До нашей следующей встречи ещё долгие годы... Не надо бояться. Я, наверное, уже и не похож на себя прежнего, но это всё равно я, правда?
Умоляю, не нужно плакать. Этим мне не помочь. Ты сделаешь себе только хуже.
Я никогда ещё так сильно не хотел жить. Ради тебя. Мы так много не увидели, не сделали, не успели. Но я не могу вернуться. Мои песочные часы опустели навсегда.
Пригоршни земли с нарастающей скоростью грохочут по крышке гроба, и их чёртов стук мешает мне услышать, что ты говоришь. Однако мои прежние опасения не подтвердились, и я могу продолжать видеть тебя. Ты стоишь, закрыв руками лицо, и я понимаю, что подруга рядом не просто обнимает тебя — она держит, чтобы ты не бросилась вслед за мной в полузарытую могилу, прямо на припорошенную землёй бархатную крышку гроба, на которой продолжает издевательски блестеть в падающих в сырую яму солнечных лучах испачканный липким песком, но по-прежнему сияющий позолоченный крест.
Звуки снаружи становятся всё тише и глуше, и я с жадностью ловлю каждый из них — ведь это, быть может, последнее, что я услышу так же чисто, как при жизни, а не сквозь шум незримой завесы, разделяющей мир живых и мёртвых. Непроницаемая, глухая, вязкая темнота... Теперь я навечно привязан к песочному холмику, в котором уже укрепили высокий деревянный крест с табличкой. О том, кто здесь покоится, отныне будет сообщать лишь тонкая металлическая пластинка с выгравированными сухими строками: имя, фамилия, дата рождения и дата смерти. Сюда будут приходить люди, смотреть на числа и удивляться, почему я так мало прожил и что же со мной случилось...
Я знаю, кто будет проводить здесь больше всего времени.
Ты подходишь к могиле, твои губы дрожат, когда ты опускаешь на сырой холмик свежей земли искусственный венок, и мне становится невыносимо горько. Я никогда ни о чём не жалел, но теперь меня грызёт совесть. Не могу простить себе то, что я оставил тебя одну в этом жестоком мире.
Знаешь, если бы у меня были крылья, я непременно распростёр бы их над тобой на манер щита, чтобы укрыть тебя от всего зла, что есть на грешной земле.
Старуха с косой смогла отнять у меня жизнь, но отнять мою любовь к тебе у неё никогда не хватит сил, слышишь? Меня нет рядом, но я по-прежнему с тобой. Я стану тёплым летним ветром, который ерошит твои волосы, ласковыми лучами солнца, согревающими тебя. И когда-нибудь обязательно вернусь, чтобы больше тебя не покинуть.
Не плачь. Отныне ты никогда не одна. Теперь у тебя есть ангел-хранитель.
Я останусь с тобой.
Vad1m41k