Страшные истории и мистические истории

Мои чемоданы были уложены в багажник отцовского автомобиля. Я поцеловал на прощание маму и залез на заднее сидение.
За мной захлопнулась дверь и машина, рванув с места, поехала прочь от родного дома.
- Сынок, послушай меня. Сейчас у бабушки тебе будет лучше! – вдруг заговорил отец.
- Но я её даже не помню! Пожалуйста, папочка, давай вернёмся домой! Я буду сидеть так тихо, что вы с мамой меня и замечать не будете.
Отец свернул на обочину и резко дал по тормозам. То сжимая с силой руль, то отпуская, он несколько раз открывал рот и пытался что-то говорить, но из его уст не исходило даже звука.
Вздохнув поглубже отец всё же повернулся ко мне и хотел что-то сказать, но я его перебил:
- Вы с мамой больше не любите друг друга?
- Мы... ну... Мы всё-равно очень любим тебя, понимаешь? Ты для нас всё тот же маленький Максик, как и раньше...
Отец отвернулся и вытер слезу. Он не хотел этого показывать, но зеркало заднего вида подло транслировало все его эмоции. Я видел как ему было плохо и больно, и в тот момент мне меньше всего хотелось доставлять ему неудобства.
- А бабушка будет читать мне на ночь? – перевёл я тему разговора.
- Да, конечно! У тебя очень хорошая бабушка! Вот увидишь, она тебя очень любит и будет тебе до бесконечности рада.
Папа несколько раз шмыгнул носом и снова повернул ключ зажигания, но перед тем как тронуться он включил фары поскольку на улице стало сереть.
Отец, как и я, не хотел возвращаться к теме семейной ссоры и остаток пути мы болтали о зоопарке, в который ходили летом и о заезжем цирке с пьяным клоуном, которого стошнило прямо отцу на ботинки во время исполнения номера с публикой. Как же я был рад тогда, ведь после этого нам разрешили лично сфотографироваться с цирковыми животными и акробатами в ангаре, где они тренировались. Мы начали смеяться. Нам стало весело.
Но как это часто бывает, в самый весёлый момент какая-нибудь мелочь всё испортит...
- Вот блин! – выругался отец на весь салон автомобиля, - Я забыл заехать на заправку!
- Теперь нам не хватит бензина? – решил спросить я папу, заведомо зная ответ.
Он часто об этом забывал, вследствие чего мама постоянно ругала его за это. Иногда нам хватало горючего доехать домой, а иногда папе приходилось вызывать маме такси, а самому отправляться с канистрой к ближайшей заправке.
- Будем надеяться, сынок, что хватит. Так на чём мы там остановились? – улыбнувшись в зеркало заднего вида спросил папа.
Слово «остановились» будто прозвучало приказом для нашей машины и двигатель постепенно стал глохнуть.
- Приехали..., - приложив голову к рулю, очень сухо объявил отец.
- А к бабушке далеко ещё ехать? – всматриваясь в густую тьму через окно, спросил я.
- Ехать, сынок, не очень, а вот идти ещё прилично!
Папа достал телефон и стал всматриваться в ядовито-белый, выжигающий своей резкостью глаза, дисплей.
- Ну, класс! Ещё и сети нет! – С грустью в голосе, чуть слышно произнёс отец, - Марина права, я - хренов придурок!
- Ты не придурок, папа. Я тебя люблю и маму тоже, хоть она и постоянно тебя обзывает.
- Прости, Макс, я не должен был при тебе этого говорить! – извинился папа.

Некоторое время мы просто сидели в машине и молчали. Мне уже стало казаться, что придётся просидеть здесь до утра, но спустя пару минут папа всё же решил заговорить:
- Знаешь что?! А пойдём-ка мы с тобой пешком к бабушке, а? Это как ходить в поход, но только ночью.
- И по холоду, - дополнил я слова папы.
- ... и по холоду, - согласился он, немного приуныв.
- Выходи на улицу, а я возьму твои чемоданы.
- А как же машина? Мы оставим её здесь? – на всякий случай поинтересовался я, - Её никто не украдёт?
- Да никому она здесь не нужна, в такой-то глуши!
Потухли фары, щёлкнули замки на дверях и наши силуэты стали постепенно растворяться в чёрной пасти дремучего леса.
- Пап, а мы точно не заблудимся? – пройдя с десяток метров от машины, спросил я.
- Ну что ты, сынок?! Я же здесь вырос и эти тропы знаю как свои пять пальцев. Мы с друзьями ещё мальчишками все эти края истоптали своими босыми ногами. Тем более, смотри! У нас есть фонарик! – сказал папа и нажал на кнопку фонарика, который своим лучом света ударил вглубь леса. На лес опустился небольшой туман и свет фонарика выглядел как огромный световой меч из фильма.

Отец замедлил шаг и призадумавшись, отвёл немного взгляд в сторону. На его лице проскользнула лёгкая улыбка, которая, очевидно, пришла из воспоминаний о детстве. Папа часто рассказывал мне о том, как он проводил время в юном возрасте, а я очень любил его слушать. И в этот раз он решил рассказать мне о поверье их небольшой деревеньки.
- Давай, сынок, поторопись! Сейчас нам предстоит пройти тест на мужество!
- Ты это о чём, пап?
- Наш путь пролегает через местное кладбище. Остаётся только кое-что узнать!
- Что узнать, пап? – не на шутку испугавшись, спросил я.
- Боишься ли ты живых трууупооов? – очень протяжённо и пытаясь вызвать у меня лёгкий страх, завыл отец, подставив под свой подбородок фонарик.
Я засмеялся.
- Между прочим, ты зря смеёшься, - убрав фонарик от лица и снова зашагав вперёд, прервал мой смех папа, - У нас в деревне было поверье, что каждые шесть лет тридцать первого октября на кладбище восстают мёртвые. Это их ночь и они вправе делать что угодно. Взрослые в деревне всегда запирали наглухо двери и окна, боясь даже нос показать на улицу до рассвета.
- Они боялись мёртвых?
- Думаю, да. Но не просто мёртвых. На этом кладбище похоронено несколько поколений жильцов деревни и многие боялись встретить кого-то из родных этой ночью.
- А кого-то мертвецы уже убивали?
- Люди говорили, что мертвецы никого не убивают. Одни находят своего родственника и забирают его с собой, потому что очень скучают по нему на том свете.

Эта папина история не была похожа на предыдущие истории о рыбалке с ребятами на озере или о том, как его отец, а ныне мой покойный дедушка, брал папу на охоту.
- Однажды, в такую ночь, в двери деда Захара постучала его внучка, Варя. Она умерла от воспаления лёгких. Тогда ведь не просто было добраться из деревни в город, - не унимался рассказами отец.
- У вас не было машин?
- У нас не было ни машин, ни дорог. У нас были лошади с повозками, которые не смогли бы по такой грязи добраться к ближайшей больнице.
Я не знал ни деда Захара, ни его внучки лично, но мне почему-то было их ужасно жалко.
- Так вот, - продолжил рассказ отец, - Внучка Варя пришла к его дому и стала звать старика. Дед Захар долго не выдержал и открыл дверь. После этого его больше никто не видел.

Отец сделал очень продолжительную паузу, которой хватило, чтобы я по-настоящему испугался. Видимо он не понимал, насколько я труслив, да и вообще, посреди леса ночью не стоит рассказывать такие истории своему девятилетнему сыну. Но я понимаю, для чего это было сделано. В лесу полно капканов, волков, медведей и прочей недружелюбной живности, а я парень непоседливый, враз сбегу из дому в лес.
- Почему ты мне никогда не рассказывал эту историю? – с лёгкой дрожью в голосе спросил я.
- Да я вот только сейчас сам об этом вспомнил. Как же было жутко в детстве в эту ночь, – уже с серьёзным лицом, снова призадумавшись, произнёс папа и попросил меня ускорить шаг.

Какую-то часть пути я боялся всего. Где-то хрустнет палка, где-то закричит какой-то зверь, меня аж передёргивало. Длилось это до тех пор, пока не пошёл дождь, который заглушал посторонние звуки, доносящиеся из глубины леса.
Сначала это был небольшой дождик с редкими большими каплями, но потом пошёл настоящий ливень. Холодные, мерзкие капли дождя, пробирающие до костей, били по всему телу. Моя осенняя одежда не была рассчитана на такие погодные условия, и уже через минуту я был насквозь мокрым.
- Макс, поторопись! Нужно быстрее где-то спрятаться!
Папа взял меня за руку, переложив оба чемодана в другую, и потащил за собой. Его выражение лица немного настораживало. Он смотрел стеклянным взглядом вперёд и только сильнее тащил за собой.
- Может, немного помедленнее, ты мне ведь сейчас руку оторвёшь!
Но он не ослаблял хватку, а лишь смотрел вперёд. Несколько раз он поскальзывался и падал, таща за собой в грязь и меня.

Мокрые и грязные как две свиньи, будто только что сбежавшие из свинарника, мы вышли из леса.
- Вот оно! – вполголоса проговорил отец и встал, как вкопанный.
Впереди нас ждала опушка с кладбищем. Силуэты крестов и надгробий были еле видны, а тусклый свет «севшего» фонарика терялся в столбе дождя, который и не собирался прекращаться.
- Ты уверен, что нам нужно именно сейчас идти? Может, вернёмся к машине?
- Не переживай, сынок, деревня уже совсем близко!
Отец тяжёлым шагом ступил вперёд и потащил меня за собой.

Уже практически около кладбища у меня появилось ощущение, что на нас кто-то смотрит и, зайдя на территорию, до меня дошло, что это вовсе не ощущение.
Около одной из могил кто-то стоял и пристально следил за каждым нашим шагом, а ещё немного дальше кто-то, практически не шевелясь, рассматривал надгробный камень. Моё тело задрожало ещё сильнее, но не из-за холода. Меня стал сковывать страх. Ещё мгновенье и я взвизгну...
- Ни звука! – наклонившись ко мне, шепнул мне на ухо папа.
Он осторожно поставил чемоданы на землю, не спуская взгляда с незнакомца, затем взял меня на руки и стал потихоньку идти. Уже на втором шаге папа поскользнулся и мы свалились на землю, обратив внимание стоящих неподалёку, предположительно людей, на себя.
Барахтаясь в грязи среди давно заросших травой могил, мы пытались как можно быстрее подняться.
- Быстрее! Бежим! – закричал отец, как только встал на ноги.
- Я не могу! – в ужасе продолжая барахтаться в грязи, закричал я, - Я за что-то зацепился.

Я действительно из-за этого не мог подняться. Но это была не ветка или что-то там ещё. Из под земли стали вылезать руки и хватать нас с папой за ноги. Я стал визжать так громко, что оглушал сам себя.
Отец как-то сумел отбиться и вырвать меня из тех мерзких пальцев. Мы стали бежать изо всех сил.
Пока мы бежали я не мог не заметить, что из земли уже вылезали мертвецы целиком. В нос ударил запах сырости и гнили. Это был самый мерзкий запах из всех, что я мог слышать за свою не длинную жизнь.
- Дом! Бежим к нему! – крикнул папа и потащил меня в сторону старой деревянной постройки.

Дверь захлопнулась и мы в страхе забились в угол, надеясь, что нас здесь не тронут. Папа потушил фонарик и прошептал, - Отсидимся здесь до утра.
- А они нас здесь точно не найдут? – сквозь слёзы спросил я, ещё сильнее прижимаясь спиной к отцу и весь дрожа от страха.
- Я очень на это надеюсь! – еле слышным голосом, ответил папа.

Дождь стал успокаиваться. Редкие капли стучали по крыше, каждый раз заставляя нас содрогаться. Но не успели мы перевести дух, как около дома зашлёпали чьи-то шаги.
- Ааан... дреей..., – послышался чей-то мерзкий голос.
Я взглянул на папу и с испугом спросил:
- Он зовёт тебя?
Имя папы выговаривалось очень тихо и протяжённо, из-за чего сложилось ощущение, будто кто-то нарочно пытается ещё сильнее нас напугать!
- Ааан... дреей..., - не унимался кто-то с той стороны дома.
С улицы потянуло уже знакомым запахом гнили.
- Не может быть! – как-то странно отреагировал папа, слегка приоткрыв рот, то ли от удивления, то ли от страха.
И тут я заметил, что в его глазах блеснули слёзы. Он медленно пошёл к двери. В темноте раздался щелчок кнопки фонарика и комнату залил тусклый белый свет.
- Папа! Выключи фонарик! Они же нас заметят!
Папа приложил ухо к двери, подслушивая, что за ней происходит. Но тут же отскочил после того, как по ней кто-то не слабо ударил.
- Анндрееей... откроооой мнеее...
Казалось бы, что ничего сильнее меня уже напугать не сможет, но папа стоял как вкопанный и не издавал ни звука.
- Папочка! Пожалуйста! Пускай они уйдут! – сквозь слёзы и дрожащим голосом умолял отца.
Я подбежал к нему и схватил его за руку, и только после этого он обратил на меня внимание.
Присев на корточки он посмотрел на меня:
- Максим, послушай и запомни, что тебе надо сделать! – монотонным голосом проговорил отец.
- Нет, давай убежим, - перебил я его и попытался потащить за руку.
- Максим! – грозно произнёс отец, - Они двоих нас отсюда не выпустят! Этот дом очень ветхий, а тебя я им не отдам!
Я уже догадывался, что хочет сделать отец. Да и все эти разговоры и рассказы о дедушке давали понять, что папа по нему очень скучает и частенько мне казалось, что он винит себя в его смерти. Ведь это из-за него дедушка порезал себе ногу в речке когда доставал папу из водоворота, ещё тогда, в детстве, и через время умер от заражения крови. Отец не очень любил это рассказывать и понятно почему.
Пока папа объяснял мне, что я должен буду сделать, в одной из стен отвалилась доска и с улицы в дом сквозь темноту комнаты стала пробираться чья-то мерзкая рука. Я не сдержался и крикнул от страха.
- Максим! Ты всё понял, что я тебе сказал? – с той же строгостью спросил отец и пошёл к двери.
Я стоял посреди заброшенного дома почти в полной темноте и от страха не мог сдвинуться с места.

- Папа! Это я, Андрей! – приложив голову к двери, сказал отец.
На улице всё затихло, и лишь знакомый уже голос произнёс своё протяжное, - Аннндреееей...
Какое-то время отец всё ещё молчал, но потом сквозь слёзы выдавил из себя:
- Пап, я так скучал по тебе!
Мне так стало жалко отца, что я, пересилив свой страх медленно подошёл к нему и снова взял за руку.
- Здесь твой внук? Представляешь, он уже совсем взрослый! Хочешь с ним поговорить?
И тишину снова сменил пробирающий до костей тихий хриплый голос, - Аааннндрееейй.
Папа заплакал, присел на порог и обратился ко мне:
- Нам двоим не сбежать... Ему нужен я! Ты помнишь наш план?
- Нет, папочка, пожалуйста! Я один не пойду!
- Пойдёшь! – строго приказал отец.
Он поднялся и пошёл к задней части дома, снова включил фонарик и стал светить на стену из гнилых досок.
- Как только я открою дверь - ты бежишь!
Я подбежал к нему и обнял его изо всех своих детских сил.
- Я люблю тебя, папочка! – прошептал я
- Я тоже тебя люблю, мой Максик, - в ответ прошептал папа и крепко меня обнял.

Тишину комнаты прервал звук ломающейся доски. Папа бил ногами в стену что было сил, пока несколько досок не отвалились и не открыли проход на улицу.
- А теперь, беги, Максим!
Он вышвырнул меня через только что проделанную дыру на улицу, а сам побежал к дверям.
Заскрежетал засов и двери открылись. Последнее что я увидел, как на пороге стоял силуэт, едва подсвеченный сдыхающим фонариком.

Выбора не было. Я бежал со всех ног в направлении, куда сказал папа. Дождь хоть и прекратился, но той пакости, которой он оставил после себя в виде размокшей грязи, было достаточно, чтобы добавить мне проблем при побеге. Спотыкаясь и поскальзываясь я, казалось, больше падал, чем бежал. И хоть смелости мне не хватило обернуться назад, чтобы удостовериться в том, что за мной никто не гонится, я чувствовал чей-то взгляд на себе.
Выбежав на тропинку я что есть сил помчал на своих обросших грязью ногах в деревню. Добежав до первого дома я стал стучать что есть мочи в двери, но мне никто не открыл. Так было и со следующими несколькими домами, пока в одном из них со мной кто-то не заговорил.
Я стучал в двери что есть сил, сбивая себе руки в кровь но не чувствуя при этом боли.
- Уходи! Мне ещё не время! – вдруг прозвучал чей-то женский голос из-за закрытой двери.
- Пожалуйста! Откройте! Мне так страшно! – захлёбываясь слезами вперемешку с кладбищенской землёй, кричал я.
- Ты кто такой? – вновь спросили меня.
- Я - Максим! А моего папу зовут Андрей, его забрали мёртвые! – немного задыхаясь от истерики, отвечал я.
Но в ответ лишь была тишина. И вдруг, краем уха я услышал довольно знакомое, то ли шипение, то ли шуршание, а с той стороны откуда я прибежал, лёгкий ветер нёс страшно-знакомый запах гнили.
- Маша, отойди от двери! Хочешь чтоб тебя забрали? – раздался мужской голос всё за той же предательски запертой дверью.
- Да погоди ты, Назар! Этот вроде не из наших! – отвечал женский голос.
- Пожалуйста! Впустите! Они уже здесь! – умолял я хозяев дома.

И уже не надеясь на спасение я услышал, как что-то щёлкнуло по ту сторону двери, а после этого, дверь открылась. На меня смотрели пожилая женщина и пожилой мужчина, только мужчина смотрел на меня через прицел ружья.
Сначала они были оба в ступоре. Видимо, на это повлияла моя пропитанная дождём и грязью одежда. Но потом женщина, которую, как я понимал, зовут Маша, спросила:
- Ты как здесь?
- Мы пошли через кладбище... а потом они стали вылезать... а папа меня спас..., - сглатывая слёзы всё с той же землёй, пытался объяснить я.
- Смотри, Назар! Он же розовенький! Заходи скорее, они уже рядом, - довольным голосом обратилась тётя Маша к дяде Назару и, буквально, затащила меня в дом.
Осторожно выглянув на улицу через прицел ружья, дядя Назар торопливо закрыл дверь и, проверив засовы, направился к нам.
- Ну-с, дружок! А теперь рассказывай, что у тебя там случилось и как ты оказался в нашей глуши, ещё и в такой неблагополучный день! – повесив на вешалку ружьё, обратился ко мне хозяин дома.
Пока тётя Маша меня отмывала от грязи и поила меня молоком со свежеиспечёнными булочками, которые никак не хотели лезть мне в глотку, я рассказал что произошло.

В тот вечер, когда они меня впусти к себе в дом, время будто замедлилось. Я никак не мог выбросить из головы случившееся, постоянно прокручивая всё это у себя в голове.
Хоть мне и удалось сбежать, но я всё так же сильно скучал по папе и не мог сдерживать слёзы, даже когда через несколько дней за мной приехала мама. Для меня в тот злосчастный вечер всё закончилось удачно, но, могу поклясться, что часам к трём ночи, когда тётя Маша с дядей Назаром уснули, я отчётливо слышал чьи-то шаги за дверью и до боли в сердце знакомый голос, который протяжённо шептал, - Маааксиииим....