Несколько рядов старых кресел на пустыре, тонущем в июньской траве. Несколько старых ив, которые помнят... Человек, бредущий вечерним подгорьем, мог видеть престранную картину - группа людей созерцает пустоту. Посиживают себе в скрипучих креслах. Молчат. Смотрят... Э-э-э, нет - ещё и слушают что-то.
Театр всюду. Тем вечером в нашем городе он сошёл со сцены и рассыпался рекой звуков и событий по всему Тобольску, соткав из теней зыбкую, но вполне осязаемую картину мира.
Обычный автобус везёт тебя знакомым ежедневным путём. Но спектакль уже начался, и диалог, звучащий в наушниках, звуки города (а творческая группа фиксировала пение местных птиц, скромные голоса тобольских фонтанов и многое ещё другое), мягко уводят тебя из реальности. И если довериться им, то уже и согорожане видятся персонажами великой пьесы, финал, которой неизвестен, но предопределён.
Театр всюду. Тем вечером в нашем городе он сошёл со сцены и рассыпался рекой звуков и событий по всему Тобольску, соткав из теней зыбкую, но вполне осязаемую картину мира.
Обычный автобус везёт тебя знакомым ежедневным путём. Но спектакль уже начался, и диалог, звучащий в наушниках, звуки города (а творческая группа фиксировала пение местных птиц, скромные голоса тобольских фонтанов и многое ещё другое), мягко уводят тебя из реальности. И если довериться им, то уже и согорожане видятся персонажами великой пьесы, финал, которой неизвестен, но предопределён.
А дальше, путь пеший - сквозь пространство и времена. Путь, на котором, опять же, всё знакомо. И про каждый камень здесь ты можешь рассказать длинную историю, а про некоторые и две. Но тебе не хочется рассказывать. Нужно просто идти белой тесниной Софийского ущелья для того, чтобы вырваться в бескрайность нижнего посада и слушать.
Слушать диалоги, которых не могло бы быть в реальности, истории, непрожитые кем-то в иных временах и меж ними. И вполне прожитые - пережитые тоже... Слушать. Слышать.
Проводники ведут тебя... Тебе нужны в этих краях проводники?! Принимаешь условия и выходишь на подвесной мостик. И уже не родная Курдюмка лениво течёт внизу, но река Смородина. А значит и сама переправа не так проста.
Среди родных теней продолжаешь путь. Девочка на велосипеде тарахтит звоночком... Старая акация, которую ты знал вздорным кустиком... Дом, умевший светится десятками окон, теперь сурово хмурится битыми глазницами. История, которую ты слышишь уже не в наушниках - ты просто пьёшь её, ловя горлом тугую струю, лупящую из водоразборной колонки.
Слушать диалоги, которых не могло бы быть в реальности, истории, непрожитые кем-то в иных временах и меж ними. И вполне прожитые - пережитые тоже... Слушать. Слышать.
Проводники ведут тебя... Тебе нужны в этих краях проводники?! Принимаешь условия и выходишь на подвесной мостик. И уже не родная Курдюмка лениво течёт внизу, но река Смородина. А значит и сама переправа не так проста.
Среди родных теней продолжаешь путь. Девочка на велосипеде тарахтит звоночком... Старая акация, которую ты знал вздорным кустиком... Дом, умевший светится десятками окон, теперь сурово хмурится битыми глазницами. История, которую ты слышишь уже не в наушниках - ты просто пьёшь её, ловя горлом тугую струю, лупящую из водоразборной колонки.
Королева снов