Толпа ревела как разбуженный вулкан,
И с плахи покатилась голова,
Под вопли оголтелых горожан,
В багрец окрасилась пожухлая трава.
Молва ходила о бездарном палаче,
Джон Кетч "работу" снова запорол,
И весь в крови на этом портаче,
Его строчённый, вороной камзол.
Рубил он смаху, но никак не сгоряча,
Любил свой труд - больной или дурак,
И Джона Кетча как садиста-палача,
Знал и Король и служка и рыбак.
И с плахи покатилась голова,
Под вопли оголтелых горожан,
В багрец окрасилась пожухлая трава.
Молва ходила о бездарном палаче,
Джон Кетч "работу" снова запорол,
И весь в крови на этом портаче,
Его строчённый, вороной камзол.
Рубил он смаху, но никак не сгоряча,
Любил свой труд - больной или дурак,
И Джона Кетча как садиста-палача,
Знал и Король и служка и рыбак.