В лесу, где доставали небо ели,
В глуши среди деревьев и болот,
Где птицы свои песни пели,
А пчёлы в улье охраняли мёд
Стоит изба из брёвен на поляне.
С заросшей крышей, треснутым окном.
Гнилые стены в сорняках, в бурьяне.
Проплесневел и покосился дом.
В том доме дряхлый обитал старик
До пояса седая борода.
И каждый раз, услышав дуба скрип,
Не мешкая спешил туда.
В глуши среди деревьев и болот,
Где птицы свои песни пели,
А пчёлы в улье охраняли мёд
Стоит изба из брёвен на поляне.
С заросшей крышей, треснутым окном.
Гнилые стены в сорняках, в бурьяне.
Проплесневел и покосился дом.
В том доме дряхлый обитал старик
До пояса седая борода.
И каждый раз, услышав дуба скрип,
Не мешкая спешил туда.
Он верил, что деревья живы,
Которые здесь сотни лет стоят,
Что вместо сока и волокон кровь и жилы,
И что Они друг с другом говорят.
Лес был укрыт густым туманом,
Пронизан иглами лучей.
Старик, воспользовавшись жутким планом,
Деревьям в жертву приносил людей.
Продолжил дед древнее дело
Своих предтечей, праотцов.
Закапывал он человеческое тело,
Питая корни кровью мертвецов...
Которые здесь сотни лет стоят,
Что вместо сока и волокон кровь и жилы,
И что Они друг с другом говорят.
Лес был укрыт густым туманом,
Пронизан иглами лучей.
Старик, воспользовавшись жутким планом,
Деревьям в жертву приносил людей.
Продолжил дед древнее дело
Своих предтечей, праотцов.
Закапывал он человеческое тело,
Питая корни кровью мертвецов...
Саша Миронов