Гул земли - это неизученное природное явление, которое многие слышали на протяжении многих столетий. Главной его визитной картой является - паника людей, что слышат его.
Многие ученые утверждают, что это всего лишь звуковая галлюцинация или следствие движения тектонических плит - это не правда, а бывает так, что правду лучше не знать.
Что это за завывания знает лишь мой отец, который сейчас погребён под слоем земли. До своей смерти он пробыл шесть лет в психушке, пока не перегрыз себе вены.
Мой отец был по-настоящему особенным, ведь он слышал этот гул вживую три раза. Он рассказывал мне, как впервые услышал его в шесть лет.
Идя по лесу и собирая грибы с моей бабушкой, отец услышал легкое завывание. Сначала, оно было тихое, но буквально через тридцать секунд легкий звук перерос в огромный бас. Моя бабушка тоже слышала его, но в какой-то момент все звуки для неё пропали, когда она увидела своего сына, забившегося в эпилепсии.
Многие ученые утверждают, что это всего лишь звуковая галлюцинация или следствие движения тектонических плит - это не правда, а бывает так, что правду лучше не знать.
Что это за завывания знает лишь мой отец, который сейчас погребён под слоем земли. До своей смерти он пробыл шесть лет в психушке, пока не перегрыз себе вены.
Мой отец был по-настоящему особенным, ведь он слышал этот гул вживую три раза. Он рассказывал мне, как впервые услышал его в шесть лет.
Идя по лесу и собирая грибы с моей бабушкой, отец услышал легкое завывание. Сначала, оно было тихое, но буквально через тридцать секунд легкий звук перерос в огромный бас. Моя бабушка тоже слышала его, но в какой-то момент все звуки для неё пропали, когда она увидела своего сына, забившегося в эпилепсии.
Как оказалось, мой отец обладал не только отличным слухом, но и был по-своему особенно чувствительным к этому гулу.
Спустя пятнадцать лет он стал молодым, но успешным учёным по изучению акустико-гравитационных волн, нашел жену и спустя четыре года родился я.
Когда мне исполнилось пятнадцать, мы решили всей семьёй отпраздновать повышение папы. Собрались отмечать с дядей и его детьми на опушке леса. И тогда все мы, кроме отца, впервые услышали этот гул. Его невозможно описать, но я его никогда не забуду. Можно найти его в интернете, но это совсем не-то. Не знаю как, но если записать его на видео, то он будто теряет некоторые басы или даже, они просто не записываются, аппаратура совсем не та. Проблема в том, что именно эти потерянные басы и портят всё впечатление, без них он просто похож на громкое, но низкое завывание ветра.
Так вот, в тот момент мой отец схватился за голову и упал на колени. Из-за гула мы не сразу заметили это. Дядя подбежал к нему и хотел привести в чувства, но отец, лишь что-то бормотал.
Гул длился всего минуту и всё это время, отец корчился от боли в голове, но в какой-то момент он резко упал на руки и его стошнило.
Спустя тридцать четыре года, мой отец, видимо стал более устойчивым к этому звуку, но не полностью.
Помню, он говорил:
- Это было так, будто частоту звука бензопилы усилили в сотни раз, но при этом сохранили громкость на уровне жужжания комара. Но всё это было так, будто этот звук пытается запрятать в себе что-то...
После этого случая мой отец стал другим, более отстранённым и нервным. В какой-то момент он не выдержал, ушел из семьи, оставил нам двухкомнатную квартиру в Москве, большой дачный дом и все сбережения, а это было сорок миллионов. Еще он взял десять миллионов и накупил себе всякой аппаратуру для исследований, которые он проводил далеко за пределами города. Построил себе маленькую хибару возле одного села и начал изучать гул земли.
Когда я подрос, то часто ездил к нему, примерно три раза в год, всё же мне было интересно, чем он занимался, пока однажды...
В общем, я приехал как обычно. Отец всё хвастался тем, что ему удалось создать аппарат, который сможет полностью записать гул без потерь. Еще до этого он обнаружил, что гул чаще всего встречается там, где его еще не было. Отец отметил на карте некоторые места, где завывания еще не было и одно из этих мест было возле этого места, где мы находились.
Он расставил эти аппараты для записи в четырех местах и говорил, что если он сможет записать гул, то и сможет убрать из него лишние частоты и услышать то, что он когда-то уже слышал, но за пеленой лишнего тумана.
После этого, прошло четыре года. Мой отец значительно постарел, но не потерял былого азарта.
Помню, уехал от него зимой, а приехал летом.
Я подъехал к его хибарке. Вместо неё моему взору представилось пепелище, возле которого сидел и раскачивался мой отец, который полностью поседел, несмотря на то, что буквально несколько месяцев назад у него не было ни одного белого волоска.
Я подошёл к нему, он на меня никак не реагировал. Отец лишь шептал: "Никто. Никогда. Не должен. Слышать. Это". - Он повторял эти слова вразнобой, но я написал их как надо.
В тот день моего отца, забрали в психушку. Перед тем, как его погрузили в машину, он вырвался, подбежал ко мне и схватил за плечи.
- Артём, ты... - Было видно, что он будто пытается о чем-то предупредить, но по его отчаянному и влажному лицу становилось ясно, что предупреди он или нет, это уже нечего не изменит. - Это были... Были слова... Полностью... Будто миллиарды голосов говорили... Они говорили...
Его резко оттащили и после увезли в психушку, где спустя шесть лет, он перегрыз себе вены - это было единственное удавшееся самоубийство из десятков попыток.
Что я могу сказать напоследок? Говорят, наследственность передаётся через три поколения. Если это правда, то я молюсь на то, чтобы мой внук, никогда не услышал это завывания. Хотя больше всего я боюсь, что он всё-таки услышит, и как мой отец, будет пытаться найти разгадку и возможно найдет, но не сойдет с ума окончательно, а решит, выложит в интернет то, что услышал, а после этого перережет себе вены, где-нибудь в ванной.
И весь мир узнает, что скрывает гул земли.
Спустя пятнадцать лет он стал молодым, но успешным учёным по изучению акустико-гравитационных волн, нашел жену и спустя четыре года родился я.
Когда мне исполнилось пятнадцать, мы решили всей семьёй отпраздновать повышение папы. Собрались отмечать с дядей и его детьми на опушке леса. И тогда все мы, кроме отца, впервые услышали этот гул. Его невозможно описать, но я его никогда не забуду. Можно найти его в интернете, но это совсем не-то. Не знаю как, но если записать его на видео, то он будто теряет некоторые басы или даже, они просто не записываются, аппаратура совсем не та. Проблема в том, что именно эти потерянные басы и портят всё впечатление, без них он просто похож на громкое, но низкое завывание ветра.
Так вот, в тот момент мой отец схватился за голову и упал на колени. Из-за гула мы не сразу заметили это. Дядя подбежал к нему и хотел привести в чувства, но отец, лишь что-то бормотал.
Гул длился всего минуту и всё это время, отец корчился от боли в голове, но в какой-то момент он резко упал на руки и его стошнило.
Спустя тридцать четыре года, мой отец, видимо стал более устойчивым к этому звуку, но не полностью.
Помню, он говорил:
- Это было так, будто частоту звука бензопилы усилили в сотни раз, но при этом сохранили громкость на уровне жужжания комара. Но всё это было так, будто этот звук пытается запрятать в себе что-то...
После этого случая мой отец стал другим, более отстранённым и нервным. В какой-то момент он не выдержал, ушел из семьи, оставил нам двухкомнатную квартиру в Москве, большой дачный дом и все сбережения, а это было сорок миллионов. Еще он взял десять миллионов и накупил себе всякой аппаратуру для исследований, которые он проводил далеко за пределами города. Построил себе маленькую хибару возле одного села и начал изучать гул земли.
Когда я подрос, то часто ездил к нему, примерно три раза в год, всё же мне было интересно, чем он занимался, пока однажды...
В общем, я приехал как обычно. Отец всё хвастался тем, что ему удалось создать аппарат, который сможет полностью записать гул без потерь. Еще до этого он обнаружил, что гул чаще всего встречается там, где его еще не было. Отец отметил на карте некоторые места, где завывания еще не было и одно из этих мест было возле этого места, где мы находились.
Он расставил эти аппараты для записи в четырех местах и говорил, что если он сможет записать гул, то и сможет убрать из него лишние частоты и услышать то, что он когда-то уже слышал, но за пеленой лишнего тумана.
После этого, прошло четыре года. Мой отец значительно постарел, но не потерял былого азарта.
Помню, уехал от него зимой, а приехал летом.
Я подъехал к его хибарке. Вместо неё моему взору представилось пепелище, возле которого сидел и раскачивался мой отец, который полностью поседел, несмотря на то, что буквально несколько месяцев назад у него не было ни одного белого волоска.
Я подошёл к нему, он на меня никак не реагировал. Отец лишь шептал: "Никто. Никогда. Не должен. Слышать. Это". - Он повторял эти слова вразнобой, но я написал их как надо.
В тот день моего отца, забрали в психушку. Перед тем, как его погрузили в машину, он вырвался, подбежал ко мне и схватил за плечи.
- Артём, ты... - Было видно, что он будто пытается о чем-то предупредить, но по его отчаянному и влажному лицу становилось ясно, что предупреди он или нет, это уже нечего не изменит. - Это были... Были слова... Полностью... Будто миллиарды голосов говорили... Они говорили...
Его резко оттащили и после увезли в психушку, где спустя шесть лет, он перегрыз себе вены - это было единственное удавшееся самоубийство из десятков попыток.
Что я могу сказать напоследок? Говорят, наследственность передаётся через три поколения. Если это правда, то я молюсь на то, чтобы мой внук, никогда не услышал это завывания. Хотя больше всего я боюсь, что он всё-таки услышит, и как мой отец, будет пытаться найти разгадку и возможно найдет, но не сойдет с ума окончательно, а решит, выложит в интернет то, что услышал, а после этого перережет себе вены, где-нибудь в ванной.
И весь мир узнает, что скрывает гул земли.