Безумие... и мозговой голод.
Безумие – есть следствие и есть последствие. Ты много времени проводишь взаперти и выходишь лишь тогда, когда тебя тащат на "работу" - работать на станках или клеить бумажные пакетики под чутким надзором охранников. За пеленой холода скрывается презрение. Пока ты на работе, ты думаешь "Оставьте меня одного!". Когда же тебя возвращают в привычную темноту с её странными силуэтами, ты думаешь "Пожалуйста... не уходите, побудьте со мной ещё немного!".
К тебе давно уже не приходил тот, кому хотелось выговориться, покричать. Ты был для него своеобразной подушкой для визга, но остался ненужным или забытым за ненадобностью.
Та сущность, что каждый раз носит тебе еду... ты уже давно догадался, что он не человек. Но сколько бы ты не пробовал заговорить с ним, он сохраняет холодное молчание.
Безумие – есть следствие и есть последствие. Ты много времени проводишь взаперти и выходишь лишь тогда, когда тебя тащат на "работу" - работать на станках или клеить бумажные пакетики под чутким надзором охранников. За пеленой холода скрывается презрение. Пока ты на работе, ты думаешь "Оставьте меня одного!". Когда же тебя возвращают в привычную темноту с её странными силуэтами, ты думаешь "Пожалуйста... не уходите, побудьте со мной ещё немного!".
К тебе давно уже не приходил тот, кому хотелось выговориться, покричать. Ты был для него своеобразной подушкой для визга, но остался ненужным или забытым за ненадобностью.
Та сущность, что каждый раз носит тебе еду... ты уже давно догадался, что он не человек. Но сколько бы ты не пробовал заговорить с ним, он сохраняет холодное молчание.
И ты снова остаёшься один. Теперь даже крики этого сумасшедшего тебя не спасают. За отсутствием информации мозг начинает сам её формировать и из темноты к тебе подступают жаждущие твоего страха тени. Они беззвучно приближаются к тебе, а ты можешь лишь жаться спиной к холодной стене, точно примерзая к ней.
Хочется выть, кричать, плакать, рвать на себе волосы, безумно смеяться и снова плакать. Но всё, что ты можешь - тихо скулить от раздирающего страха. Слезы замирают где-то в уголках глаз и не могут скатиться по щекам.
Тот, кто победил тебя... ради того чтобы прекратить свои мучения, ты готов пасть ниц перед ним, лизать ботинки и, рыдая, молить, молить и ещё раз молить об избавлении.
Но он всё не приходит и не приходит.
И ты, несмотря на все свои убеждения, чувствуешь его полную безоговорочную победу. Хотя бы потому, что он, хоть и сумасшедший, но полностью свободен.
Очки, которые так любезно были возвращены охраной, былой пользы не приносят, однако им теперь есть другое применение. Надо всего лишь-то окончательно разбить их, взять самый острый осколок и провести по выступающим зелёным венам. Почему-то боли нет совсем и есть лишь ощущение чего-то текучего и горячего на руке.
Темнота..
– Очнись..
"Нет... не хочу.. оставьте меня..."
– Очнись, пожалуйста... – мягкий чуть дрожащий голос явно пытался вывести пикового из состояния, в котором тот пребывал.
"Нет... не надо..."
- Вару... проснись... ты сможешь... ты всегда был сильным и хитрым.
"Я... не хочу..."
Зеленоватые ресницы дрогнули. Вару приоткрыл глаза и сплошной белый цвет ударил по ним. Так... попытка номер два. Парень сфокусировал зрение. То, на чем он лежал, было явно не холодный тюремный пол.
– Где я? – тихо прохрипел мальчик, мучительно сглатывая.
– Вару... ты в госпитале... – непривычно робко ответил обладатель длинных голубых локон. Дункель смотрел на брата с беспокойством, без тени обычной ненависти.
А проснулся ли ты?
Хочется выть, кричать, плакать, рвать на себе волосы, безумно смеяться и снова плакать. Но всё, что ты можешь - тихо скулить от раздирающего страха. Слезы замирают где-то в уголках глаз и не могут скатиться по щекам.
Тот, кто победил тебя... ради того чтобы прекратить свои мучения, ты готов пасть ниц перед ним, лизать ботинки и, рыдая, молить, молить и ещё раз молить об избавлении.
Но он всё не приходит и не приходит.
И ты, несмотря на все свои убеждения, чувствуешь его полную безоговорочную победу. Хотя бы потому, что он, хоть и сумасшедший, но полностью свободен.
Очки, которые так любезно были возвращены охраной, былой пользы не приносят, однако им теперь есть другое применение. Надо всего лишь-то окончательно разбить их, взять самый острый осколок и провести по выступающим зелёным венам. Почему-то боли нет совсем и есть лишь ощущение чего-то текучего и горячего на руке.
Темнота..
– Очнись..
"Нет... не хочу.. оставьте меня..."
– Очнись, пожалуйста... – мягкий чуть дрожащий голос явно пытался вывести пикового из состояния, в котором тот пребывал.
"Нет... не надо..."
- Вару... проснись... ты сможешь... ты всегда был сильным и хитрым.
"Я... не хочу..."
Зеленоватые ресницы дрогнули. Вару приоткрыл глаза и сплошной белый цвет ударил по ним. Так... попытка номер два. Парень сфокусировал зрение. То, на чем он лежал, было явно не холодный тюремный пол.
– Где я? – тихо прохрипел мальчик, мучительно сглатывая.
– Вару... ты в госпитале... – непривычно робко ответил обладатель длинных голубых локон. Дункель смотрел на брата с беспокойством, без тени обычной ненависти.
А проснулся ли ты?
Unicode
Интересные ходы с использованием второго лица. Очень атмосферно и красиво написано.
Одно но, но наверное больше лично для меня - то, что всё это сон или кома - слишком просто, да и спойлериться самим названием. Но это лично как по мне.
👍 5 👍