В детстве родители каждое лето вывозили меня на море. Комнаты мы снимали у разных людей и все они не нравились моим родителям: то грязный дом, то грубые неприветливые хозяева, то у мамы пропало золотое украшение, которое она положила на полочку... Как-то раз мы сняли комнату у семьи, в которой были двое весёлых мальчишек - двойняшек моего возраста. Они были настолько похожими и неразлучными, что мне иногда казалось, будто они читают мысли друг друга. Всегда было забавно наблюдать, как не вполне трезвые прохожие приморского городка трясли головой и протирали глаза, видя братьев и полагая, что двоится в глазах, бормоча: "Допился". Мальчишек звали Миша и Гриша или, как иногда говорили их родители: "Ну, ты", потому что даже они путались кто из них кто. Я подружилась с пацанами и они поделились со мной секретом, который знали только они: у Миши были идеально ровные зубы, а у Гриши зуб рядом с правым верхним клыком немного выпирал. Особо заметно это не было, но если знать секрет и при хорошем освещении внимательно присмотреться, то можно было определить, кто из них Миша, а кто Гриша. К концу отдыха, как и полагается в одиннадцать лет мы повлюблялись: парни в меня, а я в них. Меня это не смущало, любовь была детская и дружеская, я просто влюбилась в них обоих, а мальчишки меня делили чуть ли не до первой драки в их жизни. Я предложила им тянуть спички и счастливую вытянул Миша. Гриша расплакался от детской обиды.
Потом мы уехали. На следующее лето родители снова договорились с этой семьёй, их, наконец-то, всё устроило в домовладельцах и я снова встретилась с братьями. Мы всё так же хорошо дружили, но больше времени сначала я проводила с Мишей. Гриша тоже меня развлекал и, когда Миша отчего-то начал от меня отдаляться, Гриша стал моим послушным и приятным "хвостиком", что двенадцатилетней девчонке очень льстило. Миша становился всё более и более хмурым, временами они переругивались, непонятно почему и я однажды подслушала, как Миша потребовал у Гриши не идти на поводу у Марины. Меня зовут Лена, так что наличие потенциальной соперницы задело мою девичью гордость.
Потом мы уехали. На следующее лето родители снова договорились с этой семьёй, их, наконец-то, всё устроило в домовладельцах и я снова встретилась с братьями. Мы всё так же хорошо дружили, но больше времени сначала я проводила с Мишей. Гриша тоже меня развлекал и, когда Миша отчего-то начал от меня отдаляться, Гриша стал моим послушным и приятным "хвостиком", что двенадцатилетней девчонке очень льстило. Миша становился всё более и более хмурым, временами они переругивались, непонятно почему и я однажды подслушала, как Миша потребовал у Гриши не идти на поводу у Марины. Меня зовут Лена, так что наличие потенциальной соперницы задело мою девичью гордость.
Никаких Марин среди соседских детей я не знала, поэтому как-то дипломатично спросила мать моих поклонников, с какой Мариной дружат ребята. Женщина как раз готовила ужин, услышав это, она уронила ложку в кастрюлю, нахмурилась и буркнула что-то невразумительное, на мою повторную попытку разведать ответила немного грубовато, из-за чего я стушевалась, но не оставила попыток разузнать, в чём здесь дело. Отец парней на коварный вопрос, заданный с моим самым располагающим выражением невинных глаз, просто сказал, что не хочет об этом говорить. Любопытство меня уже просто разбирало, но из детского представления о кокетстве, спросить мальчишек я не решалась. В день отъезда Миша отвёл меня в сторону и тихонько сказал: "Пожалуйста, больше не приезжай к нам".
Я безумно обиделась, сказала ему какую-то резкость, а он вдруг обнял меня, неуклюже поцеловал в щеку, но твёрдо сказал: "Я очень тебя люблю. Но тебе надо держаться от нас как можно дальше. Не приезжай к нам больше".
За холодный и длинный учебный год забылась и обида и странность Мишкиного поведения. Естественно, мои родители договорились с теми же хозяевами о проживании у них летом, у них было удобно, чисто, ладили мы с ними прекрасно, фрукты из своего сада они нам давали бесплатно, только просили, чтобы мы сами в сад никогда не ходили. И мы снова приехали. Миша был явно недоволен, угрюм и неразговорчив, а Гриша, наоборот, веселил меня и ухаживал за мной. На другой день после приезда у моих родителей пропали деньги. Взять их мог только кто-то из своих, то есть из семьи хозяев. Родители братьев извинялись, стыдно им было до невозможности. Мои родители решили не съезжать, сумма была невелика, хозяева хорошие, сдружились с ними, но потребовали, чтобы воришка был найден. Папа мотивировал тем, что у парней переходный возраст, мало ли какая ситуация, лучше разрешить миром, не позорить хорошую семью. Два дня тучи висели над всеми нами, а потом Миша отвёл меня в сторону, отдал мне деньги и почти со слезами сказал: "Вот они, ваши деньги. Никогда жизни ничего не воровал".
"Мишка, зачем ты это сделал?" - недоумевая, спросила я.
"Хотел, чтобы твои родители съехали от нас".
"Но почему?"
"Не могу сказать. Но лучше будет, если ты уедешь подальше".
"Марина?" - вдруг выпалила я.
"Откуда ты знаешь?" - удивлённо спросил Миша.
"Подслушала вас ещё в прошлом году". - честно ответила я.
"Не могу говорить", - вдруг крикнул Мишка и удрал.
Я вернулась домой, долго обдумывала, но ничего не придумала. Отдала деньги родителям, рассказала частично, не назвав имени, притворившись, что не поняла сама, кто из двойняшек это был.
Вечером, когда мальчишек отослали в магазин, отец сказал хозяевам, что деньги нам вернули, но у парней не иначе какая-то беда и замешана в ней некая Марина, так что без родителей братьев не разобраться.
Мать парней вдруг разрыдалась. Глава семьи потемнел лицом.
"Их ведь не двое родилось. Тройня у меня была. Третья была девочка. Слабенькая, врачи сказали потом, что пацаны её внутри как-то неудачно теснили и у неё были проблемы с кровоснабжением, так что она не выжила. Должны были быть Миша, Гриша и Мариша, а остались у нас только Миша и Гриша. Мы им про это не говорили, мало ли, боялись, что они будут чувствовать, вдруг себя винить начнут. А они, когда маленькие были, играли-играли, а потом говорят, к нам Марина пришла, можно мы с ней поиграем? Мы думали, воображаемая подруга появилась, мало ли, где они это имя услыхали. Потом один из сыновей ночью плачет, спросили, что, а он: "Марина злая на нас, потому что мы её убили". Мы перепугались. Сдуру отругали их, запретили об этом говорить. Говорить они о ней перестали, мы думали, прошло. А, видно, нет. Видимо, молчали просто, а не ушло это от них, нет, не ушло. Вы теперь съедете, да? Жить под одной крышей с сумасшедшими не захотите?"
Мои родители переглянулись.
"В общем-то, это, наверняка, не сумасшествие, может, кто-то из соседей им рассказал, люди, знаете, как языками потрепать любят".
"Никто здесь не знает. УЗИ тогда не делали, подозрение было на двойню, больно уж я большая была, отвезли меня в областной центр, а вернулись с мальчишками, никому про дочку здесь не рассказывали".
Уже в нашей комнате мои родители тихонько сговорились искать другую комнату. А мне наоборот, страшно не хотелось уезжать. Призрак! Самый настоящий призрак где-то здесь, рядом!
Какая же я была дура...
Я безумно обиделась, сказала ему какую-то резкость, а он вдруг обнял меня, неуклюже поцеловал в щеку, но твёрдо сказал: "Я очень тебя люблю. Но тебе надо держаться от нас как можно дальше. Не приезжай к нам больше".
За холодный и длинный учебный год забылась и обида и странность Мишкиного поведения. Естественно, мои родители договорились с теми же хозяевами о проживании у них летом, у них было удобно, чисто, ладили мы с ними прекрасно, фрукты из своего сада они нам давали бесплатно, только просили, чтобы мы сами в сад никогда не ходили. И мы снова приехали. Миша был явно недоволен, угрюм и неразговорчив, а Гриша, наоборот, веселил меня и ухаживал за мной. На другой день после приезда у моих родителей пропали деньги. Взять их мог только кто-то из своих, то есть из семьи хозяев. Родители братьев извинялись, стыдно им было до невозможности. Мои родители решили не съезжать, сумма была невелика, хозяева хорошие, сдружились с ними, но потребовали, чтобы воришка был найден. Папа мотивировал тем, что у парней переходный возраст, мало ли какая ситуация, лучше разрешить миром, не позорить хорошую семью. Два дня тучи висели над всеми нами, а потом Миша отвёл меня в сторону, отдал мне деньги и почти со слезами сказал: "Вот они, ваши деньги. Никогда жизни ничего не воровал".
"Мишка, зачем ты это сделал?" - недоумевая, спросила я.
"Хотел, чтобы твои родители съехали от нас".
"Но почему?"
"Не могу сказать. Но лучше будет, если ты уедешь подальше".
"Марина?" - вдруг выпалила я.
"Откуда ты знаешь?" - удивлённо спросил Миша.
"Подслушала вас ещё в прошлом году". - честно ответила я.
"Не могу говорить", - вдруг крикнул Мишка и удрал.
Я вернулась домой, долго обдумывала, но ничего не придумала. Отдала деньги родителям, рассказала частично, не назвав имени, притворившись, что не поняла сама, кто из двойняшек это был.
Вечером, когда мальчишек отослали в магазин, отец сказал хозяевам, что деньги нам вернули, но у парней не иначе какая-то беда и замешана в ней некая Марина, так что без родителей братьев не разобраться.
Мать парней вдруг разрыдалась. Глава семьи потемнел лицом.
"Их ведь не двое родилось. Тройня у меня была. Третья была девочка. Слабенькая, врачи сказали потом, что пацаны её внутри как-то неудачно теснили и у неё были проблемы с кровоснабжением, так что она не выжила. Должны были быть Миша, Гриша и Мариша, а остались у нас только Миша и Гриша. Мы им про это не говорили, мало ли, боялись, что они будут чувствовать, вдруг себя винить начнут. А они, когда маленькие были, играли-играли, а потом говорят, к нам Марина пришла, можно мы с ней поиграем? Мы думали, воображаемая подруга появилась, мало ли, где они это имя услыхали. Потом один из сыновей ночью плачет, спросили, что, а он: "Марина злая на нас, потому что мы её убили". Мы перепугались. Сдуру отругали их, запретили об этом говорить. Говорить они о ней перестали, мы думали, прошло. А, видно, нет. Видимо, молчали просто, а не ушло это от них, нет, не ушло. Вы теперь съедете, да? Жить под одной крышей с сумасшедшими не захотите?"
Мои родители переглянулись.
"В общем-то, это, наверняка, не сумасшествие, может, кто-то из соседей им рассказал, люди, знаете, как языками потрепать любят".
"Никто здесь не знает. УЗИ тогда не делали, подозрение было на двойню, больно уж я большая была, отвезли меня в областной центр, а вернулись с мальчишками, никому про дочку здесь не рассказывали".
Уже в нашей комнате мои родители тихонько сговорились искать другую комнату. А мне наоборот, страшно не хотелось уезжать. Призрак! Самый настоящий призрак где-то здесь, рядом!
Какая же я была дура...
полукровка