Небо на востоке окрасилось алым. "Какой кровавый рассвет..." - подумала Она, - "Как раз под стать событию". Яркие лучи зари неуверенно пробивались в тёмное тесное помещение сквозь узкое зарешёченное окно. Она не чувствовала ни злости, ни обиды. В конце концов, Она предполагала такой исход. Девушка наслаждалась последними минутами спокойствия и одиночества перед готовой вот-вот грянуть бурей.
Послышались тяжёлые шаги, металлический скрежет ключа в замке и дверь с грохотом распахнулась. Вошедший подошёл ближе к узнице. Та поднялась на ноги и, не дожидаясь грубой помощи, сама вышла из камеры. Стражник вывел девушку из подземелья наружу, где вокруг неё сразу же сомкнулся плотный строй вооружённых копьями солдат. Военный эскорт.
И вот всё началось. Её повели через узкие улицы города на площадь. Город был наполнен людьми. Они кричали, плевали и сыпали проклятиями. Кинутый чьей-то меткой рукой камень разбил губу сопровождаемой стражниками девушки. Кровь потекла по Её подбородку, но осуждённая не дрогнула. Искажённые злобой, ненавистью и суеверным страхом, лица горожан были знакомыми и незнакомыми одновременно. Она знала почти всех этих людей. Она лечила их, готовила травяные мази и различные отвары и вот как сородичи её отблагодарили. Но Она не осуждала их. Она вообще почти ничего не чувствовала. Внезапно в толпе промелькнула фигура Её бедной матери. Слёзы текли по лицу пожилой женщины, губы беззвучно шептали: "Моя девочка, моя доченька". Девушка улыбнулась в ответ. Она всегда поддерживала мать, старалась помочь, как могла. С тех пор как отец умер... Мама замкнулась в своём горе, почти ничего не ела, не могла работать и вся тяжесть хозяйства взвалилась на хрупкие плечи худенькой четырнадцатилетней девчонки. Было тяжело. Иногда настолько, что Она уходила в лес к ручью и подолгу плакала там, изливая своё отчаяние и скорбь. А потом Она подросла и начала заниматься лечением людей с помощью трав, чтобы иметь хоть небольшой заработок в подспорье к хозяйству. Да и нравилось Ей это дело. Ей нравилось помогать людям и очень часто Она уменьшала взимаемую плату, а то и вовсе отказывалась брать деньги. Она всё делала с усердием и неизменной улыбкой на лице.
Послышались тяжёлые шаги, металлический скрежет ключа в замке и дверь с грохотом распахнулась. Вошедший подошёл ближе к узнице. Та поднялась на ноги и, не дожидаясь грубой помощи, сама вышла из камеры. Стражник вывел девушку из подземелья наружу, где вокруг неё сразу же сомкнулся плотный строй вооружённых копьями солдат. Военный эскорт.
И вот всё началось. Её повели через узкие улицы города на площадь. Город был наполнен людьми. Они кричали, плевали и сыпали проклятиями. Кинутый чьей-то меткой рукой камень разбил губу сопровождаемой стражниками девушки. Кровь потекла по Её подбородку, но осуждённая не дрогнула. Искажённые злобой, ненавистью и суеверным страхом, лица горожан были знакомыми и незнакомыми одновременно. Она знала почти всех этих людей. Она лечила их, готовила травяные мази и различные отвары и вот как сородичи её отблагодарили. Но Она не осуждала их. Она вообще почти ничего не чувствовала. Внезапно в толпе промелькнула фигура Её бедной матери. Слёзы текли по лицу пожилой женщины, губы беззвучно шептали: "Моя девочка, моя доченька". Девушка улыбнулась в ответ. Она всегда поддерживала мать, старалась помочь, как могла. С тех пор как отец умер... Мама замкнулась в своём горе, почти ничего не ела, не могла работать и вся тяжесть хозяйства взвалилась на хрупкие плечи худенькой четырнадцатилетней девчонки. Было тяжело. Иногда настолько, что Она уходила в лес к ручью и подолгу плакала там, изливая своё отчаяние и скорбь. А потом Она подросла и начала заниматься лечением людей с помощью трав, чтобы иметь хоть небольшой заработок в подспорье к хозяйству. Да и нравилось Ей это дело. Ей нравилось помогать людям и очень часто Она уменьшала взимаемую плату, а то и вовсе отказывалась брать деньги. Она всё делала с усердием и неизменной улыбкой на лице.