Принцесса, мрачная как туча,
Печальным взором глядя в пол,
Шута позвать к себе велела,
Чтоб рассмешил ее престол.
Который день печаль на челе,
Не красит деву, лишь томит.
Быть может шутка иль поэма
Затронет душу, рассмешит.
А шут, плащом своим сверкая,
Воздушный делая кульбит,
К принцессе взгляд свой обращая,
В нелепой позе стих он чтит.
А стих о том (с лукавой мыслью),
Что поменявшись лишь на час,
Свободно управляя царством,
С принцессой, черни счатье даст.
Печальным взором глядя в пол,
Шута позвать к себе велела,
Чтоб рассмешил ее престол.
Который день печаль на челе,
Не красит деву, лишь томит.
Быть может шутка иль поэма
Затронет душу, рассмешит.
А шут, плащом своим сверкая,
Воздушный делая кульбит,
К принцессе взгляд свой обращая,
В нелепой позе стих он чтит.
А стих о том (с лукавой мыслью),
Что поменявшись лишь на час,
Свободно управляя царством,
С принцессой, черни счатье даст.
И возликут простолюдины,
Забыв поборы и долги,
И скажут: Шут - ты самый первый,
Принцесса - чисти сапоги!
От мысли той побагровела,
И кровью налились глаза.
Взяла отца меч и от тела
Сняла проч голову шута.
И голова шута, подпрыгнув,
Забрызгав кровью коридор,
Остановилась под сапожком
Принцессы, разрешившей спор.
Я знаю кошкам без навета
Можно глядеть на королей,
Но делать кем-то и кого-то
Ты можешь лишь своих детей!
И кровь шута - как избавление,
Вернуло во дворец всю страсть.
Страсть дерзко-пьяного веселья,
Придворным не дала пропасть.
А на колах торчали главы
Всех, кто пытался рассмешить,
И источая смрад кровавый,
Шутов тела давали жизнь!
Забыв поборы и долги,
И скажут: Шут - ты самый первый,
Принцесса - чисти сапоги!
От мысли той побагровела,
И кровью налились глаза.
Взяла отца меч и от тела
Сняла проч голову шута.
И голова шута, подпрыгнув,
Забрызгав кровью коридор,
Остановилась под сапожком
Принцессы, разрешившей спор.
Я знаю кошкам без навета
Можно глядеть на королей,
Но делать кем-то и кого-то
Ты можешь лишь своих детей!
И кровь шута - как избавление,
Вернуло во дворец всю страсть.
Страсть дерзко-пьяного веселья,
Придворным не дала пропасть.
А на колах торчали главы
Всех, кто пытался рассмешить,
И источая смрад кровавый,
Шутов тела давали жизнь!
ВаМпИ