Бабушка живёт в четырёх часах езды от города, в глухой деревеньке на окраине темного леса. Темным его прозвал народ, так как деревья там росли ствол к стволу, что не могла пробиться даже узкая полоска света. Само поселение маленькое, всего две улицы по три дома. Раньше там жило много народу, когда сюда ссылали кулаков, но теперь кого-то забрали в город дети, кто-то умер, кто-то переехал сам. Так и остались шесть семей и куча заброшенных домов. Постепенно гнилые стены пустующих домов разобрали и пустили на растопку, так что теперь все дорожки заросли травой, а некогда места для строений, заболотились. Зрелище унылое, но жить можно. Ближайший продуктовый магазин находится в соседней деревне, в часе езды, так что хозяйство здесь у каждого своё. Мирное место, если бы не зверьё в лесу. Медведей, может, и нет, но лису или змею встретить запросто. Вдобавок ко всему ещё и нет связи.
Именно сюда родители решили отправить меня на неделю, объясняя это тем, что мне надо провести лето на улице, да и бабушке надо было помочь. Якобы, она старая и сама с хозяйством управиться не может. Что ж, не может, значит поможем. Бабушку я люблю, да и еду я всего на неделю, так что настрой был позитивный, даже несмотря на все, казалось бы, отвратительные факты.
Именно сюда родители решили отправить меня на неделю, объясняя это тем, что мне надо провести лето на улице, да и бабушке надо было помочь. Якобы, она старая и сама с хозяйством управиться не может. Что ж, не может, значит поможем. Бабушку я люблю, да и еду я всего на неделю, так что настрой был позитивный, даже несмотря на все, казалось бы, отвратительные факты.
Дорога, если её вообще можно так назвать, была отвратительной. Кочки, ямы. А вчера, судя по всему, был дождь, так что мы едва не свернули в кювет, пытаясь удержаться на скользкой глине. Въезд в поселение зарос бурьяном и крапивой выше роста человека, так что пробираться сквозь такие заросли было тоже так себе развлечение. В конце концов мы вывернули на бабушкину улицу и подъехали к её дому. Корова встретила нас радостным "Му-у!", а курицы закудахтали, пытаясь выбраться наружу сквозь железную решетку.
- Кто это?.. Сереженька! - бабушка вышла из дома, вытирая ладони о полотенце, висящее у неё на плече. Она не ожидала увидеть нас, хоть мы и ездим сюда, не сказать что часто, но и не забрасываем - каждое лето и перед Новым годом. Осенью и весной сюда просто не проехать. Попасть в аварию в сотню раз проще, чем преодолеть извилистую размытую дорогу.
- Бабушка! - я крепко обняла её. Сзади подошла мама и поцеловала её в щеку.
- Проходите, проходите, - она засуетилась, пытаясь протолкнуто всех нас в дом. Она очень любит, когда мы приезжаем, и очень этого ждёт. Как и все бабушки, как и все родители, - У меня вот, компотик, я из погреба достала, вот картошечка, мяско куриное, - стол стал медленно заполняться пропитанием. Далее появился чай, варенье и немного подсохшие лепешки.
Мы сидели за столом и обсуждали произошедшее за все это время. Бабушка рассказывала про эпидемию у скота, про урожай, про ужа, которые заполз к ней под подушку, - в общем, абсолютно про все, лишь бы не молчать. Родители в свою очередь говорили о работе, о планах, а бабушка радовалась и давала советы. Идиллия. Немного посидев и обсудив все, что только было можно, папа объявил, что они должны доехать домой до темноты. По классике жанра их стали уговаривать остаться на ночь, но отец остался непреклонен. Убедившись, что для меня найдётся спальное место, родители распрощались, дав обещание заглядывать почаще, и уехали, оставляя нас с бабушкой вдвоём.
- Чем займёмся? - бодро спросила я, затем как бы между норм поинтересовалась, - Может мне животных покормить?
- Нет! - как-то слишком резко ответила бабушка, озадачив меня, - Этих наглецов я покормлю сама, иначе они могут не признать тебя и задавить. Особенно Мурка, - объяснила она, и я расслабилась. Излишняя забота, она такая. Мурка, наша корова, не очень любит чужих, а меня она, вероятнее всего, уже успела забыть, - Можешь помыть посуду, если тебе на месте не сидится.
Так мы и распределили обязанности. Бабушка заведовала всем на улице, а я наводила чистоту в доме и готовила. В принципе, меня это устраивало, ведь, как оказалось, мама папы ещё очень даже бойкая женщина. Два раза в день я проводила влажную уборку и раз в два дня мыла пол. Готовила завтрак и обед, которым мы питались на ужин, и мыла посуду после каждого приёма пищи. Не сказать, что это сложно, но времени занимает достаточно, так что на пинание балды у меня его практически не оставалось.
Так и пролетела неделя, за бытом, веселыми разговорами и расспросами о мальчиках. И, конечно, повествованиями в стиле "а вот в моё время". Это здорово разгоняло скуку и помогало нам узнать друг друга ближе. На седьмой день приехали родители, чтобы забрать меня обратно в цивилизацию.
Бабушка договаривалась с ними о передаче соленьев и яиц, а я, от нечего делать, вышла в огород. Конечно, я не первый раз там за эту неделю, просто я все время выходила на задний двор. Там стояла небольшая деревянная лавка у забора и рос куст сладкой малины. Когда домашние дела заканчивались вместе с историями, то я выходила туда подумать и помечтать на тему "а смогла бы я так - жить практически отрезанной от цивилизации". В сторону загонов я вообще не совалась. Да мне, собственно говоря, и не интересно было. Теперь же я направилась именно туда, понаблюдать за непоседливыми птицами и возмущающейся коровой.
Осторожно подходя к металлической сетке, я стала рассматривать животинку, и поняла, что застала их в процессе кормежки. Они ели что-то с большим усердием. Я подошла ближе и ухватилась пальцами за сетку, чтобы рассмотреть их похлебку. Странно, но они все ели из одного корыта. Стоп, это не корыто.
Под копытом Мурки пробивался цветочный принт. Наклонившись ещё ближе и сощурившись я присмотрелась и с ужасом осознала: они едят не похлебку. Это человек. Это моя бабушка. У неё было съедено лицо и выедены внутренние органы. Она лежит здесь уже давно. Явно больше трёх-четырёх дней. Слезы брызнули из глаз одновременно с табуном мурашек, пронёсшихся по позвоночнику. Если моя бабушка здесь, то с кем разговаривают мама и папа?
- Кто это?.. Сереженька! - бабушка вышла из дома, вытирая ладони о полотенце, висящее у неё на плече. Она не ожидала увидеть нас, хоть мы и ездим сюда, не сказать что часто, но и не забрасываем - каждое лето и перед Новым годом. Осенью и весной сюда просто не проехать. Попасть в аварию в сотню раз проще, чем преодолеть извилистую размытую дорогу.
- Бабушка! - я крепко обняла её. Сзади подошла мама и поцеловала её в щеку.
- Проходите, проходите, - она засуетилась, пытаясь протолкнуто всех нас в дом. Она очень любит, когда мы приезжаем, и очень этого ждёт. Как и все бабушки, как и все родители, - У меня вот, компотик, я из погреба достала, вот картошечка, мяско куриное, - стол стал медленно заполняться пропитанием. Далее появился чай, варенье и немного подсохшие лепешки.
Мы сидели за столом и обсуждали произошедшее за все это время. Бабушка рассказывала про эпидемию у скота, про урожай, про ужа, которые заполз к ней под подушку, - в общем, абсолютно про все, лишь бы не молчать. Родители в свою очередь говорили о работе, о планах, а бабушка радовалась и давала советы. Идиллия. Немного посидев и обсудив все, что только было можно, папа объявил, что они должны доехать домой до темноты. По классике жанра их стали уговаривать остаться на ночь, но отец остался непреклонен. Убедившись, что для меня найдётся спальное место, родители распрощались, дав обещание заглядывать почаще, и уехали, оставляя нас с бабушкой вдвоём.
- Чем займёмся? - бодро спросила я, затем как бы между норм поинтересовалась, - Может мне животных покормить?
- Нет! - как-то слишком резко ответила бабушка, озадачив меня, - Этих наглецов я покормлю сама, иначе они могут не признать тебя и задавить. Особенно Мурка, - объяснила она, и я расслабилась. Излишняя забота, она такая. Мурка, наша корова, не очень любит чужих, а меня она, вероятнее всего, уже успела забыть, - Можешь помыть посуду, если тебе на месте не сидится.
Так мы и распределили обязанности. Бабушка заведовала всем на улице, а я наводила чистоту в доме и готовила. В принципе, меня это устраивало, ведь, как оказалось, мама папы ещё очень даже бойкая женщина. Два раза в день я проводила влажную уборку и раз в два дня мыла пол. Готовила завтрак и обед, которым мы питались на ужин, и мыла посуду после каждого приёма пищи. Не сказать, что это сложно, но времени занимает достаточно, так что на пинание балды у меня его практически не оставалось.
Так и пролетела неделя, за бытом, веселыми разговорами и расспросами о мальчиках. И, конечно, повествованиями в стиле "а вот в моё время". Это здорово разгоняло скуку и помогало нам узнать друг друга ближе. На седьмой день приехали родители, чтобы забрать меня обратно в цивилизацию.
Бабушка договаривалась с ними о передаче соленьев и яиц, а я, от нечего делать, вышла в огород. Конечно, я не первый раз там за эту неделю, просто я все время выходила на задний двор. Там стояла небольшая деревянная лавка у забора и рос куст сладкой малины. Когда домашние дела заканчивались вместе с историями, то я выходила туда подумать и помечтать на тему "а смогла бы я так - жить практически отрезанной от цивилизации". В сторону загонов я вообще не совалась. Да мне, собственно говоря, и не интересно было. Теперь же я направилась именно туда, понаблюдать за непоседливыми птицами и возмущающейся коровой.
Осторожно подходя к металлической сетке, я стала рассматривать животинку, и поняла, что застала их в процессе кормежки. Они ели что-то с большим усердием. Я подошла ближе и ухватилась пальцами за сетку, чтобы рассмотреть их похлебку. Странно, но они все ели из одного корыта. Стоп, это не корыто.
Под копытом Мурки пробивался цветочный принт. Наклонившись ещё ближе и сощурившись я присмотрелась и с ужасом осознала: они едят не похлебку. Это человек. Это моя бабушка. У неё было съедено лицо и выедены внутренние органы. Она лежит здесь уже давно. Явно больше трёх-четырёх дней. Слезы брызнули из глаз одновременно с табуном мурашек, пронёсшихся по позвоночнику. Если моя бабушка здесь, то с кем разговаривают мама и папа?
Qwak