Страшные истории и мистические истории

Впрочем, работа с детьми - это далеко не самое худшее, что есть в работе школьного психолога. Директор мозг выносит, коллектив - эталонная банка с пауками, дергают по различным поводам, с непосредственной работой не связанным. Да, впрочем, возрастная психология и психодиагностика никогда не были моим коньком. Но где-то надо было получать хоть какой-то стаж, без него хрен куда возьмут. А потом просто надоело. Свалил из этого дурдома по собственному желанию, подался в фриланс, радовался жизни. Перебивался где как. Где-то за друга-админа пару дней посидеть в офисе, посмотреть, чтоб сервер не упал, а у планктона тонер в принтере внезапно не кончился, где-то сделать пару фоток за умеренное вознаграждение, где-то что-то перевести срочно, рефераты опять же, для студентов писать на заказ, а где-то и с теодолитом по археологическому раскопу побегать или яму пятнадцатого века покопать.

Работать приходилось много, в основном все уходило на оплату съемной квартиры, но я занимался в принципе интересными мне делами. Только одно как-то не сходилось. Всем этим я бы мог спокойно заниматься и без психфаковского диплома, хотелось верить, что не зря пять лет проучился.

В итоге решил пойти работать в службу телефонной консультации, благо и график свободный и своим делом занят и стаж начисляется. Платили, правда, еще меньше, чем в школе, но при всем остальном заработке и дополнительные восемь тысяч в месяц не лишние. Занятие, к слову, не самое сложное, по крайней мере, не сложнее работы в службе техподдержки. Есть правила, которые надо обязательно соблюдать, есть ряд специфических ограничений. А остальное - либо не в твоей компетенции, либо придет с опытом работы. Первый месяц работы меня "вел" супервайзер, потом уже убедились, что я по всем параметрам для телефонной консультации гожусь.

Работа мне нравилась. Порой, я даже отмечал какое-то забавное отдаленное сходство с имиджбордами - анонимен я, анонимны люди звонящие мне. Свои правила общения, свои законы, свой отдельный мир, практически. Только доброты побольше, хотя внезапно встречается и троллинг. Would you seek advice from crisis hotline, anon?

На телефоне сидел я в основном в ночную смену, два-три дня в неделю. Звонили редко, в основном подростки или одинокие пожилые люди. Пару раз попадались пранкеры. Суицидников, наркоманов и баб, ничего умнее не придумавших, чем звонить в телефон доверия, запершись в комнате, когда пьяный муж топором ломает дверь, как-то не попадалось. Повезло, можно сказать.

Ровно до последнего раза.

Всю ту смену я откровенно скучал. Часов до трех ночи не звонил никто вообще. "Вот уж что бы следовало называть dead line". - с усмешкой подумал я тогда, поставил чайник, решил заварить кофе... И тут звонок. Снимаю трубку и ничего не успеваю ответить.
- Молчи. Я знаю, кто ты. - шепот сухой и шелестящий, непонятно даже - мужчина звонит или женщина. - Я знаю все про тебя, тебе уже не уйти. Просто слушай внимательно...
"Приплыли", - думаю, - "вот и наш постоянный клиент наконец-то"...

К слову, "постоянными клиентами" или "чокнутыми" у нас ласково звали определенный контингент звонивших. Самым подходящим персонажем был бы Антон Уральский, например или знаменитая бабка "АТС", вздумайся бы им позвонить в телефон доверия. Не знаю, как в других конторах или отделениях, но у нас их любили и особо одиозным за глаза даже давали этакие "партийные клички", по дискурсу их и особенностям. Вроде "дед-танкист", "поэт" или "тишина на проводе". Как правило, это были и правда сумасшедшие, которые постоянно названивали в телефон доверия. С разными целями и с разной частотой, но, так или иначе довольно регулярно. Даже был своеобразный "обряд инициации", дождался звонка от первого "постоянного клиента", не растерялся, значит, принят в коллектив, добро пожаловать в техподдержку душ человеческих, сынок.

А голос продолжает:
- Слушай, слушай. Кого миловать - помилую. Я - твой детский страх. Ночной кошмар. Кого жалеть пожалею. Я-то, от чего ты бежишь, но не найдешь спасения. Слушай внимательно. Как призвать того, в кого не уверовали? Тебе уже не уйти. Как веровать в того, о ком не слышали? Ты слышишь, как я поднимаюсь по ступеням... Идут за тобой. Вверх, вверх по ступенькам... Большие, очень большие, скок-поскок. Тысячу ночей я простираю руки мои к народу непослушному и упрямому. А в тысячу первую - знаю и дела твои. Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв.

В таком случае лучше слушать, чем что-то пытаться ответить невпопад. Понадеяться на то, что позвонивший выговорится или поискать какую-нибудь зацепку, на которой можно свести диалог к чему-то конструктивному.

- Только то, что имеете. Двадцать пять. Держите, пока приду. И буду пасти их жезлом железным. Двадцать семь. Как сосуды глиняные они сокрушатся, как и я получил власть от отца моего. Я знаю кто ты...

К словам стал примешиваться шум, похожий на помехи в радиоэфире и вскоре я понял, что не могу различать, что говорят в трубку. Шепот стал быстрее, а потом вовсе перешел в какой-то пронзительный свист. Я не мог пошевелиться, просто сидел, сжимал телефонную трубку и слушал, как из нее доносится что-то уже совсем странное. Резкие, отрывистые крики, вой, тяжелый нарастающий грохот барабанов и режущий уши скрежет, будто заточенным арматурным прутом с силой проводят по листу железа. Мне стало плохо, голова закружилась, я моргнул и уже не мог открыть глаза.

- ТЫ! НОСИШЬ! ИМЯ! - отчаянный хриплый вой вспарывал глухой грохот. - БУДТО! ТЫ! СЛЫШИШЬ, КАК УВЕРОВАЛИ! ТЫСЯЧУ НОЧЕЙ И ТЫСЯЧУ ЛЕТ!.. Все стихло разом. Будто звук отключили.

Я открыл глаза. Сижу в углу, сгорбившись, с трубкой в руке, а меня трясет за плечо коллега, зашедший из соседней комнаты. Рот открывает и закрывает, что-то объясняет мне... Но единственное, что слышу - короткие гудки в трубке. И только потом разбираю, что мне говорят.
- Ты даешь, под самый конец смены уснул. Начальству, конечно, не скажу, но ты хоть высыпайся перед работой или в дневную иди. Лёха как раз пришел вот... Давай, расписывайся за смену и домой. Отдыхать.
- Бывает же. - бормочу куда-то в пространство. - Тут мне по ходу кто-то из будущих "постоянных" звонил. Такое нес, хоть стой, хоть падай...
- Из постоянных? Тяжелый случай. - И смотрит с недоверием. - Да тебе вообще никто не звонил. Я думал, ты телефон вырубил и спать завалился. Пару раз зашел, посмотрел - вроде сидишь, звонка ждешь, даже телефон проверил, ну и ты сам отвечал, что все нормально. А под самый конец смены заглянул - и увидел, что ты в углу со снятой трубкой сидишь...

Я больше не слушал. ЧСВ мое рухнуло на глубину Марианской впадины. Вот уж никогда не думал о себе, что профессиональное выгорание наступает так быстро и с такими последствиями. Рассеянно поблагодарил коллегу, залпом допил остывший кофе, расписался в журнале, запустил в комнату сменщика и поехал домой. Приснившийся кошмар все не давал покоя - надо же так было отключиться. Хорошо, хоть не в первую неделю работы.

Спать свалился сразу, как добрался до дома, не раздеваясь и без снов. А вечером все началось по новой.
Меня разбудило дребезжание телефонного звонка. Спросонья я подполз к телефону, мимоходом взглянув на часы. Без десяти двенадцать ночи... Ничего себе поспал, да и кому надо так поздно...
Зря я ответил.

- Я знаю, кто ты. Я знаю тебя... - шипел знакомый голос. - Держите, пока приду. Я знаю все про тебя, тебе уже не уйти. Просто слушай...
"Твою мать!" - я с грохотом бросил трубку, испуганно оглядываясь по сторонам. В голову полезли забытые воспоминания из детства, когда темная квартира становилась чужим и враждебным миром. Пулей подлетел к выключателю, врубил свет. Телефон снова зазвонил, но трубку снимать я уже не стал. Просто выдернул шнур...

Нет смысла детально описывать дальнейшие события. Звонки продолжались, стоило мне только включить телефон. Не всегда сразу же - как правило, в разное время, что днем, что ночью. На работу в консультацию я так и не вышел, сославшись на то, что заболел. Обращения в милицию ничего не дали - а участковый начал посматривать на меня как на психа. Сначала я переехал на время пожить к другу, но и там звонки продолжились. Звонили тогда, когда никого кроме меня не было дома. Все тот же шипящий голос, зачитывающий откровенную шизофазию, перемешанную со строчками из нового завета. Почему-то "ему" особенно нравилось откровение Иоанна Богослова. Последней каплей стали звонки на мобильник. Номер не просто не определялся, а даже не сохранялся во входящих.

К психиатру обращаться было страшно. Мне совершенно не улыбалось получить диагноз, хотя я и понимал, что к нормальной жизни уже не вернусь.
Я не выдержал и побежал. Что-то из немногих вещей продал, а что-то просто раздарил друзьям, выписался от прописавших меня у себя в ДС родных, родителям сказал, что появилась возможность работать в другом городе - на хорошую ставку, да и квартиру снимать проще будет... И побежал, прихватив с собой только ноутбук да сменную одежду. По стране ездил как правило стопом. Перебирался к знакомым в других городах. ДС2, Кировск, Самара, пару дней пожил даже у бывшей тян из Ижевска... Где чем перебивался с заработком, где-то жил дольше, где-то меньше, но никогда не задерживался подолгу. Я боялся, что "это" меня найдет.

Наконец-то я окопался где-то на даче у дальних родственников, живущих на Урале, всеми силами пытаясь сойти за нормального человека. Работал то в бригаде строителей двоюродного дяди, то уборщиком на одном из местных автокомбинатов, не ахти что, но на еду хватало. Все это оставшееся время я панически боялся даже вида телефона. Старался не оставаться рядом с этими чертовыми штуками один, мобильником не пользовался, под различными предлогами.

Вскоре, все выровнялось, я понемногу отошел от произошедших событий, начал снимать квартиру в городе. К счастью, хозяева съемной хаты оказались людьми продвинутыми и об оплате с ними я договаривался по скайпу. До вчерашней ночи все было хорошо. Когда все каналы связи оказались забиты письмами и сообщениями с неизвестных адресов. Текст был откровенным бредом, упоминаниями про детские кошмары, перемежающимся с откровением Иоанна Богослова.

Я в ужасе забился в угол кухни, боялся даже трогать ноутбук, все казалось нереальным, кошмарным сном. Когда в квартире погас свет, я успел подумать, что все. До утра уже не доживу. Я боялся даже пошевелиться, когда заколотили в дверь. Вряд ли соседям пришло бы в голову скрестись в дверь одновременно с ударами по ней и многоголосым хором распевать строчки из апокалипсиса.

Очнулся совсем недавно. Скорчившийся в луже собственной мочи в углу на кухне. Я собрался с последними силами и сейчас набираю этот текст на ноуте. Я отправлю его сюда, на имиджборду, я очень боюсь, но мне надо выговориться. В конце концов, я так и пришел к тому же, с чего начинал - к анонимному, своего рода, телефону доверия.

Я не знаю, что будет со мной. Сейчас я отправлю этот текст, докурю последнюю сигарету и выйду за дверь, в темноту лестничной клетки. Я не хочу этого делать. Ну, да и черт с ним. Темнота ждет меня.