- Матве-ей, иди сюда, Матвей!.. - голос Лидии Ивановны, воспитательницы детского сада прорывался сквозь толпу резвящихся, кричащих детей. - Матвей! Последний лист в дневнике остался. Иди, заполни.
Красивый вихрастый мальчишка в темно-синем костюме только отмахнулся от воспитательницы и скрылся в пестрой толпе маленьких выпускников. Последний год в саду, последний утренник, гирлянды из воздушных шаров и конфет, куда уж тут до заполнений каких-то дурацких дневников?! Майское солнце теплыми, золотистыми лучами заливало внутренний дворик сада, гуляя зайчиками по разноцветным платьицам и ленточкам с гордыми надписями: "Выпускник". Череда представлений, поздравлений от родителей и работников сада, приглашенные клоуны, огромные мыльные пузыри, бесконечный веселый детский смех. Какое это счастье, когда есть ребенок!
- Ну, дети, разбирайте свои дневники. Вы вели их весь год, в них написаны все ваши достижения, наблюдения и обещания родителям. Алёна, давай посмотрим, кем ты обещала стать маме?! - Быть послушной девочкой, учиться на одни пятерки и стать ветеринаром, когда вырастишь. Ну, посмотрим... - Голубоглазая девчушка в розовом платье, не обращая внимания на Лидию Ивановну, ест шоколадную конфету.
- Таак, Настя. Тоже на пятерки и работать в телевизоре! Настя, работают не в телевизоре, а на телевидении. У тебя получится, ты у нас такая воображуля!.. - Светловолосая Настя состроила в ответ ехидную мордашку.
- А это дневник Матвея. Так и не заполнил последнюю страницу, ты посмотри, а?! И в обещаниях родителям ничего не написал. Матвей! Ну-ка! Кем ты станешь? Что ты пообещаешь своей маме?
- Я обещаю маме... я хочу... я всегда буду любить тебя, мамочка... - заплакав, Матвей спрятал лицо в руках у растроганной матери.
Красивый вихрастый мальчишка в темно-синем костюме только отмахнулся от воспитательницы и скрылся в пестрой толпе маленьких выпускников. Последний год в саду, последний утренник, гирлянды из воздушных шаров и конфет, куда уж тут до заполнений каких-то дурацких дневников?! Майское солнце теплыми, золотистыми лучами заливало внутренний дворик сада, гуляя зайчиками по разноцветным платьицам и ленточкам с гордыми надписями: "Выпускник". Череда представлений, поздравлений от родителей и работников сада, приглашенные клоуны, огромные мыльные пузыри, бесконечный веселый детский смех. Какое это счастье, когда есть ребенок!
- Ну, дети, разбирайте свои дневники. Вы вели их весь год, в них написаны все ваши достижения, наблюдения и обещания родителям. Алёна, давай посмотрим, кем ты обещала стать маме?! - Быть послушной девочкой, учиться на одни пятерки и стать ветеринаром, когда вырастишь. Ну, посмотрим... - Голубоглазая девчушка в розовом платье, не обращая внимания на Лидию Ивановну, ест шоколадную конфету.
- Таак, Настя. Тоже на пятерки и работать в телевизоре! Настя, работают не в телевизоре, а на телевидении. У тебя получится, ты у нас такая воображуля!.. - Светловолосая Настя состроила в ответ ехидную мордашку.
- А это дневник Матвея. Так и не заполнил последнюю страницу, ты посмотри, а?! И в обещаниях родителям ничего не написал. Матвей! Ну-ка! Кем ты станешь? Что ты пообещаешь своей маме?
- Я обещаю маме... я хочу... я всегда буду любить тебя, мамочка... - заплакав, Матвей спрятал лицо в руках у растроганной матери.
Магазин игрушек. Полки пестрят куклами, машинками, мячами, конструкторами.
- Ну, выбирай, что ты хочешь?
- Можно мне вооон тот большой вертолет?
- Матвей, он очень дорого стоит. И потом, вдруг ты его быстро сломаешь?
- Ну, пожалуйста, мамочка! Ты обещала! Я же весь год учился на одни пятерки... Не сломаю, я большой, мне 10 лет и я умею играть в игрушки! И на свой день рождения я у тебя ничего не попрошу!
Веселый детский смех, возмущенные голоса случайных прохожих и громкое жужжание вертолета, пролетавшего над их головами, наполняют уютный, вечерний летний дворик. Окончание третьего класса, впереди три месяца беззаботного отдыха, долгожданный подарок, что ещё нужно для счастья?!
Старая двухкомнатная "хрущевка". Детская комната оборудована под больничную палату. В угол аккуратно собраны все игрушки, на столе, в ожидании хозяина, скучает большой радиоуправляемый вертолет, словно дожидается, когда опять детские руки возьмут пульт и он опять пролетит над головами прохожих. На кровати лежит мальчик, под аппаратом искусственной вентиляции легких. В квартире тихо, слышно лишь, как на кухне молится мама. Она молится каждую ночь на протяжении нескольких месяцев. Вот голос затих, послышались шаги и в комнату входит красивая, уставшая молодая женщина. Она становится на колени рядом с кроватью, берет сына за руку, слез льются по щекам:
- Матвей, сынок, - она едва шепчет, - если ты меня слышишь, ручку свою хоть сожми... - чуть заметное движение руки. Он знает, что пришла мама.
Прохладное осеннее солнце расщедрилось и одарило первый сентябрьский день своими лучами. Со всех сторон в школу спешили дети. Маленькие, красивые ученики тянули за руки своих родителей, боясь опоздать на линейку. Площадка рядом со школой утопала в бантах и цветах. Шум, смех и гвалт раздавались отовсюду. Надежда Ивановна, учительница четвертого класса, пожилая женщина с добрыми глазами, завела своих воспитанников в кабинет.
- Таак, рассаживайтесь по местам, помните, как сидели в прошлом году? У каждого на парте лежат учебники, можете пока прятать их в портфели. Как выросли все, как изменились, повзрослели... - неожиданный телефонный звонок прервал щебетание учительницы.
- Алло, да. Да, Лена, здравствуй. Как ты? Как Матвей?.. - пару минут Надежда Ивановна молчала, слушая маму Матвея. Класс замер. - Я поняла, Леночка. Держись.
Учительница положила телефон на стол, медленно подошла к окну, сняла очки и прислонила лицо к холодному стеклу. В классе, давно за ней наблюдавшем, стояла гробовая тишина. Надежда Ивановна плакала. Её плечи тряслись, она закрыла лицо руками. Успокоившись и вытерев слезы, она обернулась к классу и к нам, родителям.
- Дети. Только что звонила мама Матвея. Матвей умер. Сегодня в девять часов утра. Светлая ему память.
Р.S. История не страшная. И не мистическая, скажут люди, мирно сидящие сейчас дома перед своими мониторами. Я соглашусь. И даже порадуюсь. Потому, что у этих людей сейчас в жизни все хорошо. Хорошо вот так не страшно и не мистично, уютно сидеть дома, смотреть в монитор, читать истории. Хорошо сидеть и писать комментарии ко всяким страшным историям. Потому, что они нестрашные. Страх, он в другом. Все относительно. Кто-то боится домовых, кто-то собственной тени. Но страшно, это когда умирают дети. Страшно, когда мать остается жить после собственного ребенка. Страшно просыпаться с утра и осознавать, что этого маленького человечка, который жил с тобой всю жизнь, больше нет. Некого больше будить в школу, некому готовить завтрак, некого ждать вечером домой, некого ругать, когда он приходит поздно или промочит ноги или съел все конфеты. Страшно смотреть на толпу радостных детей, спешащих на занятия и возвращающихся домой. А его нигде нет. Ни в той толпе с мальчишками, ни в классе, ни у бабушки на каникулах. Только старые фотографии и вертолет, одиноко стоящий на столе.
- Ну, выбирай, что ты хочешь?
- Можно мне вооон тот большой вертолет?
- Матвей, он очень дорого стоит. И потом, вдруг ты его быстро сломаешь?
- Ну, пожалуйста, мамочка! Ты обещала! Я же весь год учился на одни пятерки... Не сломаю, я большой, мне 10 лет и я умею играть в игрушки! И на свой день рождения я у тебя ничего не попрошу!
Веселый детский смех, возмущенные голоса случайных прохожих и громкое жужжание вертолета, пролетавшего над их головами, наполняют уютный, вечерний летний дворик. Окончание третьего класса, впереди три месяца беззаботного отдыха, долгожданный подарок, что ещё нужно для счастья?!
Старая двухкомнатная "хрущевка". Детская комната оборудована под больничную палату. В угол аккуратно собраны все игрушки, на столе, в ожидании хозяина, скучает большой радиоуправляемый вертолет, словно дожидается, когда опять детские руки возьмут пульт и он опять пролетит над головами прохожих. На кровати лежит мальчик, под аппаратом искусственной вентиляции легких. В квартире тихо, слышно лишь, как на кухне молится мама. Она молится каждую ночь на протяжении нескольких месяцев. Вот голос затих, послышались шаги и в комнату входит красивая, уставшая молодая женщина. Она становится на колени рядом с кроватью, берет сына за руку, слез льются по щекам:
- Матвей, сынок, - она едва шепчет, - если ты меня слышишь, ручку свою хоть сожми... - чуть заметное движение руки. Он знает, что пришла мама.
Прохладное осеннее солнце расщедрилось и одарило первый сентябрьский день своими лучами. Со всех сторон в школу спешили дети. Маленькие, красивые ученики тянули за руки своих родителей, боясь опоздать на линейку. Площадка рядом со школой утопала в бантах и цветах. Шум, смех и гвалт раздавались отовсюду. Надежда Ивановна, учительница четвертого класса, пожилая женщина с добрыми глазами, завела своих воспитанников в кабинет.
- Таак, рассаживайтесь по местам, помните, как сидели в прошлом году? У каждого на парте лежат учебники, можете пока прятать их в портфели. Как выросли все, как изменились, повзрослели... - неожиданный телефонный звонок прервал щебетание учительницы.
- Алло, да. Да, Лена, здравствуй. Как ты? Как Матвей?.. - пару минут Надежда Ивановна молчала, слушая маму Матвея. Класс замер. - Я поняла, Леночка. Держись.
Учительница положила телефон на стол, медленно подошла к окну, сняла очки и прислонила лицо к холодному стеклу. В классе, давно за ней наблюдавшем, стояла гробовая тишина. Надежда Ивановна плакала. Её плечи тряслись, она закрыла лицо руками. Успокоившись и вытерев слезы, она обернулась к классу и к нам, родителям.
- Дети. Только что звонила мама Матвея. Матвей умер. Сегодня в девять часов утра. Светлая ему память.
Р.S. История не страшная. И не мистическая, скажут люди, мирно сидящие сейчас дома перед своими мониторами. Я соглашусь. И даже порадуюсь. Потому, что у этих людей сейчас в жизни все хорошо. Хорошо вот так не страшно и не мистично, уютно сидеть дома, смотреть в монитор, читать истории. Хорошо сидеть и писать комментарии ко всяким страшным историям. Потому, что они нестрашные. Страх, он в другом. Все относительно. Кто-то боится домовых, кто-то собственной тени. Но страшно, это когда умирают дети. Страшно, когда мать остается жить после собственного ребенка. Страшно просыпаться с утра и осознавать, что этого маленького человечка, который жил с тобой всю жизнь, больше нет. Некого больше будить в школу, некому готовить завтрак, некого ждать вечером домой, некого ругать, когда он приходит поздно или промочит ноги или съел все конфеты. Страшно смотреть на толпу радостных детей, спешащих на занятия и возвращающихся домой. А его нигде нет. Ни в той толпе с мальчишками, ни в классе, ни у бабушки на каникулах. Только старые фотографии и вертолет, одиноко стоящий на столе.
sонечка