Страшные истории и мистические истории

- Умотал опять, ага, - улыбается женщина. - Да ну их... Они, как вместе соберутся, так дети детьми, - добродушный смех. - Ну... Обещал обои переклеить, так теперь и не знаю даже. Отпускные хорошие, да. Собирались на отдых, а у меня, видишь, с отпуском не получилось. Вот... Как у тебя с детским садиком? Все уже? О-о-о... Ну, пусть мама помогает. А ты...
Я бы с радостью слушал эту болтовню целую вечность. Но это моя фантазия придумывала слова Лиды, а фантазия была потрясена. Мне так хотелось в город. Мне так хотелось домой.
Наконец, я открыл глаза и, коротко осмотревшись, принял полу сидячее положение. Я находился в каком-то брошенном помещении с круглыми, кирпичными стенами. Потолок находился высоко над головой, метрах в семи, а окружающее пространство было завалено ржавой арматурой. Свет беспрепятственно проникал через дырявую крышу и несколько окон, располагавшихся на разных уровнях. У одного из них задумчиво сидел мужчина, спасший меня намедни.
Когда я зашевелился, он повернулся ко мне.
- Очнулся?
Я не ответил. Язык, как будто онемел. Хорошо было лежать с закрытыми глазами: так бы и погибнуть, витая в собственных грезах. Едва я разомкнул веки, тяжесть всего произошедшего с новой силой надавила на плечи. Вернулось прежнее оцепенение, сковывающее и тело и психику.
- Они вон там, в роще, из которой мы выбежали. Я нашел у тебя четыре патрона, один оставался у меня. Итого, пять. Не так уж и плохо.
Я снова промолчал, пытаясь вспомнить, как говорить слова. Незнакомец уставился на меня пустыми, не выражающими особых чувств глазами. Он ждал от меня ответа, а я не знал, что сказать. Что будет уместно в такой ситуации? Что прозвучит не глупо?
- Кто... Кто ты? - промямлил я.
Мужчина поднялся с места, отставил в сторону ружье и, не спеша, подошел ко мне.
- Митя, - протянул он руку.
Я глянул на него с пола, заторможено представился и хотел ответить на рукопожатие, но что-то плотно сдавило мою грудь. Опустив голову, я обнаружил под рубашкой тугую повязку из какого-то грязного тряпья.
- Как мог, обработал, - пожал плечами Митя и достал из кармана фляжку. - Продезинфицировал опять же.
- Спасибо, - выдавил я, изучая повязку. - Водкой нынешней дезинфицировать...
- Обижаешь - водка! Выпьешь? - он протянул мне флягу.
Я немного отхлебнул, но тут же поперхнулся. Это был спирт, градусов восемьдесят, как минимум.
- А вода есть?
Митя кивнул, достал другую флягу, большую по объему и протянул мне. Я не пил уже сутки и жадно вырвал емкость из рук мужчины.
- Только не выпивай... - начал он, но я уже отбросил пустую флягу в сторону, - все.
- Извини, - смутился я.
Он недовольно фыркнул.
- Что же мы пить с тобой будем?.. Ладно, верни хоть флягу, - попросил Митя и пояснил. - Я бывал в стольких передрягах, что и не счесть. Если после каждой из них выбрасывать фляги, то их ей Богу не напасешься.
Я так же смущенно поднял флягу с пола и вернул хозяину. На ней виднелась какая-то гравировка; надпись, впрочем, мне прочитать не удалось. Прикрепив фляжку к поясу, Митя снова перебрался к окну.
- Живучие твари, - проговорил он, поглаживая ружье. - Но одну я подстрелил. Гляди, вон она неподалеку лежит. Как раз та, что напала на тебя. Кажись, насмерть.
Я не разделял его оптимизма: удушливый смрад в лице ужаса обволакивал всю мою натуру. Я чувствовал себя ребенком, почти младенцем, от которого ничего не зависит и он цепляется за платье матери и просит, рыдает, умоляет: "Мама, я хочу домой!". Вот только теперь вместо матери рядом сидел небритый, толстый мужик, который мог погибнуть с такой же вероятностью, с какой и я. В отличии от мамы. Потому что когда ты ребенок - мама бессмертна. А мужик этот смертен и еще как. Но и ему я хотел закричать: "Забери меня! Сделай, что хочешь! Забери меня домой! Знаешь, как там хорошо?..".
Я зарылся руками в волосах и стал мотать головой из стороны в сторону.
- Господи, да что же это... Все мертвы. Все. Еще вчера мы ужинали вместе, а теперь они все мертвы.
- Тихо, тихо, - с едва различимым сочувствием в голосе проговорил Митя. - Не сходи с ума, не надо. Нам еще выбираться отсюда.
Последняя фраза ободрила меня. Она звучала хорошо. Она звучала прекрасней всех фраз, что мне приходилось слышать ранее. Когда миниатюрная девчоночка из параллельного класса, призналась мне в любви в зимней темноте на заднем дворе нашей школы, голос ее стоял у меня в ушах несколько лет. Это был миг откровения и чуда. Миг, когда сам Бог пролетал где-то мимо или, как минимум, небольшая стайка ангелов. Я помню все с тех времен. Вот только девчоночка эта уже давно в другом городе. Иногда ее можно увидеть на экране телевизора и помнит ли она вообще обо мне? Возможно. Голос ее изменился, его поставили и развили, а я же до сих пор вспоминаю пар изо рта и ее робкий шепот: "Люблю тебя".
Но толстый Митя ее переплюнул. Его голос не давал жизнь, но вселял надежду, что жизнь продолжится. Он не просто надеялся выбраться, он намеревался сделать это. В его хрипловатом и немного сиплом голосе чувствовалась сила и уверенность. Я проникся ей и приободрился.
- Еще вчера, Митя, мы с друзьями были дружной бандой. Вместе ели, охотились, болтали, - хрипло проговорил я. - А теперь они либо трупы, либо демоны. И только я выжил.
- А я вчера вечером уже тут куковал, - невесело усмехнулся Митя. - Я слышал, как вы палили ночью. Тут, неподалеку от меня. Но выбираться по темноте из укрытия опасно. Я не стал. Потом услышал пальбу утром, решил, что самое время рвать когти и двинул. Вот и наткнулся на тебя.
Успокоившись немного, я перевел на него взгляд.
- А что ты здесь делаешь?
- То же, что и ты, - пожал он плечами. - Стараюсь спастись от этих уродов.
- Как ты тут оказался?
Митя нервно хохотнул и потер ладонью небритую щеку.