Страшные истории и мистические истории

Приятного аппетита своему мужу, мужу, с которым прожила почти всю жизнь она не пожелала. Да и не было в этом необходимости. Иван Максимович, увидев в супе большой кусок мяса, стал руками пытаться выловить его из тарелки, даже забыл спросить ложку. Беззубым ртом вцепившись в кусок мяса, он задыхался от удовольствия! Подумать только, ведь когда-то кусок мяса не произвел бы на него никакого впечатления.

Да что там? Раньше жили как люди, теперь же, спились. Как только все рухнуло, закрыли Совхоз, фабрику в соседнем селе, отменили автобусное сообщение, работы не стало. Попивали, конечно, и раньше, все в деревне пили, но тут-то вымирать деревня начала по-настоящему. Сейчас в "Искре жизни" только два дома, его и Катумовой, такой же старой ведьмы, как жена его, Вера. Кругом только развалины, рухнувшие дома, заросшие сором и лозиной. Люди уехали в город, кто умер от старости, кто от вина, кто сгорел вместе с домом по пьяному делу, кого просто убили. Нехорошее место, дикое, грязное.

Жила семья Ивана Максимовича только за счет пенсии, его и жены. Дочка не работала, муж ее тоже. Было у него еще два внука и внучка. Внуки постарше, им наверное уже лет по десять, их забрали в интернат, дома они теперь не появляются. Внучка младшая, Даша, еще жила с ними, ей нет и шести лет. У нее какие-то проблемы с головой, отсталость разворачивается, как там это называется? Ее тоже хотели забрать, но она не годится в обычный интернат, стали искать для нее специализированное место да, похоже, так и забыли про нее. Хорошая девочка, веселая, белокурая, не красавица правда, но больной, глупой, не назовешь... Хотя специалистам лучше знать, что там еще могло родиться от этого идиота - Ильи?! Говорил же он Свете "Не связывайся с алкашем", не послушалась. Теперь и детей отняли, и дочка больная, и пьют всей семьей как последние скоты. Дом рухнет скоро, сгнил весь, ремонтировать некому, засрали все! Это Верка виновата, велела Светке с муженьком приходить, жить к ним. Сам бы он его, урода этого, Илюшу, никогда бы и на порог не пустил!

- А где мясо-то взяли, пенсию получили? - закончив со своим супом, начал старик.
- Получили, почтальонша-то, твою пенсию давать не хотела! "Будить" говорит в "чужие руки давать деньги не положено". А ты пьяный спал, тебя же не добудишься.
- Ну дала же?
- Дала, дала...
- Вино-то есть?
- В бане, у Илюхи. Ступай, нальет.

Конечно нальет! Ест, пьет за их счет, еще бы он не налил! Насилу поднявшись с кровати, Иван Максимович вышел в сени. На полу стоял большой таз, полный мяса! Ого, да тут пол его пенсии! С ума сошли? Рядом с тазом ведро с помоями, оно возвышалось на горке желтого льда. В их семье не было метких стрелков. От увиденного суп в желудке забурлил, начало тошнить, сдержав рвоту старик вышел в холод улицы.

Был уже декабрь, морозно, но снега почти не было, лишь немного он белел под смерзшейся, желтой травой.
Вечер, еще не стемнело, солнце только коснулось макушек деревьев на горизонте. Что-то красное было разлито по всему двору, солнце на мороженой земле?

Нет, похоже на кровь. Да, это кровь! Тут кого-то явно забили! Может собаку? Нет, с собаки не возьмешь столько мяса, целый таз! Наверное Илюха козу увел с соседней деревни, ну и пусть. Посадят его и хорошо, перед смертью хоть поживем со старухой спокойно.

Баня представляла из себя что-то больше похожее на сарай, только с трубой. Да и дом был такой же, только больше. Да, они - отбросы, живущие в гнилом сарае, гниющие вместе с ним, заживо.

Иван Максимович понимал это, часто ловил себя на подобных мыслях и от этого становилось не по себе. Тогда он наливал стакан полнее и заливал свою горечь, горечью вина. Вино - так они называли все спиртное, чаще всего это был спирт непонятного происхождения или самогон с таблетками димедрола, другого в окрестностях не продавалось.

По двору были разбросаны какие-то бочки, колеса, у рухнувшего забора, на боку, к земле примерзла детская коляска. Пустая собачья будка была обмотана цепью. Не хорошее место, дикое, грязное. Придерживая штаны, старик зашел в баню. Здесь не было света, было холодно и темно. Старые глаза не сразу заметили в углу, на драном диване, фигуру дочери. Света сидела, укутавшись в грязную шубу и казалось, невидящим взглядом смотрела на отца.

- Ты что здесь? Иди в дом, замерзнешь. Выпить-то у вас есть?
Ничего не ответив, она указала на хлипкую дверь, отделявшую предбанник от самой бани.
Из-за двери слышались звуки, шаги, голос Ильи, Дашкин веселый смех.

Толкнув дверь, Иван Максимович, увидел в сумраке фигуру Ильи, он наклонился и что-то говорил на ухо белокурой Даше, она хихикала и качала головой. За силуэтами родных было что-то массивное, белое. Присмотрелся, стал различать детали. Толстая голая женщина была подвешена к потолку, вниз головой.

Старик не мог поверить своим глазам, ужасная сцена между тем развивалась.
Ни на что не обращая внимания, Илья приподнял груди женщины, они свисали к полу, почти касаясь ее подбородка. В правой руке мужчины что-то сверкнуло. Без колебаний Илья ударил ножом в шею женщины, тело вздернулось, все напряглось, она открыла глаза, они были полны ужаса!

Илья прокрутил нож в шее, попытался разрезать горло, сталь рвала плоть жертвы. Когда она попыталась закричать, вышло лишь хрипение вперемешку с бульками. Нож вышел из плоти, кровь хлынула на лицо женщины, заливая глаза.

Маленькая Даша кинулась ближе к телу, руками лезла в разрезанную рану на шее женщины, затем стала облизывать свои ладони, с удовольствием слизывать горячую кровь женщины с пальчиков. Дашенька измазала все лицо кровью почтальонши, шею, свою курточку... Она азартно продолжала хватать льющуюся кровь и пить ее, обсасывать свои ручонки.

Старик почувствовал как ноги его подкашиваются, ухватился за дверь, та отворилась настежь, сильно ударив о стену. Он все-таки не удержался и завалился на одно колено. Илья и Даша обернулись к нему, у них были дружелюбные, довольные лица. Глаза Даши горели счастьем, которого он никогда раньше в них не видел.
- Я хочу пить ее, деда! Я хочу пить ее!

Мужчина резко вскочил на ноги и кинулся прочь из бани! Что за ужас? Разве такое может быть в жизни?! Почтальоншу забили как скотину! Человека! В его бане, на его глазах, его же зять! А Даша? Она словно маленький упыренок! "Я хочу пить ее"! Господи!

Но где же муж почтальонши, он всегда помогал ей, в их деревню он точно всегда сопровождал ее... Следы крови на мерзлой траве моментально ответили на его вопрос. Его убили раньше, намного раньше, наверное еще вчера, когда он спал пьяный. Вот откуда столько мяса, вот откуда-тот вкусный супчик! Этой мысли желудок старика не выдержал, его рвало, рвало до боли! В доме Иван Максимович кинулся, рассказывать об увиденном, жене.

- Не кричи, дурак старый! Нам хоть будет, что есть. Иль тебе супчик не понравился?
- Дура!!!
Тяжело размахнувшись, старик удалил жену кулаком. Удар пришелся сверху, по голове, старуха охнув, упала на пол.
- Ведьма! Людоеды! - он метался из комнаты в комнату, горы хлама, но нет нужного!
Наконец он нашел топор, побежал в баню.

Старик понимал, что женщина уже мертва, он никого не спасет, но по другому он не мог поступить, он не мог оставить жить этого упыря.

Входя в баню, Иван Максимович вдруг почувствовал жар, будто баня была протоплена. Как же, ведь еще минуты назад здесь был мороз? Что-то липкое скользнуло по низу живота и ногам. Он увидел руку Ильи у своего живота, нож был уже в теле, в этот же миг пришло жжение в области удара, живот скрутило. Старик склонился вперед, Илья за плечо вдернул его в предбанник, не вынимая ножа и все еще держа его в правой руке. Прижал жертву спиной к стене и начал наносить удары ножом, два или три...

Иван Максимович уже не чувствовал боли, лишь жар, разливающийся по телу, толчки ударов. На удивление, за момент перед темнотой в глазах, пропала горечь, что мучила его последние годы. Горечь никчемности его жизни ушла, осталась легкость.

Маленькая Дашенька попрыгивала и хихикала, почти привизгивала.
- Я хочу его пить!