Страшные истории и мистические истории

Первый мальчик был "переговорщиком". Второй же ничего не говорил - по крайней мере, словами. Первый был выше своего спутника, одет в пуловер, балахон с капюшоном, в какую-то серую клетку и джинсы. Ботинок не было видно. Кожа у него была оливкового цвета, волосы курчавые, средней длины. В нем чувствовалось спокойное самообладание. У второго была бледная кожа со следами веснушек. Главной его чертой было то, что он все время нервно озирался. Одежда у него была примерно такой же, как у спутника, но пуловер был светло-зеленым. Волосы - скорее бледно-рыжие. Они не были похожи на родственников, по крайней мере, прямых.

Я подумал: "Ну все, приплыли. Сейчас деньги будут клянчить". И тут атмосфера переменилась.

Когда я переживаю что-нибудь необычное, у меня резко изменяется восприятие. Как будто как раз вовремя узнаешь, что уже поздно. Так вот, сижу я в машине (еще заведенной), заполняю чек и при появлении двух мальчиков внезапно паникую. Это меня смутило, но я ничего не смог поделать с давящим ощущением страха и мистики.

"Переговорщик" улыбнулся и от этого у меня по необъяснимой причине кровь застыла в жилах. Я чувствовал, как включается инстинкт самосохранения. На этом уровне я понимал, что что-то не так, но что именно - разобрать не мог.

Я буквально на сантиметр опустил окно и спросил:
- Да?
"Переговорщик" снова расплылся в улыбке, на этот раз еще более широкой. У него было очень, очень белые зубы.
- Эй, мистер, как дела? У нас есть проблема, - сказал он. Голос у него был, как у подростка, но его выговор, спокойствие и что-то, что я до сих пор не могу описать, усилили во мне стремление к бегству. - Понимаете, мы с другом пошли в кино, а деньги забыли, - продолжал он. - За ними придется возвращаться ко мне домой. Может вы нас выручите?

Журналисты много с кем по долгу службы разговаривают и с детьми тоже. Я не исключение. Дети обычно стесняются, мямлят, шаркают ножкой и так далее, когда говорят с незнакомцами. Родители чаще всего учат, что когда дети обращаются к взрослым, то отвлекают их от важных дел и потому надо хотя бы быть вежливыми.

Этот мальчик был не похож на других. Он прекрасно владел языком и не показывал страха. Он говорил, как будто моя помощь сама собой разумелась. Когда он ухмыльнулся, он как будто сказал: "Я кое-что знаю и это тебе сильно не понравится. Но ты узнаешь это, лишь сделав все, как я скажу".

В ответ я смог выдавить только:
- Ну, понимаешь...

И тут началось странное. Молчаливый мальчик посмотрел на "переговорщика" смущенным взглядом, как будто его поразила... нет, не его резкая манера общения, а то, что я до сих пор не открыл дверцу. Меня он тоже нервно разглядывал. "Переговорщик" тоже был не в своей тарелке. И я отмечал, что с ними что-то по-прежнему не так.

- Мистер, ну пожалуйста, - снова заладил "переговорщик", не теряя убедительности. Да, продавцы машин могли бы поучиться у этого парня. - Мы просто хотим попасть домой. Мы же просто маленькие дети.

Вот тут я и перепугался. Что-то в тоне и выговоре опять включило во мне тревогу. Мой мозг лихорадочно пытался осознать, что же мне казалось "неправильным" в этих двух персонажах. Я опять смог промямлить только: "Ну... это...", чувствуя, как впиваюсь ногтями в руль.

Наконец, я спросил:
- А вы на какой фильм собрались?
- На "Смертельную битву", разумеется, - сказал "переговорщик", а молчаливый кивнул, стоя пару шагов позади него.
- Ну ладно...
Я быстро глянул на афишу кинотеатра и часы в машине. "Смертельная битва" шла уже час и это был последний сеанс на этот вечер.

Молчаливый все сильнее нервничал. Я подумал, что он заметил, как я подглядываю и заподозрил, что я начал что-то соображать.

- Ну мистер, ну впустите нас. Мы не можем сесть к вам в машину, пока вы нас не впустите, - умиротворяюще сказал "переговорщик". - Просто впустите нас и мы очень быстро исчезнем. Поедем домой к нашей маме.

Мы посмотрели друг другу в глаза.
В ужасе я заметил, как рука уже протянулась к замку и начала его открывать. Я дернул ее обратно - может быть, слишком сильно, но зато перестал смотреть на детей. Я обернулся, пробубнил свое: "Ну... это...", а потом мой разум словно врубил максимальную четкость. Я наконец обратил внимание на их глаза. Они были черными как уголь. Ни зрачков. Ни радужки. Просто два черных шара, в которых отражались красно-белые огни кинотеатра.

Тут выражение лица меня выдало. У молчаливого на лице появилось выражение ужаса, которое словно говорило - случилось невозможное, нас раскрыли! А на лице "переговорщика" появилась гримаса гнева. Его глаза ярко сияли в полумраке.
- Ну мистер... Мы же вас не обидим. Вы должны нас ВПУСТИТЬ. У нас же нет оружия...
Последняя фраза вообще напугала меня до смерти, потому что это прозвучало как: "Потому что оно нам НЕ НУЖНО".

Он заметил, как моя рука рванулась к коробке передач. Последние слова "переговорщика" были проникнуты полным и совершенным гневом, но при этом и нотками паники:
- МЫ НЕ МОЖЕМ ВОЙТИ БЕЗ ВАШЕГО РАЗРЕШЕНИЯ. НУ ЖЕ... ВПУСТИТЕ... НАС!

Я как следует дал задний ход (на счастье, сзади никто не въезжал) и рванул прочь с парковки. Я заметил мальчиков боковым зрением и быстро оглянулся. Они исчезли. На тротуаре у кинотеатра не было ни души.

Я ехал домой, трясясь от страха. Если бы кто-нибудь попробовал меня остановить, я бы переехал его, а потом уже разбирался с последствиями. Приехав на место, я побежал в в дом, осматривая все вокруг, даже небо.

Что же это было? Может быть, обычные дети просили подбросить до дома?
И носили стремные контактные линзы?
Ага, щас...