Страшные истории и мистические истории

Кайли делала маленькие глотки. Вкусная, слегка вязкая жидкость манила своим запахом. Девушка не могла остановиться. Приложив огромные усилия, она оторвалась от него. Жак сидел спокойно, но глаза его обесцветились. Вернее вместо ярко зелёного они стали бледно-зелёные. Но он улыбался. Нет, улыбка была смешана не с коварством. Он искренне улыбался.
- Жак, всё хорошо? Прости, я не знаю, не знаю, что на меня нашло. Жак? Жак, ты слышишь? - девушка наклонилась к нему и обняла.
- Я очень счастлив, я нашёл наследницу, но ещё, я влюбился... - он прошептал это еле-еле и он обмяк. Парень не двигался.
Для любого вампира не секрет, что если наследница отведает крови вампира, то тот может и погибнуть. Всё зависит от того, сколько наследница выпьет. Особенность в том, что если наследница выпивает больше меры, глаза вампира начинают выцветать, если они обесцвечиваются вовсе, то он умирает быстро и без мук. Если глаза имеют еле видный цвет, то спасти можно.
- Жак, не надо! - слёзы катились ручьём. Кайли, проклинала себя, проклинала весь мир.
- Кайли, Кайли... - доносилось за спиной. Девушка оглянулась, женщина в белом платье стояла за ней. Она была бледна, а голубые глаза смотрелись как васильки. Пепельного цвета волосы развевались на ветру. Погода была не очень, тучи, которые час назад были далеко, уже теперь висели над головой, - держи... - женщина протянула кулон. На нём был нарисован волк, воющий на луну.
- Спасибо... - но никого уже не оказалось. Кайли, одела кулон на шею. Её руки лежали на груди Жака, а сама девушка повторяла "Пожалуйста, живи!"

Эта история произошла в лагере "Утренний". Однажды дети захотели поехать в лагерь, про который узнали по бумажке, попавшей мальчику Саше в лицо. И он прочитал: "Открывается лагерь "Утренний"! В лагере есть специальные сооружения, которые поднимут вам и здоровье и настроение. Лагерь открыт с 1 июня по 26 июня! Приглашаем всех желающих!".

Потом он пришёл домой и предложил своей сестре вместе с ним поехать в лагерь. Сестра и родители были не против. Тогда Саша и Вика (его сестра) сели на автобус и они поехали в лагерь. Лагерь находился рядом с кладбищем, сестре стало не по себе.

И когда их погнали спать, у них был тихий час, Вика никак не могла уснуть, вожатые были на кухне, обедали. И вдруг Вика слышит: приоткрывается дверь... Она видит странную тетку, она была какая-то белая, как будто на неё упало пять ведер штукатурки. Она села и стала наигрывать какую-то загробную песню, Вика не распознала эту песню, а когда время сна истекло, тётенька прямо под пол ушла... Вика была ошарашена!

Она рассказала мальчикам и девочкам, что увидела призрака... А потом их погнали в то самое специальное сооружение, которое было бассейном, на самом деле это была маскировка, никакой это не бассейн, а огромная мясорубка, дети конечно не заметили. И вот Вика видит ту тетеньку, она открывает специальный рычаг и появились мясорубки...

Эта история приключилась со мной три года назад. Возможно, я не должна была участвовать в ней, но раз случилось... В общем, слушайте.

Я тогда жила, да и сейчас живу в центре города, а точнее в девятиэтажном доме. Второй этаж, четвертая квартира. Нет, не тринадцатая, а именно четвертая. Дом девяносто четвертый, не тринадцатый. В общем, человек я не суеверный, ибо с детства понимала, что приведений, ведьм и других мифических существ просто нет.

Однажды мы поставили новую дверь. В ней был глазок, а раньше у нас его не было. В общем, вся семья была рада обновки, хотя деньги мы заплатилине малые и влезли в кредит. И я как маленький ребенок стала каждый раз смотреть в глазок, когда куда-либо иду. И вот однажды ночью я встала в туалет, приспичило, с кем не бывает. И тут на глаза попался глазок, я решила посмотреть. В начале была темнота, а когда сонная дымка прошла, я стала более трезво смотреть на мир. Взгляд прояснился и я поняла, что это не темнота, ведь она была какая-то красноватая и сплошная. Все же есть и чужие двери, хоть какое-то освещение. А тут все однородное. Я фыркнула и решила, что сонными глазами смотреть нечего, зрение не может сосредоточится на освещение. Да и зрение в последнее время стало подводить.

Когда я вышла из туалета, пошла пить и заглянула в холодильник. Это же я. Посмотрев на часы, я отметила, что время пятнадцать минут четвертого (утра). Я зевнула и закончив ночную трапезу опять вернулась к зрачку. Что там я увидела, меня вроде и напугало, но подсознание говорило, что мне нужно меньше читать страшилок (люблю прочитать страшную историю, но из-за того, что я не верю в другой мир, спала хорошо и истории вскоре забывались). Я увидела яркий красноватый цвет, с обручами. Да, в начале я подумала, что это чей-то глаз смотрит на меня с той стороны, но потом подумала, что скорее всего хулиганы залепили чем-то глазок. Конечно, проверять я не стала, ведь около получаса назад все было нормально и эти вандалы могли быть где-то рядом. Я лишь пожала плечами и пошла спать.

Стрип-клуб в аду отличается тем, что на снятии одежды дело не заканчивается: далее идут кожа и органы. Нужно снимать все. Около меня извиваются пара скелетов, бывшие совсем недавно блондинками. Из состояния эйфории выводит телефонный звонок в моей голове, громкость, которого нарастает с каждой секундой и размазывает мозги по стенкам черепа.

Вечный смог не дающий дышать вперемешку с запахом свежеотваренного человеческого мяса, готовая разлететься на куски голова и серая высокая башня впереди. Сшибая и расталкивая всех, я бегу по мрачным улицам Пандемониума - столицы ада. Сквозь стоны и визги грешников, мучаемых бесами, я добегаю по лестницам до своего кабинета и врываюсь в него. Темная комната с грязными цементными стенами и иногда мерцающей лампочкой над столом с дисковым телефоном, сделанном из человеческих костей - весьма тонкой работой. На грани безумия, я срываю трубку и слышу глухой отрывистый приказ, а далее не помню ничего.

Я прихожу в себя около последнего, девятого круга ада и вспоминаю приказ. Мне надо достать отсюда парня и переместить в Пандемониум. При жизни парень играл goa-trance на всю катушку, за что был проклят всеми соседями. В его последний сет он получил удар током от вертушки и сразу оказался в последнем, девятом круге. Но администрация ада ошиблась - он скопытился несовершеннолетним, а это путь в столицу ада, привилегия для рано сдохнувших сосунков. Теперь мне предстоит исправить эту ошибку.

Никто точно не знает, реальна ли эта история или нет. Я узнала её от своего брата, а он от своей жены, а она в свою очередь узнала её от своего отца, Николая Ивановича. Он клялся, что каждое его слово - правда, но мне почему-то не верилось тогда, да не верится и сейчас. Мне кажется, что у людей свойственно играть фантазии, поэтому всё, что я сейчас вам расскажу, вполне возможно было просто надуманностью и накруткой чьего-то разума.

Отец Маринки (жены моего брата) говорил, что знает об этой истории не понаслышке. Главным её героем был его друг, который ему всё и рассказал, да и отец сам был частым свидетелем странностей этой истории. В общем, не буду тянуть - начинаю.

Отец Марины дружил с парнем, звали его Алексей. Было им тогда по 20 лет. Алексею, хоть убей, не везло ни в учёбе, ни в работе, ни в личной жизни. Во времена их молодости учились мало и отправлялись работать очень рано, в колхозах, конечно, брали всех, но почему-то не Лёху, хотя парнем он был сильным, высоким, здоровым. Вот просто полоса невезения. Его сестра давно уже обосновалась в городе, уехав их деревни, вышла там замуж, родила ребёнка - в общем, идиллия. Старший брат тоже женился и уехал в город. Остался Алексей один на попечении родителей. Конечно изо всех сил старался всё делать за них, раз не может приносить в семью деньги.
В общем, вскоре отец его заболел и умер, мать недолго продержалась без отца и тоже отправилась вслед за ним. Остался Лёша один, только отец Маринки и дружил с ним.
Соседи пытались помочь ему всегда, кто-нибудь да предложит какую-нибудь работку однодневную, за копейки конечно, но хоть что-то. Он же в огороде пахал, поэтому овощи на его столе были всегда. Однажды ночью, устав от такой жизни, он разрыдался и решил повеситься, ибо терпеть такой несправедливости он больше не может.

Ненависть - это не слово,
Бешенство - это не цель.
Мерзость зачастую снова
С глупостью прёт на дуэль.

Лучше быть трупом в помойке,
Или овцою в убой,
Даже последним опойкой,
Нежели знаться с тобой.

Нету проклятий похожих,
Ни одного языка.
Фразы, морозом по коже,
Мрут с твоего кадыка.

- Пошла!!! Тебе че, не понятно? Пошла, я сказал! - раздался голос в соседней комнате, но для меня это не удивительно.
На самом деле, я - рабыня. Мы живём у римского рабовладельца, который каждый день, по одной из тысячи утаскивает в соседнюю комнату - спальню. Камера, в которой мы обитаем, находится по соседству с его спальней. Моя очередь, слава Богу не подошла.
С нами жестоко обращаются, избивают, морят голодом. А ведь когда-то, я была свободным человеком.
- Ааааа... Помогите... - именно такие голоса издаются из недр той зловещей спальни.
Сегодня насыщенный день - столько крови в камере, столько шансов выжить, не умереть!
- А ну, иди сюда! - Что? Только... не... это! Крепкая рука тащит меня за волосы в... спальню. А там меня поджидает жестокий барон. До сих пор я не знала, что он тут делает с бедными девушками. Насилует? Убивает? Ведь ни одна "утащенная" рабыня не вернулась к нам. Скорее насилует и убивает.
Но мои ожидания не оправдались. Вот почему мне всегда казалось, что крики девушек издаются не из спальни, а из комнаты ниже. Моё тело ведут в подземелье, дверь, в которое находится под кроватью.
Там очень сильно пахнет кровью, тухлятиной и... смертью. Вот завели меня в какую-то комнату. Там наверное пытают.
- Ну, чё? Села в кресло! Быстро! - и я села.
Ко мне поднесли раскаленную маску, о последствиях я и не думаю...

Эта история приключилась в одной из больниц нашего города. Больница находится на самом краю города - старое здание в три этажа. Я тогда окончила мединститут и пошла работать туда. Устроилась быстро: на работу меня приняли охотно, так как совсем недавно уволилось несколько сестер. До случая, о котором я хочу рассказать, я проработала около недели и в тот день было мое дежурство.

Как обычно, у нас дежурных трое: охранник, завотделения и сестра. В тот день все начиналось как обычно, под вечер все разошлись и остались мы втроем: я, охранник Макс и Светлана, наш зам. Закрыли двери, выпили чаю. Пациентов было мало, так что дел особо не было.

Всё случилось, когда я решила пройтись и посмотреть, все ли в порядке у больных. Когда я поднялась на второй этаж, в тишине больницы вдруг раздался детский плач. Я остановилась. Прислушавшись, я поняла, что плачет ребенок где-то на третьем этаже, совсем рядом со мной. Моя тревога нарастала. Я точно знаю, что у нас на данный момент не было ни одного ребенка в больнице, а третий этаж вообще пустовал. Поднявшись, я огляделась. В полутьме коридора ничего не видно, но плач явственно доносился из одной палаты. Я проследовала к ней и открыла дверь.

На одной из кроватей под одеялом кто-то был. Он медленно покачивался из стороны в сторону при этом надрывно плакал. "Эй...", - сказала я, подходя поближе к кровати и протягивая руку. Покачивание фигуры прекратилось, я сдернула одеяло. В тот же миг плач прекратился, а под одеялом не оказалось никого... пусто...

Сначала у одного мальчика по имени Серёжа не было ни брата, ни сестры. Потом его мама забеременела, а через девять месяцев у неё родилась девочка. Назвали её Надя - Надежда.

Маленькая Надя постоянно улыбалась. Мама с папой очень радовались этому. Им нравилось, что их дочка всегда в хорошем настроении. Чуть ли не каждый день они говорили Серёже: "А вот с тобой-то мы намучились. Так намучились! Так намучились! То плачешь весь день, то зубы режутся, то температура... А вот Надя лежит и у неё всё хорошо!" Но потом оказалось, что Надя не просто так лежит. У неё тяжёлая болезнь - идиотия. Надя оказалась идиоткой. Не той идиоткой, которой обзываются, а настоящей идиоткой. Слабоумной.

Прошло пять лет. За это время Надя не научилась даже ходить и разговаривать. Она лежала в своей кроватке, улыбалась или мычала как корова. В туалет она ходила под себя и вонь в квартире стояла ужасная от этого. Серёжу заставляли убирать за Надей и это был полный отстой!

Как-то раз он моется в ванной, в душевой кабинке. Тут что-то случилось и пропал свет. Стало очень темно. Серёжа выключил воду и стал звать маму: "Мама! Включи мне свет! Мама!" Но никто не отзывался. Тогда он кое-как домылся, оделся, вышел. Тихо в квартире. Серёжа заходит на кухню, а там его мама лежит. А из спины здоровый нож торчит.

Соблазн убийства так велик, что я даже не мог с ним бороться. Рисовать свой мир на телах убитых. Что может быть прекрасней? Иногда мне кажется что изменился, стал более кровавым и страшным, но это не так. Я нормальный, а мое искусство рисование смерти - бесподобно. Это я понял в восемь лет, после инцидента в прошлом.

В прошлый раз я рассказывал о том, как я попал в лапы потрошителей - они жестоко убивают и ампутируют конечности людям для продажи. Может это и ужасно, но покупателей хоть отбавляй. Многие хотят приобрести ребенка с ампутированными конечностями для удовлетворения своего самого ужасного инстинкта. Покупателями часто становятся богатые люди, либо наемники и террористы разных стран. В общем, те, кто абстрактны, у кого нет границ сознания и психики.

Мои новые родители - Лилиана и темноликий, чьё имя я до сих пор не знаю. Папа всегда ходит в белоснежном костюме с черной маской и с той же неимоверно длинной шляпой. Оскар и Леон стали моими братьями. Мы с ними вместе начинали резать и убивать людей.

Оскар так и остался сладкоежкой, киноманом и анимешником. По-прежнему любит повторять цитаты из фильмов и вести себя как герой из - какого-либо фильма и неважно отрицательный персонаж или положительный. Ему дали прозвище - Киндер, потому что он любит делать сюрпризы своим жертвам.