Страшные истории и мистические истории

Моя сестра Анюта - человек-весна, неунывайка. Всегда шла по жизни с улыбкой, с шутками. Любую жизненную ситуацию, даже не очень радостную, могла разобрать и рассказать так, что живот надорвешь. С мужем - Анюта его ласково звала Витек - они жили душа в душу. Да случилась беда и Витька не стало - инфаркт в сорок пять лет.
После его смерти нашу Анюту будто подменили. Месяц за месяцем ходила с распухшими от слез глазами, одетая в черном, ничего вокруг себя не замечая. И вдруг однажды приходит ко мне в новом светлом пальто и, улыбаясь говорит:
- Глянь-ка на мою обновку! Нравится?
- Очень.
- Это мне Витек купил!
Подумала я: "Витек-то умер! А у нее пальто... Крыша, видать, съехала".
- Ань, ты успокойся, скинь пальто, - стала уговаривать я, ведя ее к дивану. - Приляг. А я пока чай приготовлю.
- Да не сумасшедшая я! - отвела мои руки Анюта. - Правду тебе говорю!
И рассказала такую историю.

Сама знаешь - я все свои накопления на похороны и поминки потратила, еще и вы денег добавили. А холода быстро пришли, смотрю - пальто мое никуда не годится, а новое купить не на что. Раньше Витек за этим следил - знал, что я к шмоткам равнодушна, деньги откладывал, в магазин меня тащил. А теперь некому. Одна мне дорога - за ним следом.

До моего дня рождения оставалось чуть больше недели, когда умер мой дедушка. Для всей нашей семьи это известие стало страшным потрясением и неожиданностью. Скончался на 89-м году жизни от инфаркта. Он жил один в своей квартире (бабушка умерла 2 года назад), справляясь в одиночку со всеми житейскими трудностями. Естественно, ни о каком празднике и речи быть не могло: похороны, поминки, все так закрутилось... Помню, очень много плакала, все винила себя в том, что последнее время мы редко общались. В детстве дедушка был для меня всем: на даче он читал мне, играл со мной, рисовал. Потом я выросла и мы отдалились друг от друга - общение ограничивалось одним-двумя звонками в неделю.
Но время лечит, прошло около полугода и горе потихоньку стало меркнуть на фоне моей сумасшедшей жизни. Дедушкина трехкомнатная квартира по наследству перешла моей маме, однако жить мы там не собирались, каждый до боли резал глаз. Тогда и возникла мысль продать ее. Пару раз мы с мамой заговаривали на эту тему, однако для воплощения идеи ничего пока не предпринимали. И тут случилось вот что.

Снится мне сон. Я стою в коридоре, вокруг темно. Передо мной стоит мой дедушка, смотрит на меня и жестом приглашает войти в дверку позади него. Я иду за ним. Входим и я вижу, что мы в дедушкиной квартире, в его кабинете. Все вещи знакомы - большая коллекция камней (дедуля был геологом), картины, портреты родственников, книги. Тут дедушка мне говорит.
- В левом ящике стола (указывает на него) лежит одна вещица. Возьми ее.
Говорил он сухо и отрывисто, но в его глазах я увидела глубокую печаль и сожаление. Тут он продолжил:
- Надеюсь, тебе понравится мой подарок.
Внезапно он перевел тему и таким спокойным, размеренным голосом произнес:
- Продавайте квартиру в ближайшее время, иначе потом ничего не выйдет.
Он улыбнулся и прямо испарился в воздухе. Тут я проснулась.

"Вставай, тебе пора в школу!" - снова услышал я голос своей мамы.
Я посмотрел на часы, которые показывали 7:00, а потом посмотрел наверх и встал.
- Слушай, мам, почему ты не на работе?
- Я взяла выходной.
- Ясно.
- Кто тебе звонит?
- Сейчас проверю.
Я отошёл, посмотрел на телефон и мои глаза чуть не вылетели из орбит от удивления. На мой телефон звонила "Мама". Я пошёл на балкон подозревая что-то неладное и ответил:
- Алло?
- Привет, сынок, ты встал? Завтрак на столе, не опоздай в школу.
- А... Ты сейчас где?
- Я как всегда на работе, а что?
- Да нет ничего, ладно я пойду, пока.
- Пока.

Яркое солнце слепило глаза. Алина проснулась на стуле с карандашом в руках. Стрелки часов показывали полдесятого. Голова болела, будто после дикого угара. Хотелось спать и одновременно не хотелось спать. Внутри боролись странные чувства рвоты и свежести мыслей. Алина встала и, шваркая тапочками, прошла в ванную. На зеркале виднелись разводы от воды, щели между плиткой покрылись желтой плесенью, а на полу валялся истоптанный коврик. Девочка почистила зубы и умылась. Все как обычно. В холодильнике нашла остатки от вчерашнего ужина и съела это не разогретым. Одела любимое розовое платье с зелеными единорогами и джинсовые кеды. Засунула гитару в чехол и водрузила его на плечи. В карман для нот положила обезболивающее, телефон, ключ от дома и новенькое, аккуратно сложенное черное платье, купленное только вчера. Затем засунула в уши наушники и включила пост-хардкор. Жесткая музыка врезалась в мозг и затупила боль. Ну все. Можно выходить.

Тема сидел на лавочке, поставив ноги на ограду небольшого садика. Андрей и Олег перебирали какие-то бумаги, по-видимому ноты. Сережа пил колу, а Валера стучал палочками по большому чемодану. Большой чемодан... В нем Валерка переносил установку. Тут Алина заметила. Андрей держал за ручки чехол для синтезатора. Тема опирался спиной на гитару, а рукой придерживал старенькую колонку, с которой они выступали на днях в школе. Олег и Сережа тоже взяли с собой гитары. Рядышком на скамейке одиноко лежал диджейский пульт для воспроизведения электроники. Алина достала наушники.

- Что это? - недоуменно спросила она, - У нас концерт? Почему вся аппаратура здесь?
- Наши поклонники должны последний раз услышать твое пение, - сонно ответил Валерка.
- И где мы собираемся играть?
- У тебя есть два варианта, - улыбнулся Тема, - Первый - старая сцена в парке, второй, - он поднял палец, будто бы придумал гениальную идею, - Крыша твоего дома. Тебе выбирать.
Алина задумалась. "Парни действительно чокнулись. Придумали себе каких-то поклонников. Ну что ж, я же хотела оторваться".
- Крыша, - коротко ответила девочка и подошла к подъезду, чтобы открыть дверь.

Жила девушка 18 лет. Звали её Алина. Она жить не могла без Макса. Они были парой века. И вот однажды Макс пригласил её на дачу. Он быстро её уговорил и вот они поехали. На часах 22:49. Было темно, но тепло. Она открыл окошко и в лицо ей дунул сильный воздух.

- Хорошо тут. Да, Макс?
- Конечно, ведь ты рядом.
- А ты до меня кого любил?
- Никого!
- Правда?
- Ну конечно!

Вот и дача. Они взяли чемоданы и зашли в старенький дом. Включили свет, расположились и Макс повёл её на второй этаж. Там он долго и нежно целовал её губы. Вдруг они услышали грохот на первом этаже и пошли проверить. На полу лежали осколки зеркала. Макс не подал виду и убрал осколки. Алина вышла во двор. Она стала гладить соседского кота и вдруг он больно царапнул её. Она испугалась. Рана была как от стекла, неровная и глубокая.

- Там впереди дверь! - Наконец прошептала Сирин инстинктивно, до хруста в онемевших пальцах, сжав мою руку. Уж не знаю, сколько мы брели, поэтому погруженному во тьму коридору, но лично мне показалось, что прошла уже целая вечность. Оборотень остановилась так неожиданно, что я чуть не клюнула ее носом в затылок. - Сейчас нащупаю ручку!
Послышался противный скрип несмазанных петель и перед нами образовался серый, прямоугольный просвет.
- Я чую людей, но они далеко. - Втянув носом воздух, сообщила Сирин, первой переступая порог. - Где это мы, интересно?
Я вошла вслед за оборотнем и с любопытством огляделась, изучая все те же каменные стены и прибитые к ним железные кольца с тяжелыми цепями.
- Похоже, мы находимся в королевских темницах. - Заключил Бриан, указывая на три ведущих в разные стороны коридора. - Там дальше, по идее, должны находиться камеры с заключенными.
- А ты и в королевской тюрьме побывать успел? - Ехидно спросила Сун Вэй, последней появившись из тоннеля и закрывая дверь, которая с этой стороны, была отделана камнем и захлопнувшись, слилась со стеной. Бриан закатил глаза но все же снизошел до ответа:
- Нам на уроке рассказывали, когда мы магических преступников проходили.
- Так! Сейчас не время выяснять отношения. - Осадила я воинствующую парочку. - Лучше давайте думать, куда двигаться дальше. Коридора то, три!
- Прости, я что-то не понимаю. - Сирин растерянно посмотрела на меня. - А зачем нам собственно куда-то дальше идти? Мы вроде посмотрели, куда ведет этот потайной лаз, а по темницам зачем бродить? Еще не хватало, чтобы нас тюремщики или того хуже, дворцовая стража схватила!
Я вздохнула:
- И вправду. Давайте-ка возвращаться.

Грохот колес умиротворенно действовал на Василису и она начала закрывать глаза, не переставая держать за руку своего брата. Ей показалось, что она заснула на секундочку, когда поезд издал гудок, объявляя о приближении к станции. Она мигом открыла глаза и посмотрела в окно. Там как раз были родные холмы, которые так любила маленькая девочка. Такие же зеленые, как и прежде, они поражали ее своей красотой, заставляя сердце учащенно биться. Василиса, девочка восьми лет с белокурыми локонами и голубыми глазами, начала нетерпеливо приплясывать на скамейке.
- Лис, успокойся, а то упадешь. - притворно проворчал ее брат.
- Ну, Ром, - обиженно надула губки девочка, - я не упаду.
- А я говорю, что упадешь.
Продолжая дуться, девочка слезла и начала собирать свои книжки, которые она раскидала по скамье, пока длилась поездка.
Каждый год Рома и Василиса ездили к бабушке на каникулы, чтобы отдохнуть от городской суеты, насладиться свежим горным воздухом и навестить своих друзей. Поезд уже почти подъехал к станции и брат с сестрой собрали свои пожитки и вынесли их к вагону. Вот уже и показалась станция, перрон, а на перроне бабушка, с улыбкой ждущая своих внучат.
Снова раздался гудок и вот уже поезд остановился, выпуская пассажиров. Брат и сестра со всех ног бросились к бабушке. Смеясь и радуясь долгожданной встрече, она их целовала и осматривала, приговаривая:
- Господи, похудели-то как. Кожа, да кости ведь одни. Ну ничего. Приедем домой, я вас курочкой накормлю, пирожками свеженькими.
Они закончили целоваться и, собрав все немногочисленные пожитки, загрузили их в машину и двинулись в путь.

В обычное воскресное утро Елена распласталась на кровати и читала очередной детектив. На этот раз сюжет был захватывающим и она нервно перелистывала странички, желая узнать то будет дальше. И вот уже почти найден убийца... последняя улика... ему не отвертеться... и... на улице послышались автомобильные гудки. Это приехал отец. В негодовании она оторвалась от книги и прошла вниз, чтобы накормить отца обедом.
Когда она спустилась, он уже стоял посреди гостиной и читал свежий выпуск газеты, даже не удосужившись разуться.
- Пап! - воскликнула Елена, указывая на грязные ботинки. - Когда ты уже научишься разуваться не посреди комнаты?
- Да, да... - пробормотал он ей в ответ, не отрываясь от газеты.
Ее отец был шерифом и четкого графика работы у него не было. Он приезжал когда мог и всегда первым делом хватался за газету. Елене было шесть, когда мама их бросила, оставив молодого отца одного с шестилетней дочкой на руках. Он заботился о ней как мог, пытаясь дать все, что требуется для ее развития и вот, спустя десять лет, перед ним стояла уже взрослая дочь. Елена не была особенно красивой, но у нее было милое, всегда доброе, лицо, красивые голубые глаза и яичного цвета волосы, которые завивались на конце в чудесные кудри.
- Может уже разденешься и пройдешь к столу? - с притворным негодованием спросила Елена.
- Хорошо, хорошо, - пробормотал шериф и нехотя отложил газету.

Маленький автобус остановился возле полуразвалившейся остановки. Из него хлынул поток людей похожих друг на друга, как две капли воды. Те же, коричнево-желтые рабочие одежды, те же старомодные сумки. И только одна широкополая шляпа с цветами, мелькала среди них, привлекая излишнее внимание коренных жителей. Когда почти все разошлись, на остановке осталась лишь стройная молодая девушка, лет девятнадцати. Настя приехала в маленький провинциальный городок, чтобы отыскать какие-нибудь сведения о своей биологической матери, которая пропала много лет назад. У нее были каштановые кудрявые волосы и песочного цвета глаза. Ее точеную фигурку обтягивало бордовое платье, чуть выше колена и такого же цвета туфли на высоком каблуке. Настя раздраженно глянула на часы. Дядя, который должен был ее встретить, серьезно опаздывал. Ходя взад-вперед, у нее уже кончалось терпение, когда на горизонте появился старенький тарахтящий автомобиль. Он проехал мимо девушки и остановился в паре метров, выпустив кольцо дыма прямо на нее. Она закашлялась и, сквозь прищуренные глаза, взглянула на автомобиль. Из него вылез пожилой мужчина, лет сорока и направился к молодой особе.
- Дядя? - неуверенно спросила девушка.
- Он самый, - мужчина улыбнулся племяннице и крепко ее обнял. - наконец-то мы тебя дождались.
Настя ответила дяде холодной улыбкой и пошла к машине, предоставляя ему самому нести ее чемодан.

Ты сидишь в тёмной комнате... В одиночестве...
Из твоего тела будто вырвали душу. Ты не чувствуешь ничего... Ни страха, ни тепла... Только... Пожалуй, есть одно чувство... Это Желание... Желание Тепла и Любви... Но этого нет... Ни Любви... У тебя теперь много времени. Чтобы обдумать. Обдумать свою Жизнь.
Сегодня, завтра, всегда... Время тут остановилось... Прислушайся... Слышишь голоса?
Жизнь и Смерть спорят из-за тебя:
- Оставь его! - говорит Жизнь. - Он молод! Он может жить!
- Что? Не мешай мне! Думаешь, ты справедлива к людям? - Оскалилась Смерть.
- Конечно! А ты в этом сомневаешься?
- Да!
- Что плохого я сделала людям? Скажи! - Прокричала недовольная Жизнь.
- Ну вот вспомни... Тот златокудрый младенец. Как мы спорили из-за него...
- Вот именно! - Сказала Жизнь. - Слышала же, ты плачь его матери! Почему не мог он пожить?
- Богом мне было поведано, что стал бы младенец убийцей, убил бы мать свою, отца, без жалости! Столько бы людей погубил и не смог бы к Богу явиться... - Спокойно произнесла Смерть.
- Этого я не знала... - Вздохнула Жизнь. - А ты помнишь ту старуху. Как она звала тебя, просила избавить от мучений старческих, мы со старухой просили тебя её забрать, но ты ведь не забрала!
- Ну, а ты знаешь, что старуха наложила проклятье на дочь и дочке надо было явиться, пока старуха та не умерла, чтобы очистить себя и потомков от проклятья! - Ответила Смерть.
- Надо же... Этого я не знала... Но, а тот мужчина... Тоже пожил совсем чуть-чуть!
- Пожил мало? - Ехидно заметила Смерть. - Пожил мало- наделал много! Перед Богом просить прощения он бы уже не стал...
- Надо же... Не знала я...
- То-то же! - Сказала Смерть перевела взгляд на тебя.