Помер мой Стяпан в 97-м. О мертьявяках, как говорится, либо хорошо, либо никак, но уже возьму маленький грешок на душу, расскажу о нем.
Ох и вредный дед мой был. Поперек не стань, слова не скажи, все ворчать мастер, злится на все, чуть что. Правда, вот дом наш, тот вот до последнего смотрел, все чинил, всюду летал, любил его. И хранил он у нас в кладовой, где огурцы в банках стоят, валенки свои. Ему батька подарил да помер, так одевал их дед по праздника, а к старости так вообще помешался, стирать нельзя, перекладывать нельзя, оденет их и сидит, батьку вспоминает. А ноги то у деда потели, валенки вонять стали, а стирать, старый леший не дает. Так и лежали в этой кладовой, я все повыносила оттуда.
А когда помер дед, я с легким сердцем выкинул эти валенки к чертям собачьим в мусорку, хватит с меня, всю жизнь почти воняли под носом. И снится мне, значит, дед мой, серьезный такой, сердитый. Зачем, говорит, мои валенки посмела тронуть? Ну, теперь покоя не жди. И с того и началось.
Проснулась я от того, сто портрет его со стены свалился да вдребезги. Ночь была, иду смотреть, что этот черт усатый в кресле своем сидит и головой качает. Я как закричу, страх как испугался, всего с неделю схоронили, в гробу его видела а тут сидит передо мной. Я за сердце, к косяку дверному приснилась, гляжу, а его и след простыл.
Соседке рассказала, та наказала купить новые, да в могилу зарыть. Пошли мы с ней по валенки в село соседнее. Нашли у деда старого, продал их. Закопали в могилу.
Ох и вредный дед мой был. Поперек не стань, слова не скажи, все ворчать мастер, злится на все, чуть что. Правда, вот дом наш, тот вот до последнего смотрел, все чинил, всюду летал, любил его. И хранил он у нас в кладовой, где огурцы в банках стоят, валенки свои. Ему батька подарил да помер, так одевал их дед по праздника, а к старости так вообще помешался, стирать нельзя, перекладывать нельзя, оденет их и сидит, батьку вспоминает. А ноги то у деда потели, валенки вонять стали, а стирать, старый леший не дает. Так и лежали в этой кладовой, я все повыносила оттуда.
А когда помер дед, я с легким сердцем выкинул эти валенки к чертям собачьим в мусорку, хватит с меня, всю жизнь почти воняли под носом. И снится мне, значит, дед мой, серьезный такой, сердитый. Зачем, говорит, мои валенки посмела тронуть? Ну, теперь покоя не жди. И с того и началось.
Проснулась я от того, сто портрет его со стены свалился да вдребезги. Ночь была, иду смотреть, что этот черт усатый в кресле своем сидит и головой качает. Я как закричу, страх как испугался, всего с неделю схоронили, в гробу его видела а тут сидит передо мной. Я за сердце, к косяку дверному приснилась, гляжу, а его и след простыл.
Соседке рассказала, та наказала купить новые, да в могилу зарыть. Пошли мы с ней по валенки в село соседнее. Нашли у деда старого, продал их. Закопали в могилу.