Велико и ужасно творение моё. Все краски и красоты мира вмиг покажутся вам серостью и ничтожность, когда воззрите вы его. Гниль и сырость растекаются в ваших душах, усмирите гордыню свою и вознесите меня к небесам, подарив мне славу и величие. Когда сомкнуться веки мои на смертном одре, когда поднимусь я на трон свой кровавый по ступеням, сложенных из ваших тел, вы поднимите глаза свои невидящие к небесному своду и узрите... внемлите мне... я сам Бог! Каждая плесневеющая клетка плоти вашей устремится ко мне, пресмыкаясь предо мной. Я покрою части тел ваших воском, а суставы ваши окроплю маслом и ржавчиной, ибо вы станете марионетками в руках моих. Вырывая свои внутренности, волоча свое жалкое существо к моим ногам, будто бездомные собаки, раздавленные под колесами машины, вы будете кланяться мне. Вы станете безмерно счастливы, отдавая свои жизни мне - своему Богу!
- Валентин Сергеевич, в который раз перечитываю это письмо и понять не могу, что он в виду-то имел? - Андрей с озадаченным лицом без стука ворвался в кабинет начальника.
- Андрюша, когда ты стучаться, наконец, научишься? Не мельтеши перед глазами, присядь, - Валентин Сергеевич раскурил резную трубку с ароматным табаком и взял листок бумаги из рук Андрея.
Прочитав содержание письма, Валентин Сергеевич нахмурил брови. Он долго сидел, склонившись над листом, вновь и вновь перечитывая его содержимое.
- Андрюша, адрес какой на письме был обратный? Принеси-ка мне конверт.
Андрей принес начальнику конверт и нервно сглотнул подступивший к горлу комок.
- Валентин Сергеевич, страшные вещи пишет этот художник, имя он не подписал, назвался на конверте Кукловодом. Я понимаю, что художники люди со странностями, но тут дело уже криминалом каким-то попахивает. Может, в полицию обратимся, а?
- Андрей, успокойся, бывал я на выставках художника этого. Рисует он, мягко говоря, безвкусно. Года три подряд он в местной филармонии своих птичек накаляканных выставлял, купили, может быть, за все время пару картин для каких-нибудь сереньких офисов. А полгода назад он выставочный зал арендовал. Полотен тридцать там висело, трупы расчлененные нарисованы, головы восковые в витринах стоят, какие-то банки с кровью под потолком развешены. Мрак, в общем, сплошной. Так его и не признали, а славы ему хочется. Вот и добивается ее любыми путями.
- Дело в том, что в конверте к письму этому палец прилагался отрезанный. Раствором каким-то пропитанный.
- Ван Гог себе ухо когда-то отрезал, этот - палец отрубил, ничего удивительно.
- Валентин Сергеевич, но палец-то женский! - Андрей протянул начальнику целлофановый сверток и вытер, проступивший от волнения, пот со лба.
- М- да, Андрюшенька, дела... - задумчиво произнес главный редактор небольшой, но популярной областной газеты "Жизнь города N" Валентин Сергеевич Виноградов, - давай-ка вот что с тобой сделаем, друг мой, завтра бери свой фотоаппарат и поедем в гости к этому, так называемому, Кукловоду.
- Валентин Сергеевич, в который раз перечитываю это письмо и понять не могу, что он в виду-то имел? - Андрей с озадаченным лицом без стука ворвался в кабинет начальника.
- Андрюша, когда ты стучаться, наконец, научишься? Не мельтеши перед глазами, присядь, - Валентин Сергеевич раскурил резную трубку с ароматным табаком и взял листок бумаги из рук Андрея.
Прочитав содержание письма, Валентин Сергеевич нахмурил брови. Он долго сидел, склонившись над листом, вновь и вновь перечитывая его содержимое.
- Андрюша, адрес какой на письме был обратный? Принеси-ка мне конверт.
Андрей принес начальнику конверт и нервно сглотнул подступивший к горлу комок.
- Валентин Сергеевич, страшные вещи пишет этот художник, имя он не подписал, назвался на конверте Кукловодом. Я понимаю, что художники люди со странностями, но тут дело уже криминалом каким-то попахивает. Может, в полицию обратимся, а?
- Андрей, успокойся, бывал я на выставках художника этого. Рисует он, мягко говоря, безвкусно. Года три подряд он в местной филармонии своих птичек накаляканных выставлял, купили, может быть, за все время пару картин для каких-нибудь сереньких офисов. А полгода назад он выставочный зал арендовал. Полотен тридцать там висело, трупы расчлененные нарисованы, головы восковые в витринах стоят, какие-то банки с кровью под потолком развешены. Мрак, в общем, сплошной. Так его и не признали, а славы ему хочется. Вот и добивается ее любыми путями.
- Дело в том, что в конверте к письму этому палец прилагался отрезанный. Раствором каким-то пропитанный.
- Ван Гог себе ухо когда-то отрезал, этот - палец отрубил, ничего удивительно.
- Валентин Сергеевич, но палец-то женский! - Андрей протянул начальнику целлофановый сверток и вытер, проступивший от волнения, пот со лба.
- М- да, Андрюшенька, дела... - задумчиво произнес главный редактор небольшой, но популярной областной газеты "Жизнь города N" Валентин Сергеевич Виноградов, - давай-ка вот что с тобой сделаем, друг мой, завтра бери свой фотоаппарат и поедем в гости к этому, так называемому, Кукловоду.