Галлюцинации, преследовавшие её на протяжении всего пребывания в доме, не могли не беспокоить тускнеющий во всеобъемлющей тьме разум. Кто знает, может быть то, что написано в той тетради, тоже выдумка её собственного мозга, который мог крайне болезненно воспринять что-нибудь ещё и включить некий защитный механизм?
Вполне вероятно смириться с тем, что фантазия имеет возможность воплотиться в жизнь, отдаляя сознание от реального мира, но как же быть с выдумкой внутри выдумки, получается какой-то абсурд, способный свести с ума кого угодно. И Джейн это пугало сильнее, чем что-либо, произошедшее с ней раньше. Она снова взяла дневник и пролистала его. Всё на месте: и отпечаток окровавленной ладони, и след мотылька, и нелестное мнение о хозяине поместья, и другие зачеркнутые записи. То, что она держит в руке, настоящее, как и то, что там написано, сомневаться в этом теперь нет смысла, если не предполагать, что произведенное только что действие не было выполнено по-настоящему, но Джейн предпочла от этого воздержаться.
Вполне вероятно смириться с тем, что фантазия имеет возможность воплотиться в жизнь, отдаляя сознание от реального мира, но как же быть с выдумкой внутри выдумки, получается какой-то абсурд, способный свести с ума кого угодно. И Джейн это пугало сильнее, чем что-либо, произошедшее с ней раньше. Она снова взяла дневник и пролистала его. Всё на месте: и отпечаток окровавленной ладони, и след мотылька, и нелестное мнение о хозяине поместья, и другие зачеркнутые записи. То, что она держит в руке, настоящее, как и то, что там написано, сомневаться в этом теперь нет смысла, если не предполагать, что произведенное только что действие не было выполнено по-настоящему, но Джейн предпочла от этого воздержаться.
Девушка положила тетрадь на место и взяла подсвечник, который успел немного остыть за такой промежуток времени. Прохладный металл невольно натолкнул её на мысли об отсутствии благополучия в поместье, но лучше о таком не задумываться.
Судить о прошлом целого имения ей никто не давал права, хотя вряд ли кто-то сможет осудить её за это.
Но какими тревожными бы ни были пролетающие мысли, пора продолжать свой путь.
Джейн, как и собиралась, наконец, вышла из зала в смежную комнату.
Показалось, что что-то не так, в воздухе витала пыль и паутина, отчего пламя свеч подрагивало. Всё прояснилось, как только она посмотрела по сторонам. Вокруг не было абсолютно ничего такого, на чем можно было бы задержать взгляд и потерять дар речи от восхищения, как свойственно быть впечатленным дорогим убранством такого роскошного дома. Скорее наоборот, хотелось поскорее покинуть эту комнату, как и все другие.
Скованность атмосферы и мрачные тени судорожно сохраняемого спокойствия были везде, в каждом предмете мебели и любой мелочи, самая крохотная пылинка несла в себе темно-серое тяжёлое ощущение, будто никаких шансов на хороший конец уже не остаётся. У стены справа стояли тумбочки, на которых располагались гротескные вазы причудливой формы, некогда полные чудесных цветов, всеми своими красками выражающими лёгкость и умиротворение, а на данный момент пустые и холодные, полностью лишённые былой красоты. Над ними симметрично висело два каких-то чертежа, в одном из которых Джейн узнала, по-видимому, это самое поместье: на втором этаже, как показано на рисунке, были знакомые комнаты и коридоры.
Приглядевшись, девушка поняла, что эта комната зеркально расположена рядом с другой, и обе ведут в главный зал с парадными лестницами вниз. То, что главных спуска два, её ничуть не смутило, а даже показалось достаточно интересным, немного необычная планировка поместья придавала ему ещё больше какой-то загадочности.
К слову, посещать вторую часть общего прохода Джейн не хотелось, впечатлений от этой комнаты уже было достаточно, тем более, ещё не понятно, чего ожидать от следующих помещений.
Чертёж действительно был стоящей находкой для чего-нибудь ожидаемого, с его помощью можно было легко добраться куда угодно, но брать его в руки, казалось, не стоило. Глядя на него, появлялось причудливое ощущение, что как только к бумаге притронутся, всё рассыплется на мелкие кусочки, как хрупкий кленовый листок, оставленный на память в семейном альбоме, и пострадавший по чьей-то неосторожности, настолько старой и выцветшей была висящая на стене ценная находка.
Ничего полезного, кроме этого несчастного чертежа в комнате найти не удалось, тумбочки пустовали, если не считать находящуюся в них пыльную паутину и ненужные мелочи, а помутневшее зеркало, висящее на стене напротив, так же не могло принести никакой пользы.
Джейн не оставалось ничего, кроме как выйти в холл с главной лестницей и спуститься на первый этаж. Сделав несколько шагов вперёд, девушке почудилось, что кто-то яростно прожигает взглядом её спину, два цепких огонька чужих глаз, полных ненависти, явственно ощущались где-то между лопатками, казались поразительно реальными.
Неприятное ощущение побуждало немедленно двигаться дальше, и она решила покинуть комнату как можно скорее, надеясь, что дверь перед ней не запрета, что было не напрасно.
Девушка не без усилий отворила её и, наконец оставив то, что заставило её поторопиться, в одиночестве, вынуждена была сощуриться, ведь в новом месте было гораздо светлее, чем там, где она только что находилась.
Откуда-то сверху струился холодный прозрачный свет, который покрывал собой всё вокруг, формируя атмосферу едва улавливаемого спокойствия, отчего жуткий дом казался более живым. Возможно, такой эффект создавали белые мраморные колонны, державшие свод, или это происходило под влиянием самого помещения, почти что полностью состоящего из диковинного камня.
Роскошная лестница, одна из имеющихся, плавно уходила вниз, увлекала за собой, приглашая спуститься. Пространство было огромно и внушало непосредственное чувство уважения к величию этого места. Похожие чувства улавливались и в других комнатах, но здесь оно было каким-то особенным.
Джейн прикрыла дверь за собой, стараясь делать всё как можно тише, и немного прошла вперёд.
Как только она услышала, как громко стучат о плиточный пол её каблуки, девушка вынуждена была замереть на месте. Ей до сих пор смутно чудилось чье-то присутствие, она верила в то, что если не привлекать к себе внимание, всё будет в порядке, упуская, что самовнушение — явление сильное, и очень боялась "разоблачения". Сердце стучало бешено быстро, как у воробья с подбитым крылышком, оставшимся один на один с голодной кошкой, будучи не в состоянии улететь. Джейн страшно.
Тёплое сияние, источаемое подтаявшими свечками, сливалось с холодным сумраком окружающей атмосферы.
Подсвечник в её руке дрожал.
Внизу мелькнула тень. Чёрная, жуткая, она тут же привлекла к себе внимание и растворилась в общей мгле различаемой темноты. Вот оно, выдуманное зло в чистом виде — непроглядное, устрашающее, дикое.
Человеческое воображение способно создавать прекрасные вещи, но иногда лишь то, что надолго остаётся в памяти как один из самых кошмарных образов.
Выставив похолодевшую от страха руку в подсвечником перед собой, Джейн стала потихоньку продвигаться вправо, между тем зачем-то изредка бросая взгляды на картины, коими были заполнены стены в холле, видимо, опасаясь, что изображенное на них тоже представляет собой какую-то опасность. Каждая из них, несомненно, была просто ужасна, как многие вещи, находящиеся в этом проклятом доме. На полотнах сочетались краски отталкивающих цветов, полностью избавляющие от желания смотреть на них.
Изображенные люди не имели глаз, уставившись на проходящую девушку пустыми чёрными дырами, высасывающими все её убеждения насчёт собственной безопасности, которых и без того практически не было.
Некоторые картины внушали откровенное отвращение, когда из глазниц нарисованных личностей стекала какая-то жидкость, выглядевшая слишком реалистично. В конце концов, Джейн повиновалась внутреннему желанию прекратить это и развернулась было назад, к ближайшей лестнице, но вспомнила, что внизу точно находится нечто страшное, ведь случилось именно то, что пугало так долго — её заметили. И, несомненно, то чудовище, скрывающееся в чёрной тени, только и ждёт, пока она спустится, чтобы вонзить свои длинные когти в беспомощное парализованное тело отчаянно вопящей жертвы. От одной только мысли о чем-то подобном девушку бросало в дрожь, но вместе с этим сковывало ледяными цепями неистовой паники.
Она мысленно металась из стороны в сторону, не в силах выносить впечатления ни от одной части собственного пути, ни от другой.
Невыносимое сочетание ощущений не давало сдвинуться с места, при условии, что хотелось убежать как можно скорее.
Оставаться наедине с этими картинами невозможно, они настолько мерзкие и проникновенные, что, кажется, только задержишь взгляд на одной из них хотя бы на мгновение дольше, чем нужно, и из глазницы какой-нибудь печальной дамы унылой дорожкой покатится чёрная слизь.
Всё же, созерцать такое подобно моральному самоубийству, потому Джейн осторожно прошла к лестнице.
Роскошный мрамор встретил её отталкивающим холодом, через мгновение, коснувшись кончиками пальцев полированного камня, девушка вынуждена была чуть ли не отдернуть руку от ледяного покрытия.
Джейн стала тихо спускаться, с каждой ступенькой приближаясь к незримой опасности. На импровизированных пьедесталах, которые были завершающей частью перил, замеченных ею где-то на середине пути, располагались большие вазы с сухими цветами. Мёртвые растения напоминали редкий вид плетущихся роз, обычно окрашенных в ярко-алый, а сейчас почерневших и частично осыпавшихся. Странно, что хозяева выбрали для украшения одной из главных лестниц именно их, есть поверье, что эти цветы прокляты, и любое место, где они находятся, рано или поздно будет подвержено влиянию мистических сил. Джейн сама не знала, откуда ей это известно, внутри сформировалось странное ощущение, будто её мысли в тот момент были как будто чужие, сотканные из воспоминаний, которые ей не принадлежат.
Как странно...
Стараясь делать шаги как можно тише, она практически прокралась вниз и, наконец, немного стукнув каблучками, шагнула на плиточный пол первого этажа.
Капля горячего воска сорвалась с края тающей свечки и издала почти неощутимый звук, мимолетно разбившись, который в глухой тишине был особенно слышим.
Ничего не произошло. Та тень, что напугала девушку, оставалась совершенно спокойной, не издавала звуков, не делала никаких движений, была обычной неживой тенью, одной из тех, которыми поглощено поместье. Джейн окутало недоверие.
Абсолютная тишина нарушалась лишь её сбитым дыханием. Девушка чересчур испугана собственными мыслями и образами надуманных страхов, которые надолго задержатся в её сознании, вместе с воображением собираясь в единую картинку.
Она огляделась вокруг и обнаружила, что кроме парадной двери и прохода в левую часть дома, вокруг нет ни одного пути сбежать. Этот факт усилил впечатление полной безысходности, которым мысли девушки уже были наполнены, и у неё тут же появилось желание проверить, не запрета ли эта спасительная парадная дверь, которая может даже оказаться прямой дорогой на свободу, в настоящий Реальный мир.
Надежда, как яркий лучик света, появившаяся в её измученном разуме, была толчком к достаточно решительным действиям.
Джейн подбежала к двери и дёрнула её за ручку на себя.
Судить о прошлом целого имения ей никто не давал права, хотя вряд ли кто-то сможет осудить её за это.
Но какими тревожными бы ни были пролетающие мысли, пора продолжать свой путь.
Джейн, как и собиралась, наконец, вышла из зала в смежную комнату.
Показалось, что что-то не так, в воздухе витала пыль и паутина, отчего пламя свеч подрагивало. Всё прояснилось, как только она посмотрела по сторонам. Вокруг не было абсолютно ничего такого, на чем можно было бы задержать взгляд и потерять дар речи от восхищения, как свойственно быть впечатленным дорогим убранством такого роскошного дома. Скорее наоборот, хотелось поскорее покинуть эту комнату, как и все другие.
Скованность атмосферы и мрачные тени судорожно сохраняемого спокойствия были везде, в каждом предмете мебели и любой мелочи, самая крохотная пылинка несла в себе темно-серое тяжёлое ощущение, будто никаких шансов на хороший конец уже не остаётся. У стены справа стояли тумбочки, на которых располагались гротескные вазы причудливой формы, некогда полные чудесных цветов, всеми своими красками выражающими лёгкость и умиротворение, а на данный момент пустые и холодные, полностью лишённые былой красоты. Над ними симметрично висело два каких-то чертежа, в одном из которых Джейн узнала, по-видимому, это самое поместье: на втором этаже, как показано на рисунке, были знакомые комнаты и коридоры.
Приглядевшись, девушка поняла, что эта комната зеркально расположена рядом с другой, и обе ведут в главный зал с парадными лестницами вниз. То, что главных спуска два, её ничуть не смутило, а даже показалось достаточно интересным, немного необычная планировка поместья придавала ему ещё больше какой-то загадочности.
К слову, посещать вторую часть общего прохода Джейн не хотелось, впечатлений от этой комнаты уже было достаточно, тем более, ещё не понятно, чего ожидать от следующих помещений.
Чертёж действительно был стоящей находкой для чего-нибудь ожидаемого, с его помощью можно было легко добраться куда угодно, но брать его в руки, казалось, не стоило. Глядя на него, появлялось причудливое ощущение, что как только к бумаге притронутся, всё рассыплется на мелкие кусочки, как хрупкий кленовый листок, оставленный на память в семейном альбоме, и пострадавший по чьей-то неосторожности, настолько старой и выцветшей была висящая на стене ценная находка.
Ничего полезного, кроме этого несчастного чертежа в комнате найти не удалось, тумбочки пустовали, если не считать находящуюся в них пыльную паутину и ненужные мелочи, а помутневшее зеркало, висящее на стене напротив, так же не могло принести никакой пользы.
Джейн не оставалось ничего, кроме как выйти в холл с главной лестницей и спуститься на первый этаж. Сделав несколько шагов вперёд, девушке почудилось, что кто-то яростно прожигает взглядом её спину, два цепких огонька чужих глаз, полных ненависти, явственно ощущались где-то между лопатками, казались поразительно реальными.
Неприятное ощущение побуждало немедленно двигаться дальше, и она решила покинуть комнату как можно скорее, надеясь, что дверь перед ней не запрета, что было не напрасно.
Девушка не без усилий отворила её и, наконец оставив то, что заставило её поторопиться, в одиночестве, вынуждена была сощуриться, ведь в новом месте было гораздо светлее, чем там, где она только что находилась.
Откуда-то сверху струился холодный прозрачный свет, который покрывал собой всё вокруг, формируя атмосферу едва улавливаемого спокойствия, отчего жуткий дом казался более живым. Возможно, такой эффект создавали белые мраморные колонны, державшие свод, или это происходило под влиянием самого помещения, почти что полностью состоящего из диковинного камня.
Роскошная лестница, одна из имеющихся, плавно уходила вниз, увлекала за собой, приглашая спуститься. Пространство было огромно и внушало непосредственное чувство уважения к величию этого места. Похожие чувства улавливались и в других комнатах, но здесь оно было каким-то особенным.
Джейн прикрыла дверь за собой, стараясь делать всё как можно тише, и немного прошла вперёд.
Как только она услышала, как громко стучат о плиточный пол её каблуки, девушка вынуждена была замереть на месте. Ей до сих пор смутно чудилось чье-то присутствие, она верила в то, что если не привлекать к себе внимание, всё будет в порядке, упуская, что самовнушение — явление сильное, и очень боялась "разоблачения". Сердце стучало бешено быстро, как у воробья с подбитым крылышком, оставшимся один на один с голодной кошкой, будучи не в состоянии улететь. Джейн страшно.
Тёплое сияние, источаемое подтаявшими свечками, сливалось с холодным сумраком окружающей атмосферы.
Подсвечник в её руке дрожал.
Внизу мелькнула тень. Чёрная, жуткая, она тут же привлекла к себе внимание и растворилась в общей мгле различаемой темноты. Вот оно, выдуманное зло в чистом виде — непроглядное, устрашающее, дикое.
Человеческое воображение способно создавать прекрасные вещи, но иногда лишь то, что надолго остаётся в памяти как один из самых кошмарных образов.
Выставив похолодевшую от страха руку в подсвечником перед собой, Джейн стала потихоньку продвигаться вправо, между тем зачем-то изредка бросая взгляды на картины, коими были заполнены стены в холле, видимо, опасаясь, что изображенное на них тоже представляет собой какую-то опасность. Каждая из них, несомненно, была просто ужасна, как многие вещи, находящиеся в этом проклятом доме. На полотнах сочетались краски отталкивающих цветов, полностью избавляющие от желания смотреть на них.
Изображенные люди не имели глаз, уставившись на проходящую девушку пустыми чёрными дырами, высасывающими все её убеждения насчёт собственной безопасности, которых и без того практически не было.
Некоторые картины внушали откровенное отвращение, когда из глазниц нарисованных личностей стекала какая-то жидкость, выглядевшая слишком реалистично. В конце концов, Джейн повиновалась внутреннему желанию прекратить это и развернулась было назад, к ближайшей лестнице, но вспомнила, что внизу точно находится нечто страшное, ведь случилось именно то, что пугало так долго — её заметили. И, несомненно, то чудовище, скрывающееся в чёрной тени, только и ждёт, пока она спустится, чтобы вонзить свои длинные когти в беспомощное парализованное тело отчаянно вопящей жертвы. От одной только мысли о чем-то подобном девушку бросало в дрожь, но вместе с этим сковывало ледяными цепями неистовой паники.
Она мысленно металась из стороны в сторону, не в силах выносить впечатления ни от одной части собственного пути, ни от другой.
Невыносимое сочетание ощущений не давало сдвинуться с места, при условии, что хотелось убежать как можно скорее.
Оставаться наедине с этими картинами невозможно, они настолько мерзкие и проникновенные, что, кажется, только задержишь взгляд на одной из них хотя бы на мгновение дольше, чем нужно, и из глазницы какой-нибудь печальной дамы унылой дорожкой покатится чёрная слизь.
Всё же, созерцать такое подобно моральному самоубийству, потому Джейн осторожно прошла к лестнице.
Роскошный мрамор встретил её отталкивающим холодом, через мгновение, коснувшись кончиками пальцев полированного камня, девушка вынуждена была чуть ли не отдернуть руку от ледяного покрытия.
Джейн стала тихо спускаться, с каждой ступенькой приближаясь к незримой опасности. На импровизированных пьедесталах, которые были завершающей частью перил, замеченных ею где-то на середине пути, располагались большие вазы с сухими цветами. Мёртвые растения напоминали редкий вид плетущихся роз, обычно окрашенных в ярко-алый, а сейчас почерневших и частично осыпавшихся. Странно, что хозяева выбрали для украшения одной из главных лестниц именно их, есть поверье, что эти цветы прокляты, и любое место, где они находятся, рано или поздно будет подвержено влиянию мистических сил. Джейн сама не знала, откуда ей это известно, внутри сформировалось странное ощущение, будто её мысли в тот момент были как будто чужие, сотканные из воспоминаний, которые ей не принадлежат.
Как странно...
Стараясь делать шаги как можно тише, она практически прокралась вниз и, наконец, немного стукнув каблучками, шагнула на плиточный пол первого этажа.
Капля горячего воска сорвалась с края тающей свечки и издала почти неощутимый звук, мимолетно разбившись, который в глухой тишине был особенно слышим.
Ничего не произошло. Та тень, что напугала девушку, оставалась совершенно спокойной, не издавала звуков, не делала никаких движений, была обычной неживой тенью, одной из тех, которыми поглощено поместье. Джейн окутало недоверие.
Абсолютная тишина нарушалась лишь её сбитым дыханием. Девушка чересчур испугана собственными мыслями и образами надуманных страхов, которые надолго задержатся в её сознании, вместе с воображением собираясь в единую картинку.
Она огляделась вокруг и обнаружила, что кроме парадной двери и прохода в левую часть дома, вокруг нет ни одного пути сбежать. Этот факт усилил впечатление полной безысходности, которым мысли девушки уже были наполнены, и у неё тут же появилось желание проверить, не запрета ли эта спасительная парадная дверь, которая может даже оказаться прямой дорогой на свободу, в настоящий Реальный мир.
Надежда, как яркий лучик света, появившаяся в её измученном разуме, была толчком к достаточно решительным действиям.
Джейн подбежала к двери и дёрнула её за ручку на себя.
Artemida