Двенадцатое сентября. Пару дней назад Ирина Плотникова праздновала свой двадцать первый день рождения. На этот день было довольно много гостей, даже больше, чем на похоронах Андрея Плотникова, и это ее немного расстраивало. Вся ее семья смирилась с потерей, но одно лишь упоминание вводило в глубокую депрессию и ее, и родителей, и Настю. Последней несколько раз предлагали не жить прошлым и найти себе новую «вторую половинку», но она вставала в упор рогами и говорила, что теперь никого в жизни больше не полюбит. На этом ее и оставляли в покое.
Ира тоже никак не могла найти себе парня по понятным причинам, но это ее мало волновало. Она больше была расстроена тем, что ее родной брат больше никогда не сможет веселиться с ней на праздниках, не сможет обмениваться с ним подарками, легонько ссориться, шутить и говорить, каким козлом он порой бывает. Это сводило ее с ума, как и кошмары, где прокручивались предыдущие события: пытки и жестокие убийства. Во снах она вытворяла с теми несчастными те же самые ужасы, что и раньше наяву. Сначала Павел, потом Никита и другие, вплоть до самого Василия. Она пытала их и пытала, совершенно не щадя, как демоны в Аду разрывают и расчленяют людские души с настоящим счастьем.
Ира тоже никак не могла найти себе парня по понятным причинам, но это ее мало волновало. Она больше была расстроена тем, что ее родной брат больше никогда не сможет веселиться с ней на праздниках, не сможет обмениваться с ним подарками, легонько ссориться, шутить и говорить, каким козлом он порой бывает. Это сводило ее с ума, как и кошмары, где прокручивались предыдущие события: пытки и жестокие убийства. Во снах она вытворяла с теми несчастными те же самые ужасы, что и раньше наяву. Сначала Павел, потом Никита и другие, вплоть до самого Василия. Она пытала их и пытала, совершенно не щадя, как демоны в Аду разрывают и расчленяют людские души с настоящим счастьем.
В том, что она была причастна к убийствам никто не знал. Отчасти из-за ее невинного вида, отчасти из-за того самого «Анонима» (который куда-то пропал после того, как исчез ее однокурсник Олег), на которого вся череповецкая полиция открыла чуть ли не настоящую охоту. Ни одного пропавшего не нашли, и полиция вскоре прекратила все поиски. Комендантский час оставался на две недели, но потом и его отменили.
Тем не менее психика нашей маленькой твари сильно пострадала, хоть и слишком поздно, когда дело было сделано. Она, как говорила ее подруга Наташа, скалила зубы, словно волк. От любых парней она начала шарахаться, а в университете однажды избила младшекурсника за то, что он назвал ее «рыжей куропаткой». Это напомнило ей последний день убийства, когда она встретила главного убийцу своего брата и одновременно того подонка, из-за которого на ее спине красовался размытый, но очень заметный шрам. Из-за драки ее отстранили от занятий на три дня, но не выгнали.
— Ир, успокойся! — кричала Наташа, оттаскивая ее от того самого парня. — Отпусти его, пожалуйста!
— Рыжая куропатка?! — в гневе орала она, набивая ему морду. — Рыжая куропатка, мать твою?! Ты сдох, Василий! Ты сдох, тварина! Я лично тебя убила! Я сама тебя потрошила и расчленяла!
— Прости, пожалуйста! — слезно извинялся тот. — Я...
— Заткнись! — орала она и била еще сильнее.
— Ира!!! — уже навзрыд ревела Наташа.
К несчастью того паренька, все это происходило на улице, где никто не мог помочь ему, но на рыдания Наташи прибежали другие студенты и студентки, которые, увидев, как Наташа отчаянно и с ревом пытается оттащить свою взбешенную подругу от несчастного, начали активно помогать ей.
— Да что с тобой не так?! — кричала одна девушка на Иру. — За что ты его так покосила?
Ира только тяжело дышала и сверлила взглядом того, кого она чуть не убила. У того из носа обильно текла кровь, а все лицо было опухшим от многочисленных ударов.
— Что здесь происходит?! — услышали все голос одного из лекторов.
Мужчина с выпученными глазами смотрел на напуганных студентов, избитого Владимира, обезумевшую Иру и на плачущую Наташу.
— Ирина, — сказал он, — пройдите со мной.
Посмотрев на Влада еще три секунды, она резко успокоилась (чем очень всех удивила) и пошла за лектором.
— Я с тобой, — сказала Наташа.
— Твоя чокнутая подруга чуть не убила моего брата! — визжала Света. — Сначала ты попыталась увести у меня Олега, а теперь ты и она пытаетесь забрать у меня родственника! То, что подох ее брат еще не означает, что она имеет права отнимать их у других!
— Заткнись, шалава! — заорала Ира.
Мигом схватив крупный камень, она повернулась и кинула его в Свету. К несчастью последней, снаряд угодил ей в лоб и почти разбил его. По всему ее лицу потекла теплая кровь.
— Психопатка! — кричала она, плача. — Ты — настоящий монстр! Слышишь меня?! Чудовище!
Ира только на шаг приблизилась к ней. Не желая получить добивающего удара, Света скрылась за спинами своих однокурсников, которые сами начали закрывать ее, хоть и боялись обезумевшей девушки.
— Ирина! — послышался более настойчивый голос лектора. — Что Вы себе позволяете?!
— Мне плевать. — Сухо ответила она, медленными и широкими шагами идя к мужчине.
— Что ж, тогда Вы, я так полагаю, плюете и на то, что Вас могут выгнать?
— Именно. Пойдемте уже.
Все трое без слов вошли в здание. На улице остались лишь избитый Владимир, ревущая от полученного ранения Светлана и кучка остальных людей, пораженные безумием Ирины.
***
Несмотря на выходки девушки, ее простили (не без просьб Наташи) и, как говорилось выше, отстранили от занятий на три дня.
— Ирина, это переходит все разумные границы! — строго говорил директор. — Зачем Вы напали на несчастного?
— Простите ее, пожалуйста, — извинилась за нее Наташа. — Вы же знаете ее вспыльчивый характер.
— Пускай она сама оправдается, — возразил мужчина.
Ира просто сидела перед Николаем Антоновичем и молчала. Их разделял только стол, на котором лежали документы, справки, ручки, карандаши, монитор и клавиатура. Наташа стояла возле своей подруги и надеялась на лучшее.
— Мне плевать, — наконец сказала девушка. — Я вам уже ясно сказала, что мне на все наплевать.
— А на исключение Вам тоже наплевать? — спросил мужчина более сердито и серьезно.
«Он издевается? — пронеслась в голове Наташи мысль. — Алексей Сергеевич говорил то же самое».
— Хоть убейте, — с недовольностом сказала Ира. — Я сделала лишь то, что посчитала нужным. А то, что я разбила той светловолосой шкуре лоб — просто подвиг для меня.
— Николай Антонович, — вновь вмешалась Наташа, — ну Вы же знаете, какая беда произошла в ее семье в середине весны?
— Помню, — ответил он, — и соболезную, но это тут ни при чем.
— Из-за потери у нее пошатнулся рассудок! — перешла она на высокий голос. — Неужели вы не заметили этого? Вам бы какого было, если бы Вы узнали, что дорогого Вам человека убили семеро ублюдков?
— Попрошу Вас не выражаться, — сказал он, — но отчасти Вы правы. Это сильно вредит человеческой психике.
— И Вы должны это понять. У Вас же имеется психологические образование?
Мужчина ничего не сказал. Посмотрев сначала на Наташу, а потом на Иру, которая все еще была напряжена, он вздохнул.
— Ну, ладно, — сказал он, а потом повернулся к Ирине, — но Вам, дорогая моя, все равно придется понести ответственность. Сначала я Вас отстраню от занятий на три дня. Я думаю, что вы успеете за это время побывать у психолога. По возвращении я жду с Вас курсовые работы.
— Три дня? — удивилась Наташа. — Этого разве достаточно?
— Для такой проблемы — вполне.
— А Вы? Вы ведь хороший психолог.
— Пф, здрасьте! — эта фраза звучала чуть ли не с нотками веселья. — Можно подумать, что у меня работ мало.
— Ну, ладно, — сказала Ира. — До свидание.
— До свидание, — попрощалась Наташа и вышла вместе с подругой из кабинета.
— Как маленьких детей, ей-богу, — сказала Наташа, когда они вышли в коридор. — Как будто школьников к директору повели.
— Забей, — без энтузиазма сказала Ира.
— Слушай, может, у тебя какая-то более серьезная проблема?
— Ты о чем?
— Когда ты избивала того парня, ты называла его Василием и приговаривала, что убила его.
Ира замешкалась.
— Серьезно? — она сделала вид, что не помнит.
— Да, — ответила Наташа. — Кто этот Василий?
— Понятия не имею.
— Ир, — она схватила ее за руку, — с тобой реально что-то не так. У меня такое чувство, что ты что-то скрываешь, и это тебя съедает. Скажи, что тебя беспокоит?
— Наташ, — она осторожно, но в то же время резко вырвала свою руку из хватки. — Не будь такой ванильной. Это не какой-то там сериал, который ты смотришь сутками напролет. Это — реальность. Меня беспокоит то, что я натворила.
— Ты жалеешь, что избила парня и разбила Светке лоб? — удивилась Наташа, забыв предыдущие замечания своей подруги.
— Про эту дуру ты преувеличила. Я только жалею, что перегнула палку и чуть не убила ее брата. Блин, надо бы извиниться перед ним, но так неловко.
— Еще бы. Он скорее всего свалит куда подальше, если увидит тебя.
— Ты права. Как-нибудь в другой раз, после психолога.
— Хорошо.
***
Об инциденте в университете знала только Настя. Ира просила не рассказывать это родителям, чтобы те не беспокоились за нее. Про психолога она узнала от нее.
— Боже! — с ужасом сказала Настя, когда Ира приехала к ней в гости и рассказала о случившемся. — Тебя не выгнали?
— Нет, и спасибо Наташе, — ответила она.
— За что ж ты так избила его?
Ира опять замешкалась.
— Обозвал «рыжей куропаткой», — сказала она. — Меня так дразнили в садике и во дворе. Детская травма резко всплыла.
— Не пойми меня неправильно, но, может, тебе нужно проконсультироваться у психолога?
— Да мне это и Наташа сказала, и директор. Вот только я не знаю где он.
— Я ходила к одному, — с некими нотками стыда сказала Настя.
— Что? — удивилась Ира.
— Понимаешь, мне сильно не хватало Андрея, и это сводило меня с ума. От родителей я узнала, где работает психолог с большим стажем. Он мне, признаюсь, мало помог советами, но они были очень хорошими.
— Как они оказались хорошими, если не помогли тебе?
— Из-за того, что я всегда была ранимой, они не сработали. Может, тебе хоть как-то помогут? Адрес и номер дать?
— Ну, давай.
Настя взяла свой телефон и начала листать номера, пока не наткнулась на нужный. Продиктовав его Ире (которая все быстро сохранила на телефон), она начала вспоминать адрес.
— Слушай... — виновата сказала она. — Я только улицу и помню. Не ходила к нему два месяца.
— Да забей, — сказала Ира. — Я позвоню ему и он скажет мне адрес.
— Ну, ладно. — Она взяла маленький фарфоровый чайник. — Будешь еще чай?
— Нет, спасибо, теперь мне нужно идти.
— Ты на машине?
— Да.
Проводив Иру до коридора, она попрощалась с ней. Теперь Ирине срочно нужно было позвонить психологу и записаться раньше, чем кто-либо другой. Как назло, на ее счету закончились деньги, и ей пришлось ехать до ближайшего аппарата, чтобы пополнить баланс. К ее счастью, очереди к такому аппарату не было, и она зачислила себе триста рублей, которые пришли к ней ровно через восемнадцать секунд.
Приехав домой, она первым делом позвонила по номеру.
— Алло, здравствуйте, — раздался мужской голос после пяти гудков. Судя по голосу, мужчине было лет пятьдесят с лишним.
— Здравствуйте, — поздоровалась в ответ Ира. — Это Вы являетесь психологом?
— Да, — ответил собеседник, — Вы хотели бы записаться на прием?
— Да, пожалуйста.
— Назовите мне, пожалуйста, Ваши имя и фамилию.
— Ирина Плотникова.
— Спасибо. Когда Вам удобно приехать?
— Следующие три дня у меня свободны.
Мужчина назвал нужный адрес, и, к счастью для девушки, он был относительно недалеко.
— Приезжайте завтра в четыре дня, — сказал он.
— Хорошо. Спасибо.
— Пожалуйста. Всего хорошего.
— До свидания.
Через три секунды Иру хватила дрожь. Что же сказать ему? Правду? Если она это сделает, то он с большой вероятностью вызовет полицию после ее приема. Если же нет, то точно отправит в дурдом. Может, солгать ему? Вполне возможно, но тогда он будет решать несуществующую проблему, и толку от всего этого будет ноль, только зря деньги выкинет. Выходит, что вариантов больше не остается, и придется рассказать о всех зверствах, которые она совершала несколько месяцев назад. Тогда она попадет либо в тюрьму, либо в психбольницу, но с легкой душой (хотя нынешнее состояние она и так сравнивала с тюрьмой, моральной тюрьмой). Тогда она сможет спать спокойно, а когда (если) выйдет, то сможет продолжить счастливо жить.
Однако... Родители. Если отец с Настей будут в глубоком шоке и только, то ее мать попросту не выдержит этого. Шансов на ее выживание почти не остается. Придется солгать? Возможно, но теперь ей предстоит трудный выбор: либо она, либо ее семья. Конечно, в большинстве случаев люди бы пожертвовали собой ради своей родни, но зачем, еще раз, решать проблему, которой нет? Следует сделать вывод, что эгоистические поступки порой могут быть необходимы. Необходимы, чтобы оставаться в здравом уме и не потерять рассудок, а маленькие проявления пошатанной психики Ира уже получила, и проявила их на лице Вадима и на лбу Светы. Если отбросить все раздумья, то она должна сказать мужчине правду, и точка. Хотя... Может, еще есть шанс? Может, мужчина все спишет на то, что ее рассудок пошатнулся в тот же момент, когда она узнала о смерти брата, и это послужило причиной убийства? Да, он может сделать логическо-психологические выводы, которые смогут сделать и обычные люди, и это может спасти ее от тюрьмы и дурдома, но шансы на это малы. Крайне малы. Однако стоит надеяться на это, ибо, как гласит старая поговорка — «Надежда умирает последней». Если же и это не сработает, то придется убрать и психолога и замотать следы, а она, как уже известно, мастерски это делает. Но это на крайне-крайний случай, да.
***
Уже половина четвертого. Ира уже была наготове и по тысячи раз прокручивала в голове будущие события. Она скажет ему все как есть. Скажет, что она ответственна за похищение семерых парней, но заранее предупредит, что причастна не ко всем похищениям. Скажет, что ей повезло и на охоту вышел новый маньяк, который в частности похищал детей, а реже — подростков и взрослых. Только как к этому мягко подойти? Нельзя же сразу так: «Здравствуйте, я ответственна за похищение семерых людей и их убийства жесточайшим образом. Что на это скажете, док?». Все, что она придумывала, были просто абсурдны, и в любом случае получалось, что она это говорила с резкостью. Что ж, резко — так резко, если нет другого выхода.
Через пятнадцать минут она вышла из квартиры, заперла дверь, убедилась, что ключи от машины у нее, спустилась вниз. Погода была жаркой и солнечной, и это напомнило ей день похорон Андрея. Но теперь она чувствовала не тоску по нему, и даже не жалость, а гнев. Если бы он не умер, то ничего бы этого не было. Сейчас, наверное, они бы просматривали фотографии, которые сделали бы где-то на море. Никто бы не тосковал, и Настя была бы счастлива.
Она судорожно отбросила эти мысли. Как она может такое думать о нем? Он ведь умер не по своей воле, а из-за крыс, которые, если и существует Ад, варятся в зловонном кипящем дерьме, терзаются вилами или поедаются бесами. От последних мыслей у нее сорвался смешок, но она хотела, чтобы с ними происходило все это. Почему нет?
Сев в машину, она посмотрела на показатель горючего. Как раз вчера она полностью заправилась, так что она сможет сгонять хоть пять раз туда и обратно. От этого она успокоилась, но немного, потому что все еще волновалась.
По дороге встречались редкие машины. Не удивительно, воскресенье. Мало кому нужно по делам, и она была из их категории.
Подъехав к зданию (а минутой ранее она чуть не сбила мелкого парнишку лет восьми, который решил испытать свою судьбу), она вышла из машины, заперла ее, попыталась открыть дверь, чтобы убедиться в надежности замков, и потом зашагала в сторону небольшого обветшего здания, который, как ей казалось, стоял тут со времен Сталина. Что удивительно, внутри здание было более привлекательным. Сразу были заметны мелкие психологические трюки, которые проявлялись в дизайне. Ира хоть и плохо знала психологию, она понимала такие мелочи: вся красота должна была заставить человека чувствовать себя более комфортно и позволить ему лучше и глубже раскрыть себя. Да, психологические трюки — вещи хорошие.
Подойдя к кабинету, она не без волнения трижды постучала.
— Войдите, — раздался тот самый голос, который слышала Ира прошлым вечером.
Открыв дверь, в глаза ударил яркий, но приятный солнечно-золотой свет, который отражался от обоев, кожаной мебели приятного алого цвета и стеклянных предметов, что лежали на столе перед мужчиной. Был странный запах, но Ире он пришелся по нраву. Это был запах, который был в каждом помещении. Неизвестно, подвергали ли этот запах «психологической обработке».
— Здравствуйте, — поздоровалась Ира.
— Здравствуйте, — поздоровался мужчина. — Проходите, садитесь на диван.
Ира без слов подошла к дивану, обшитому алой кожей. Сумку она положила чуть в сторону, а сама села поближе к мужчине.
— Какие-нибудь проблемы? — спросил он, садясь перед ней на кресло с такой же обивкой. — Семейные? С людьми?
— Ну... — протянула девушка, — я даже не знаю с чего начать.
— Начинайте с самого начала, — улыбнулся мужчина. — Это всегда помогает.
«Если всегда, то мой случай будет исключением» — подумала девушка, а потом сказала. — У меня убили брата несколько месяцев назад. Думаю, вы помните девушку, которая приходила к Вам на прием месяцами ранее — Настя Лисова. — Она сделала паузу.
— Да, — ответил он. — Она несколько раз приходила. У бедняжки убили молодого человека, и она никак не могла забыть его. Зачем Вы спросили о ней? Она Вам кем-нибудь приходится?
— Да, она моя подруга, и ее молодой человек и есть мой брат. Она порекомендовала мне Вас, аргументируя, что Вы имеете высокий стаж работы.
— Понятно. Может, теперь Вы перейдете к самой сути проблемы?
— Да. Когда мне сообщили об убийстве брата, моя психика, признаюсь, получила неслабые травмы. Я не могла нормально спать, потому что гнев по отношению к убийцам и бездействию полицейских просто сводил меня с ума. Все дошло до того момента, что мне начали сниться кошмары, где я жестоко расправлялась с ними, и при этом наслаждалась их страданиями. Мне было очень страшно за свой рассудок, и...
— Ну? — мужчина приподнял бровь. — Говорите.
Ира вздохнула.
— А Вы мне поверите? — спросила она. — Совершенно сумасшедшей не сочтете?
— Даже если это будет так, то я не имею ни малейшего права делать такое, — ответил он.
— Ну, ладно. — Девушка почувствовала, как внутренности сводит. На секунду даже показалось, что ей очень хочется в комнату для девочек. — Это я ответственна за исчезновения людей.
Мужчина, даже всеми усилиями пытавшийся не проявить свои эмоции, выдал свое изумление и ужас. Он побледнел на глазах, и теперь его лицо и его седые волосы были почти одним целым.
— Звучит очень безумно, не так ли? — спросила Ира. — Но я Вас уверяю, что именно я похищала этих людей. Все из-за отвращения к ним и из-за желания отомстить. Знаете ли, страна у нас такая: если не поможешь себе, то никто тебе не поможет.
Мужчина еще молчал и анализировал информацию. Аркадий Павлович хоть и действительно имел высокий стаж работы и за многие годы наслушался многого, но такого не было никогда. Он бы решил, что все это является не более чем глупым розыгрышем, но его клиентка говорила с таким серьезным лицом, что невозможно было не поверить ей, потому что, как его учили в институте много лет назад, невозможно сымитировать серьезность, обязательно будет что-то, что выдаст лгуна, притворщика и даже самого профессионального актера (к слову, именно из-за этого он не мог нормально смотреть фильмы). Тем не менее, он находился в глубоком шоке и потрясении от осознания, что перед ним сидит человек, который терроризировал весь город в течении месяца.
— Вы слушаете меня? — спросила Ира, когда она заметила, что Аркадий Павлович погрузился в свои мысли.
— Слушаю, слушаю, — сказал он спокойно. — Но у меня к Вам вопросы.
— Какие?
— Если Вам нужно было просто отомстить этим семерым людям, то за что Вы похищали других?
— К этому я не причастна, — резко возразила девушка. — Я похитила только тех семерых, а остальных — «Аноним».
— Кем Вам является этот «Аноним»?
— Никем, — со вздохом сказала она. — Честно признаться, я вообще не знаю этого маньяка-похитителя. Просто мне повезло, что он вышел на свою охоту именно тогда, когда я начала совершать самосуд. Он отвлек на себе полицию всего города, и я воспользовалась случаем, чтобы похитить нужных мне людей. Этот человек даже не знает, как сильно мне помогал.
— Могу ли я спросить, что Вы делали со своими жертвами?
— Это уже самое интересное, — с полуулыбкой сказала она. — В основном, я подкрадывалась к ним сзади и вырубала мощным ударом биты. Затем быстро связывала, закидывала их в багажник и отвозила на дачу родителей, где я их привязывала к трубам в подвале и на следующий день жестоко их пытала и убивала. — Небольшая пауза. — С некоторых трупов я срезала мясо и складывала в полиэтиленовые покетики, и хранила их в морозильной камере. Сами же тела я разрубала, складывала в нескольких мусорных пакетах и выкидывала в небольшой пруд.
Мужчина пришел в еще больший ужас, и Ира это заметила.
— Мне продолжать? — спросила она.
— Да, — нехотя согласился мужчина, — вот только скажите, зачем Вы срезали мясо?
— Чтобы... — она замешкалась, но быстро взяла себя в руки, — чтобы подать их к столу на сороковой день поминок.
Аркадий Павлович с трудом подавил рвотный рефлекс. Теперь он понял, что перед ним сидит не только жестокая маньячка, но и настоящий людоед.
— Знаю, — сказала она, — звучит мерзко, но всем очень понравилось жаркое из них. Все думали, что это экзотическое животное, наивные.
Чтобы отвлечься от мыслей пожирания человечины, психолог спросил о пытках.
— Не думаю, что Вам будет приятно это слышать, — сказала Ира.
— Вы уже потрясли меня, сказав, что съели этих несчастных всей семьей, — сказал он уже настороженно.
— Ну, ладно, — сев поудобнее, она начала: — У первого я вырывала ногти с корнями, а потом отрезала пальцы. Он умер от болевого шока. У второго были длинные волосы, и я намотала их на трубу и начала ими вертеть, пока не оторвала с его головы скальп. Дальше я проделала в его голове дырочки раскаленной отверткой, где потом насыпала соли и налила стопроцентный спирт. Третьего я заживо жарила газовой горелкой и дробила молотком кости.
Четвертому выдергивала вены и срезала плоть. Пятого я порезала, долго била током, а на обугленном месте на голое мясо я лила уксус. Шестому я разрезала рот до краев и жестоко избила цепью. Седьмого... — она начала вспоминать, а мужчина, хоть и напуганный, продолжал слушать ее. — А последнего я, как тогда обнаружила, знала. Он в детстве столкнул меня с горки и я сильно порезала спину. От этого я сильнее возненавидела его. Я просто наслаждалась его страданиями: до жути избила битой, обкидала острыми дротиками, разбила колени, заставила его выпить кислоту, а под конец подожгла его голову. Я успешно скрывала свое участие в убийствах, и спасибо моим родителям, что в детстве несколько лет водили меня в театральный кружок.
— Девушка, Вы... — он сердито покачал головой и, напряженный, встал.
Ира смотрела на него с удивлением.
— Вызывайте полицию, — сказала она. — Я даю Вам на это право.
Аркадий Павлович ничего не ответил. Он подошел к окну и долго смотрел на улицу. Солнце почти скрылось за горизонт, а машин не было.
— Вы — героиня, — наконец вымолвил он со вздохом.
— Прошу прощения? — недоумевала Ирина, которая все это время сидела на диване и тряслась от страха.
— За все это время я наслушался много чего, — сказал он. — Если Вы не против, я расскажу свою трагичную историю.
— Не против, — она встала, — конечно не против.
Мужчина вздохнул, опустил голову.
— Пару лет назад погибла моя дочь, — начал он. — Как Вы думаете, от чьих рук?
— Я... я не знаю...
Аркадий Павлович повернулся к ней и сказал:
— От этих бестолочей!
Ира пришла в замешательство. Мужчина продолжал:
— Моя дочь была чуть младше Вас, и она возвращалась из университета домой. Она решила срезать путь через парк, где ее настигли эти гады. Они начали к ней приставать в очень неприличной манере, и к ее несчастью рядом не было никого. А этих людей было восемь.
— Восемь?! — почти закричала она. — Клянусь, я сегодня же найду этого подонка и...
— Спокойно, спокойно, — сказал он. — Он уже мертв.
— Мертв? — она немного расстроилась, что пропадает «веселье».
— Да. Он домогался до нее больше всего, и она схватила то, что лежал под ее ногами, и это был длинный ржавый металл. Она с яростью воткнула это ему в глаз. К его несчастью, металл оказался слишком длинным, из-за чего она проткнула ему мозг. Как итог — мгновенная смерть. Оставшиеся семеро сильно избили ее за это и жестоко изнасиловали, — голос начал изменяться, как у людей, которые сдерживают слезы. — Через пару минут кто-то прибежал на ее крики, а перепуганные крысы перерезали ей горло и быстро скрылись, оставив ее умирать, как и труп своего товарища. Ее доставили в больницу, где я ее навещал все свободное время. Она рассказывала мне это плача. Через три дня ее не стало — психологическая травма взяло над ней вверх, и она выдернула капельницу. И вот так я, вдовец, остался без своей дочери. Я писал заявление в полицию и подавал на них в суд, но я остался неуслышанным. До сих пор жалею, что не стал добиваться своего. Полиция в третий раз меня не пустила.
— Потому что один из этих ничтожество был сыном офицера полиции, — сказала Ира с резкостью, чуть не плача. Она слышала новости два года назад об убийстве, но никак не могла догадаться, что это случится и с ее братом.
— Я знаю, — ответил мужчина. — Я даже писал на них жалобы в прокуратуру, но ни один из них не был принят.
Иру вновь охватила ярость. Теперь она злилась не только на тех, кого убила и довела до самоубийства, но и на весь мир. Она возненавидела людей, их легкомысленные и эгоистичные цели во вред остальным, равнодушие и все, что хоть как-то было связано с подобным.
Аркадий Павлович посмотрел на нее. В его глазах читалась глубокая и искренняя благодарность.
— Большое спасибо Вам, что Вы сделали это, — сказал он. — Пусть хоть и таким жестоким образом, но справедливость восторжествовала. Я не буду вызывать полицию, и не возьму с Вас деньги. Это меньшее, чем я могу Вас отблагодарить.
Ира немного смутилась.
— Мне... пора идти, — сказала она.
— Удачной жизни, — с улыбкой сказал мужчина.
— И Вам тоже, — сказала она, выйдя из кабинета.
Она быстро вышла на улицу и села в машину. Минут пятнадцать она просто сидела и думала. Что же это все было? Еще полчаса назад она думала, что психолог ее выгонит со скандалом после первой фразы и вызовет полицию, а тут случилось то, чем она не смогла это предсказать даже своим синдромом Кассандры. Да, ей крупно повезло, что у этого психолога была подобная беда, но его все равно очень жаль, как и его дочку, которая попала в лапы этих мерзавцев. Хотела бы она, чтобы к ней в логово тогда попал и этот восьмой, но прошлое уже не вернуть, и ей придется смириться с тем, что один из них, как по закону подлости, не попал к ней в паутину и на стол. Но это уже совсем неважно. Даже несмотря на то, что она не успела рассказать о своих кошмарах (а они теперь уже казались мелочью), она чувствовала себя куда лучше. Ей просто следовало выговориться и не держать в себе этот страшный секрет.
Когда солнце уже село, и на небе уже начали показываться первые следы ночи, она завела машину и поехала по той дороге, по которой приехала, радуясь тому, что своими жестокими действами помогла еще одному человеку.
Тем не менее психика нашей маленькой твари сильно пострадала, хоть и слишком поздно, когда дело было сделано. Она, как говорила ее подруга Наташа, скалила зубы, словно волк. От любых парней она начала шарахаться, а в университете однажды избила младшекурсника за то, что он назвал ее «рыжей куропаткой». Это напомнило ей последний день убийства, когда она встретила главного убийцу своего брата и одновременно того подонка, из-за которого на ее спине красовался размытый, но очень заметный шрам. Из-за драки ее отстранили от занятий на три дня, но не выгнали.
— Ир, успокойся! — кричала Наташа, оттаскивая ее от того самого парня. — Отпусти его, пожалуйста!
— Рыжая куропатка?! — в гневе орала она, набивая ему морду. — Рыжая куропатка, мать твою?! Ты сдох, Василий! Ты сдох, тварина! Я лично тебя убила! Я сама тебя потрошила и расчленяла!
— Прости, пожалуйста! — слезно извинялся тот. — Я...
— Заткнись! — орала она и била еще сильнее.
— Ира!!! — уже навзрыд ревела Наташа.
К несчастью того паренька, все это происходило на улице, где никто не мог помочь ему, но на рыдания Наташи прибежали другие студенты и студентки, которые, увидев, как Наташа отчаянно и с ревом пытается оттащить свою взбешенную подругу от несчастного, начали активно помогать ей.
— Да что с тобой не так?! — кричала одна девушка на Иру. — За что ты его так покосила?
Ира только тяжело дышала и сверлила взглядом того, кого она чуть не убила. У того из носа обильно текла кровь, а все лицо было опухшим от многочисленных ударов.
— Что здесь происходит?! — услышали все голос одного из лекторов.
Мужчина с выпученными глазами смотрел на напуганных студентов, избитого Владимира, обезумевшую Иру и на плачущую Наташу.
— Ирина, — сказал он, — пройдите со мной.
Посмотрев на Влада еще три секунды, она резко успокоилась (чем очень всех удивила) и пошла за лектором.
— Я с тобой, — сказала Наташа.
— Твоя чокнутая подруга чуть не убила моего брата! — визжала Света. — Сначала ты попыталась увести у меня Олега, а теперь ты и она пытаетесь забрать у меня родственника! То, что подох ее брат еще не означает, что она имеет права отнимать их у других!
— Заткнись, шалава! — заорала Ира.
Мигом схватив крупный камень, она повернулась и кинула его в Свету. К несчастью последней, снаряд угодил ей в лоб и почти разбил его. По всему ее лицу потекла теплая кровь.
— Психопатка! — кричала она, плача. — Ты — настоящий монстр! Слышишь меня?! Чудовище!
Ира только на шаг приблизилась к ней. Не желая получить добивающего удара, Света скрылась за спинами своих однокурсников, которые сами начали закрывать ее, хоть и боялись обезумевшей девушки.
— Ирина! — послышался более настойчивый голос лектора. — Что Вы себе позволяете?!
— Мне плевать. — Сухо ответила она, медленными и широкими шагами идя к мужчине.
— Что ж, тогда Вы, я так полагаю, плюете и на то, что Вас могут выгнать?
— Именно. Пойдемте уже.
Все трое без слов вошли в здание. На улице остались лишь избитый Владимир, ревущая от полученного ранения Светлана и кучка остальных людей, пораженные безумием Ирины.
***
Несмотря на выходки девушки, ее простили (не без просьб Наташи) и, как говорилось выше, отстранили от занятий на три дня.
— Ирина, это переходит все разумные границы! — строго говорил директор. — Зачем Вы напали на несчастного?
— Простите ее, пожалуйста, — извинилась за нее Наташа. — Вы же знаете ее вспыльчивый характер.
— Пускай она сама оправдается, — возразил мужчина.
Ира просто сидела перед Николаем Антоновичем и молчала. Их разделял только стол, на котором лежали документы, справки, ручки, карандаши, монитор и клавиатура. Наташа стояла возле своей подруги и надеялась на лучшее.
— Мне плевать, — наконец сказала девушка. — Я вам уже ясно сказала, что мне на все наплевать.
— А на исключение Вам тоже наплевать? — спросил мужчина более сердито и серьезно.
«Он издевается? — пронеслась в голове Наташи мысль. — Алексей Сергеевич говорил то же самое».
— Хоть убейте, — с недовольностом сказала Ира. — Я сделала лишь то, что посчитала нужным. А то, что я разбила той светловолосой шкуре лоб — просто подвиг для меня.
— Николай Антонович, — вновь вмешалась Наташа, — ну Вы же знаете, какая беда произошла в ее семье в середине весны?
— Помню, — ответил он, — и соболезную, но это тут ни при чем.
— Из-за потери у нее пошатнулся рассудок! — перешла она на высокий голос. — Неужели вы не заметили этого? Вам бы какого было, если бы Вы узнали, что дорогого Вам человека убили семеро ублюдков?
— Попрошу Вас не выражаться, — сказал он, — но отчасти Вы правы. Это сильно вредит человеческой психике.
— И Вы должны это понять. У Вас же имеется психологические образование?
Мужчина ничего не сказал. Посмотрев сначала на Наташу, а потом на Иру, которая все еще была напряжена, он вздохнул.
— Ну, ладно, — сказал он, а потом повернулся к Ирине, — но Вам, дорогая моя, все равно придется понести ответственность. Сначала я Вас отстраню от занятий на три дня. Я думаю, что вы успеете за это время побывать у психолога. По возвращении я жду с Вас курсовые работы.
— Три дня? — удивилась Наташа. — Этого разве достаточно?
— Для такой проблемы — вполне.
— А Вы? Вы ведь хороший психолог.
— Пф, здрасьте! — эта фраза звучала чуть ли не с нотками веселья. — Можно подумать, что у меня работ мало.
— Ну, ладно, — сказала Ира. — До свидание.
— До свидание, — попрощалась Наташа и вышла вместе с подругой из кабинета.
— Как маленьких детей, ей-богу, — сказала Наташа, когда они вышли в коридор. — Как будто школьников к директору повели.
— Забей, — без энтузиазма сказала Ира.
— Слушай, может, у тебя какая-то более серьезная проблема?
— Ты о чем?
— Когда ты избивала того парня, ты называла его Василием и приговаривала, что убила его.
Ира замешкалась.
— Серьезно? — она сделала вид, что не помнит.
— Да, — ответила Наташа. — Кто этот Василий?
— Понятия не имею.
— Ир, — она схватила ее за руку, — с тобой реально что-то не так. У меня такое чувство, что ты что-то скрываешь, и это тебя съедает. Скажи, что тебя беспокоит?
— Наташ, — она осторожно, но в то же время резко вырвала свою руку из хватки. — Не будь такой ванильной. Это не какой-то там сериал, который ты смотришь сутками напролет. Это — реальность. Меня беспокоит то, что я натворила.
— Ты жалеешь, что избила парня и разбила Светке лоб? — удивилась Наташа, забыв предыдущие замечания своей подруги.
— Про эту дуру ты преувеличила. Я только жалею, что перегнула палку и чуть не убила ее брата. Блин, надо бы извиниться перед ним, но так неловко.
— Еще бы. Он скорее всего свалит куда подальше, если увидит тебя.
— Ты права. Как-нибудь в другой раз, после психолога.
— Хорошо.
***
Об инциденте в университете знала только Настя. Ира просила не рассказывать это родителям, чтобы те не беспокоились за нее. Про психолога она узнала от нее.
— Боже! — с ужасом сказала Настя, когда Ира приехала к ней в гости и рассказала о случившемся. — Тебя не выгнали?
— Нет, и спасибо Наташе, — ответила она.
— За что ж ты так избила его?
Ира опять замешкалась.
— Обозвал «рыжей куропаткой», — сказала она. — Меня так дразнили в садике и во дворе. Детская травма резко всплыла.
— Не пойми меня неправильно, но, может, тебе нужно проконсультироваться у психолога?
— Да мне это и Наташа сказала, и директор. Вот только я не знаю где он.
— Я ходила к одному, — с некими нотками стыда сказала Настя.
— Что? — удивилась Ира.
— Понимаешь, мне сильно не хватало Андрея, и это сводило меня с ума. От родителей я узнала, где работает психолог с большим стажем. Он мне, признаюсь, мало помог советами, но они были очень хорошими.
— Как они оказались хорошими, если не помогли тебе?
— Из-за того, что я всегда была ранимой, они не сработали. Может, тебе хоть как-то помогут? Адрес и номер дать?
— Ну, давай.
Настя взяла свой телефон и начала листать номера, пока не наткнулась на нужный. Продиктовав его Ире (которая все быстро сохранила на телефон), она начала вспоминать адрес.
— Слушай... — виновата сказала она. — Я только улицу и помню. Не ходила к нему два месяца.
— Да забей, — сказала Ира. — Я позвоню ему и он скажет мне адрес.
— Ну, ладно. — Она взяла маленький фарфоровый чайник. — Будешь еще чай?
— Нет, спасибо, теперь мне нужно идти.
— Ты на машине?
— Да.
Проводив Иру до коридора, она попрощалась с ней. Теперь Ирине срочно нужно было позвонить психологу и записаться раньше, чем кто-либо другой. Как назло, на ее счету закончились деньги, и ей пришлось ехать до ближайшего аппарата, чтобы пополнить баланс. К ее счастью, очереди к такому аппарату не было, и она зачислила себе триста рублей, которые пришли к ней ровно через восемнадцать секунд.
Приехав домой, она первым делом позвонила по номеру.
— Алло, здравствуйте, — раздался мужской голос после пяти гудков. Судя по голосу, мужчине было лет пятьдесят с лишним.
— Здравствуйте, — поздоровалась в ответ Ира. — Это Вы являетесь психологом?
— Да, — ответил собеседник, — Вы хотели бы записаться на прием?
— Да, пожалуйста.
— Назовите мне, пожалуйста, Ваши имя и фамилию.
— Ирина Плотникова.
— Спасибо. Когда Вам удобно приехать?
— Следующие три дня у меня свободны.
Мужчина назвал нужный адрес, и, к счастью для девушки, он был относительно недалеко.
— Приезжайте завтра в четыре дня, — сказал он.
— Хорошо. Спасибо.
— Пожалуйста. Всего хорошего.
— До свидания.
Через три секунды Иру хватила дрожь. Что же сказать ему? Правду? Если она это сделает, то он с большой вероятностью вызовет полицию после ее приема. Если же нет, то точно отправит в дурдом. Может, солгать ему? Вполне возможно, но тогда он будет решать несуществующую проблему, и толку от всего этого будет ноль, только зря деньги выкинет. Выходит, что вариантов больше не остается, и придется рассказать о всех зверствах, которые она совершала несколько месяцев назад. Тогда она попадет либо в тюрьму, либо в психбольницу, но с легкой душой (хотя нынешнее состояние она и так сравнивала с тюрьмой, моральной тюрьмой). Тогда она сможет спать спокойно, а когда (если) выйдет, то сможет продолжить счастливо жить.
Однако... Родители. Если отец с Настей будут в глубоком шоке и только, то ее мать попросту не выдержит этого. Шансов на ее выживание почти не остается. Придется солгать? Возможно, но теперь ей предстоит трудный выбор: либо она, либо ее семья. Конечно, в большинстве случаев люди бы пожертвовали собой ради своей родни, но зачем, еще раз, решать проблему, которой нет? Следует сделать вывод, что эгоистические поступки порой могут быть необходимы. Необходимы, чтобы оставаться в здравом уме и не потерять рассудок, а маленькие проявления пошатанной психики Ира уже получила, и проявила их на лице Вадима и на лбу Светы. Если отбросить все раздумья, то она должна сказать мужчине правду, и точка. Хотя... Может, еще есть шанс? Может, мужчина все спишет на то, что ее рассудок пошатнулся в тот же момент, когда она узнала о смерти брата, и это послужило причиной убийства? Да, он может сделать логическо-психологические выводы, которые смогут сделать и обычные люди, и это может спасти ее от тюрьмы и дурдома, но шансы на это малы. Крайне малы. Однако стоит надеяться на это, ибо, как гласит старая поговорка — «Надежда умирает последней». Если же и это не сработает, то придется убрать и психолога и замотать следы, а она, как уже известно, мастерски это делает. Но это на крайне-крайний случай, да.
***
Уже половина четвертого. Ира уже была наготове и по тысячи раз прокручивала в голове будущие события. Она скажет ему все как есть. Скажет, что она ответственна за похищение семерых парней, но заранее предупредит, что причастна не ко всем похищениям. Скажет, что ей повезло и на охоту вышел новый маньяк, который в частности похищал детей, а реже — подростков и взрослых. Только как к этому мягко подойти? Нельзя же сразу так: «Здравствуйте, я ответственна за похищение семерых людей и их убийства жесточайшим образом. Что на это скажете, док?». Все, что она придумывала, были просто абсурдны, и в любом случае получалось, что она это говорила с резкостью. Что ж, резко — так резко, если нет другого выхода.
Через пятнадцать минут она вышла из квартиры, заперла дверь, убедилась, что ключи от машины у нее, спустилась вниз. Погода была жаркой и солнечной, и это напомнило ей день похорон Андрея. Но теперь она чувствовала не тоску по нему, и даже не жалость, а гнев. Если бы он не умер, то ничего бы этого не было. Сейчас, наверное, они бы просматривали фотографии, которые сделали бы где-то на море. Никто бы не тосковал, и Настя была бы счастлива.
Она судорожно отбросила эти мысли. Как она может такое думать о нем? Он ведь умер не по своей воле, а из-за крыс, которые, если и существует Ад, варятся в зловонном кипящем дерьме, терзаются вилами или поедаются бесами. От последних мыслей у нее сорвался смешок, но она хотела, чтобы с ними происходило все это. Почему нет?
Сев в машину, она посмотрела на показатель горючего. Как раз вчера она полностью заправилась, так что она сможет сгонять хоть пять раз туда и обратно. От этого она успокоилась, но немного, потому что все еще волновалась.
По дороге встречались редкие машины. Не удивительно, воскресенье. Мало кому нужно по делам, и она была из их категории.
Подъехав к зданию (а минутой ранее она чуть не сбила мелкого парнишку лет восьми, который решил испытать свою судьбу), она вышла из машины, заперла ее, попыталась открыть дверь, чтобы убедиться в надежности замков, и потом зашагала в сторону небольшого обветшего здания, который, как ей казалось, стоял тут со времен Сталина. Что удивительно, внутри здание было более привлекательным. Сразу были заметны мелкие психологические трюки, которые проявлялись в дизайне. Ира хоть и плохо знала психологию, она понимала такие мелочи: вся красота должна была заставить человека чувствовать себя более комфортно и позволить ему лучше и глубже раскрыть себя. Да, психологические трюки — вещи хорошие.
Подойдя к кабинету, она не без волнения трижды постучала.
— Войдите, — раздался тот самый голос, который слышала Ира прошлым вечером.
Открыв дверь, в глаза ударил яркий, но приятный солнечно-золотой свет, который отражался от обоев, кожаной мебели приятного алого цвета и стеклянных предметов, что лежали на столе перед мужчиной. Был странный запах, но Ире он пришелся по нраву. Это был запах, который был в каждом помещении. Неизвестно, подвергали ли этот запах «психологической обработке».
— Здравствуйте, — поздоровалась Ира.
— Здравствуйте, — поздоровался мужчина. — Проходите, садитесь на диван.
Ира без слов подошла к дивану, обшитому алой кожей. Сумку она положила чуть в сторону, а сама села поближе к мужчине.
— Какие-нибудь проблемы? — спросил он, садясь перед ней на кресло с такой же обивкой. — Семейные? С людьми?
— Ну... — протянула девушка, — я даже не знаю с чего начать.
— Начинайте с самого начала, — улыбнулся мужчина. — Это всегда помогает.
«Если всегда, то мой случай будет исключением» — подумала девушка, а потом сказала. — У меня убили брата несколько месяцев назад. Думаю, вы помните девушку, которая приходила к Вам на прием месяцами ранее — Настя Лисова. — Она сделала паузу.
— Да, — ответил он. — Она несколько раз приходила. У бедняжки убили молодого человека, и она никак не могла забыть его. Зачем Вы спросили о ней? Она Вам кем-нибудь приходится?
— Да, она моя подруга, и ее молодой человек и есть мой брат. Она порекомендовала мне Вас, аргументируя, что Вы имеете высокий стаж работы.
— Понятно. Может, теперь Вы перейдете к самой сути проблемы?
— Да. Когда мне сообщили об убийстве брата, моя психика, признаюсь, получила неслабые травмы. Я не могла нормально спать, потому что гнев по отношению к убийцам и бездействию полицейских просто сводил меня с ума. Все дошло до того момента, что мне начали сниться кошмары, где я жестоко расправлялась с ними, и при этом наслаждалась их страданиями. Мне было очень страшно за свой рассудок, и...
— Ну? — мужчина приподнял бровь. — Говорите.
Ира вздохнула.
— А Вы мне поверите? — спросила она. — Совершенно сумасшедшей не сочтете?
— Даже если это будет так, то я не имею ни малейшего права делать такое, — ответил он.
— Ну, ладно. — Девушка почувствовала, как внутренности сводит. На секунду даже показалось, что ей очень хочется в комнату для девочек. — Это я ответственна за исчезновения людей.
Мужчина, даже всеми усилиями пытавшийся не проявить свои эмоции, выдал свое изумление и ужас. Он побледнел на глазах, и теперь его лицо и его седые волосы были почти одним целым.
— Звучит очень безумно, не так ли? — спросила Ира. — Но я Вас уверяю, что именно я похищала этих людей. Все из-за отвращения к ним и из-за желания отомстить. Знаете ли, страна у нас такая: если не поможешь себе, то никто тебе не поможет.
Мужчина еще молчал и анализировал информацию. Аркадий Павлович хоть и действительно имел высокий стаж работы и за многие годы наслушался многого, но такого не было никогда. Он бы решил, что все это является не более чем глупым розыгрышем, но его клиентка говорила с таким серьезным лицом, что невозможно было не поверить ей, потому что, как его учили в институте много лет назад, невозможно сымитировать серьезность, обязательно будет что-то, что выдаст лгуна, притворщика и даже самого профессионального актера (к слову, именно из-за этого он не мог нормально смотреть фильмы). Тем не менее, он находился в глубоком шоке и потрясении от осознания, что перед ним сидит человек, который терроризировал весь город в течении месяца.
— Вы слушаете меня? — спросила Ира, когда она заметила, что Аркадий Павлович погрузился в свои мысли.
— Слушаю, слушаю, — сказал он спокойно. — Но у меня к Вам вопросы.
— Какие?
— Если Вам нужно было просто отомстить этим семерым людям, то за что Вы похищали других?
— К этому я не причастна, — резко возразила девушка. — Я похитила только тех семерых, а остальных — «Аноним».
— Кем Вам является этот «Аноним»?
— Никем, — со вздохом сказала она. — Честно признаться, я вообще не знаю этого маньяка-похитителя. Просто мне повезло, что он вышел на свою охоту именно тогда, когда я начала совершать самосуд. Он отвлек на себе полицию всего города, и я воспользовалась случаем, чтобы похитить нужных мне людей. Этот человек даже не знает, как сильно мне помогал.
— Могу ли я спросить, что Вы делали со своими жертвами?
— Это уже самое интересное, — с полуулыбкой сказала она. — В основном, я подкрадывалась к ним сзади и вырубала мощным ударом биты. Затем быстро связывала, закидывала их в багажник и отвозила на дачу родителей, где я их привязывала к трубам в подвале и на следующий день жестоко их пытала и убивала. — Небольшая пауза. — С некоторых трупов я срезала мясо и складывала в полиэтиленовые покетики, и хранила их в морозильной камере. Сами же тела я разрубала, складывала в нескольких мусорных пакетах и выкидывала в небольшой пруд.
Мужчина пришел в еще больший ужас, и Ира это заметила.
— Мне продолжать? — спросила она.
— Да, — нехотя согласился мужчина, — вот только скажите, зачем Вы срезали мясо?
— Чтобы... — она замешкалась, но быстро взяла себя в руки, — чтобы подать их к столу на сороковой день поминок.
Аркадий Павлович с трудом подавил рвотный рефлекс. Теперь он понял, что перед ним сидит не только жестокая маньячка, но и настоящий людоед.
— Знаю, — сказала она, — звучит мерзко, но всем очень понравилось жаркое из них. Все думали, что это экзотическое животное, наивные.
Чтобы отвлечься от мыслей пожирания человечины, психолог спросил о пытках.
— Не думаю, что Вам будет приятно это слышать, — сказала Ира.
— Вы уже потрясли меня, сказав, что съели этих несчастных всей семьей, — сказал он уже настороженно.
— Ну, ладно, — сев поудобнее, она начала: — У первого я вырывала ногти с корнями, а потом отрезала пальцы. Он умер от болевого шока. У второго были длинные волосы, и я намотала их на трубу и начала ими вертеть, пока не оторвала с его головы скальп. Дальше я проделала в его голове дырочки раскаленной отверткой, где потом насыпала соли и налила стопроцентный спирт. Третьего я заживо жарила газовой горелкой и дробила молотком кости.
Четвертому выдергивала вены и срезала плоть. Пятого я порезала, долго била током, а на обугленном месте на голое мясо я лила уксус. Шестому я разрезала рот до краев и жестоко избила цепью. Седьмого... — она начала вспоминать, а мужчина, хоть и напуганный, продолжал слушать ее. — А последнего я, как тогда обнаружила, знала. Он в детстве столкнул меня с горки и я сильно порезала спину. От этого я сильнее возненавидела его. Я просто наслаждалась его страданиями: до жути избила битой, обкидала острыми дротиками, разбила колени, заставила его выпить кислоту, а под конец подожгла его голову. Я успешно скрывала свое участие в убийствах, и спасибо моим родителям, что в детстве несколько лет водили меня в театральный кружок.
— Девушка, Вы... — он сердито покачал головой и, напряженный, встал.
Ира смотрела на него с удивлением.
— Вызывайте полицию, — сказала она. — Я даю Вам на это право.
Аркадий Павлович ничего не ответил. Он подошел к окну и долго смотрел на улицу. Солнце почти скрылось за горизонт, а машин не было.
— Вы — героиня, — наконец вымолвил он со вздохом.
— Прошу прощения? — недоумевала Ирина, которая все это время сидела на диване и тряслась от страха.
— За все это время я наслушался много чего, — сказал он. — Если Вы не против, я расскажу свою трагичную историю.
— Не против, — она встала, — конечно не против.
Мужчина вздохнул, опустил голову.
— Пару лет назад погибла моя дочь, — начал он. — Как Вы думаете, от чьих рук?
— Я... я не знаю...
Аркадий Павлович повернулся к ней и сказал:
— От этих бестолочей!
Ира пришла в замешательство. Мужчина продолжал:
— Моя дочь была чуть младше Вас, и она возвращалась из университета домой. Она решила срезать путь через парк, где ее настигли эти гады. Они начали к ней приставать в очень неприличной манере, и к ее несчастью рядом не было никого. А этих людей было восемь.
— Восемь?! — почти закричала она. — Клянусь, я сегодня же найду этого подонка и...
— Спокойно, спокойно, — сказал он. — Он уже мертв.
— Мертв? — она немного расстроилась, что пропадает «веселье».
— Да. Он домогался до нее больше всего, и она схватила то, что лежал под ее ногами, и это был длинный ржавый металл. Она с яростью воткнула это ему в глаз. К его несчастью, металл оказался слишком длинным, из-за чего она проткнула ему мозг. Как итог — мгновенная смерть. Оставшиеся семеро сильно избили ее за это и жестоко изнасиловали, — голос начал изменяться, как у людей, которые сдерживают слезы. — Через пару минут кто-то прибежал на ее крики, а перепуганные крысы перерезали ей горло и быстро скрылись, оставив ее умирать, как и труп своего товарища. Ее доставили в больницу, где я ее навещал все свободное время. Она рассказывала мне это плача. Через три дня ее не стало — психологическая травма взяло над ней вверх, и она выдернула капельницу. И вот так я, вдовец, остался без своей дочери. Я писал заявление в полицию и подавал на них в суд, но я остался неуслышанным. До сих пор жалею, что не стал добиваться своего. Полиция в третий раз меня не пустила.
— Потому что один из этих ничтожество был сыном офицера полиции, — сказала Ира с резкостью, чуть не плача. Она слышала новости два года назад об убийстве, но никак не могла догадаться, что это случится и с ее братом.
— Я знаю, — ответил мужчина. — Я даже писал на них жалобы в прокуратуру, но ни один из них не был принят.
Иру вновь охватила ярость. Теперь она злилась не только на тех, кого убила и довела до самоубийства, но и на весь мир. Она возненавидела людей, их легкомысленные и эгоистичные цели во вред остальным, равнодушие и все, что хоть как-то было связано с подобным.
Аркадий Павлович посмотрел на нее. В его глазах читалась глубокая и искренняя благодарность.
— Большое спасибо Вам, что Вы сделали это, — сказал он. — Пусть хоть и таким жестоким образом, но справедливость восторжествовала. Я не буду вызывать полицию, и не возьму с Вас деньги. Это меньшее, чем я могу Вас отблагодарить.
Ира немного смутилась.
— Мне... пора идти, — сказала она.
— Удачной жизни, — с улыбкой сказал мужчина.
— И Вам тоже, — сказала она, выйдя из кабинета.
Она быстро вышла на улицу и села в машину. Минут пятнадцать она просто сидела и думала. Что же это все было? Еще полчаса назад она думала, что психолог ее выгонит со скандалом после первой фразы и вызовет полицию, а тут случилось то, чем она не смогла это предсказать даже своим синдромом Кассандры. Да, ей крупно повезло, что у этого психолога была подобная беда, но его все равно очень жаль, как и его дочку, которая попала в лапы этих мерзавцев. Хотела бы она, чтобы к ней в логово тогда попал и этот восьмой, но прошлое уже не вернуть, и ей придется смириться с тем, что один из них, как по закону подлости, не попал к ней в паутину и на стол. Но это уже совсем неважно. Даже несмотря на то, что она не успела рассказать о своих кошмарах (а они теперь уже казались мелочью), она чувствовала себя куда лучше. Ей просто следовало выговориться и не держать в себе этот страшный секрет.
Когда солнце уже село, и на небе уже начали показываться первые следы ночи, она завела машину и поехала по той дороге, по которой приехала, радуясь тому, что своими жестокими действами помогла еще одному человеку.
Incha_Ki