Его нестарая машина уверенно неслась по бугристому шоссе нашей Родины. Человек небрежно держал руль в одной руке, ловко объезжая дорожные колдобины и фуры. В другой руке дымилась сигарета, которую он с удовольствием потягивал сквозь зубы. Ему было наплевать на своё здоровье и на весь этот чёртов мир.
Из колонок звучала музыка, там пела группа «Фабрика», но человек не переключал на другую радиостанцию. Потому что, во-первых, все они были примерно одинаковой степени попсовыми. А во-вторых, это помогало поддерживать нужный градус злости, который был необходим в предстоящем деле. До Москвы оставалось пара часов езды.
Когда-то, в прошлой, тупой и никчёмной жизни, его звали Колян. Но после отшельничества и медитаций в лесах Северного Урала старое имя, привычки и цели стёрлись, как файлы с китайской флешки.
Из колонок звучала музыка, там пела группа «Фабрика», но человек не переключал на другую радиостанцию. Потому что, во-первых, все они были примерно одинаковой степени попсовыми. А во-вторых, это помогало поддерживать нужный градус злости, который был необходим в предстоящем деле. До Москвы оставалось пара часов езды.
Когда-то, в прошлой, тупой и никчёмной жизни, его звали Колян. Но после отшельничества и медитаций в лесах Северного Урала старое имя, привычки и цели стёрлись, как файлы с китайской флешки.
Там, среди древних гор и лесов, у подножия Хоза-Тумпа, Колян (для удобства давайте будем называть его так) обрёл свой Путь. А случилось это так...
Старый Манси. Колян нашёл эту старую избу случайно. Он просто бежал за лосем с копьём в руке, намереваясь пополнить свой желудок свежим мясом. Тушёнка кончилась три дня назад, а отступать от своих намерений и вернуться в город Коляну не хотелось.
Неожиданно сохатый выскочил на заросшую кустарником прогалину, перепрыгнул через живописный ручеёк и безжалостно скрылся в непролазной чаще тайги. А наш Чингачгук замер, как столб. Он увидел прекрасную избушку, в которой, судя по всему, никто не бывал уже несколько лет. Видимо, она стояла в стороне от охотничьих маршрутов и троп егерей. Проблема с жилплощадью была решена, и на следующий день Колян собрав свою палатку, снарягу, мусор, переехал на новый адрес.
Изба, а точнее зимовье, с виду была похоже на хибару бомжа. Стены из чёрных от времени брёвен полуметровой толщины, покрытые мхом. Неказистая кровля из рубероида, почему-то не тронутого несокрушимым ходом энтропии. Скрипучая маленькая дверца, открывающаяся вовнутрь. Но самое главное – внутри стояла печь-буржуйка.
Однажды, когда хмурый октябрьский ветер с гор трепетал верхушки ёлок и драл последнюю жёлто-красную листву с берёз, Колян услышал чужие шаги за спиной. В этот момент он колол дрова на зиму и, резко подпрыгнув, обернулся, угрожающе взмахнув топором.
— Ты долбанутый? – Спросил незнакомец.
— Да нет... — Ответил Колян.
— Тогда положь топор, хе-хе... Если б я хотел тебя убить, то ещё месяц назад твои кости гнили бы на берегу Сосьвы, хе-хе...
Коля воткнул топор в полено.
Старый хрен говорил логично и при этом выглядел не опасно. Одет в какой-то замусоленный ватник, на башке меховая шапка, на ногах сапоги из резины. Ружья нет. Лицо лесного гостя выделялось своей морщинистостью, загаром и узкоглазием.
— Заходи в дом, — Предложил наконец Колян. — я как раз собирался жарить лося. Как тебя звать?
— Витёг зовут люди. — Усмехнулся дед.
— А меня Коля.
Потом они сидели и ели жареное мясо. У Витька оказалась в кармане ватника бутылка спирта. А ещё гость оказался шаманом. Колян понял это после небольшого разговора:
— Ты егерь что ли? – Жуя ногу лося, спросил Коля.
— Нет. – Витёг отпил из бутылки свою бодягу и закурил папиросу.
— Охотник?
— Гы-гы-гы... Нет!
— А кто тогда?
— Я шаман!
Так Витёг остался жить в избе и учить Коляна шаманским практикам. А надо сказать, что Колян был этому только рад. Старик – а на самом деле он только выглядел стариком – поражал живостью своего мозга, выносливостью и знанием секретов окружающего пространства.
Как-то они шли по лесу и собирали последние грибы. Завязался разговор:
— Я читал Кастанеду, — Начал Колян. — ты, дед, наверно тоже? Ты во многом говоришь похожие вещи.
— Нет. Витёг не умеет читать буквы людей.
— Почему? Ты не учился в школе?
— Я что, похож на поехавшего? – Заржал Витёг. — У меня два внука и семь правнуков ходят в школу. В Серове. Это пропащие люди.
— Но все люди учатся! Почему они пропащие?
— Потому что школу придумали плохие звери. Вы, белые люди, служите плохим зверям. Вот ты бы отдал своего сына в лагерь к зэкам?
— Конечно, нет!
— Почему? – Старик улыбнулся. – Ведь каторжники его научат всем хитростям и законам лагеря. Он сможет там неплохо жить и возможно достигнет хорошего положения в том обществе.
— Да потому, что он уже не сможет никем стать! Только преступником, бандитом. Он не сможет жить нигде кроме зоны!
— Вот видишь, — Витёг срезал красивый мухомор и кинул в кулёк. — и белый человек не может нигде жить, кроме каменных коробок. Но если раньше ваша зона могла бы называться честной, где всё было по понятиям, то сейчас весь ваш мир – петушиный барак, где с детства учат быть лжецами и лицемерами, обманщиками, токсичными нелюдями и агрессорами. Это на самом деле очень плохо, хотя и называется забавным словом цивилизация.
Колян задумался, переваривая слова старого манси.
— А кто такие плохие звери?
— Духи, нечисть. — Дед сплюнул.
— Их можно убить.
— И да, и нет. Это долгая практика.
— Ты меня научишь?
— Тебя? – Витёг пожал плечами. – Ты долго жил у плохих зверей, ты очень болен. Удивительно, что ты вообще смог уйти из города. Духи сделали тебя слабым, Колян. На-ка, выпей!
— Опять спирт?
— Да.
— А разве плохие звери, ну духи эти... разве алкоголь не они придумали?
Витёг кивнул:
— А ты, как будто, и не такой дурак, каким хочешь казаться!
— Так значит это вредно?
— Немножко можно, а то слишком ты уныл! – Заржал дед.
— Так ты научишь меня?
— Чтобы освоить практику убийства плохих зверей, надо много убивать плохих зверей.
— И всё? А как? – Лицо Коляна сделалось удивленным.
— Просто практикуй и всё.
— Но... для этого нужно знать их повадки... да хотя бы знать как они выглядят!
Старик улыбнулся:
— Я тебе уже говорил – это долгая практика.
Через день пришла зима. Хотя был ещё октябрь, на реках появился первый лёд, а склоны Хоза-Тумпа покрылись белой шерстью снегов. Жизнь двух безумцев в тайге потекла своим неспешным ходом. Старый манси постоянно учил Коляна различным практикам. Как правильно ходить по лесу, разговаривать с духами, зверями и рыбами, слушать голос ветров и угадывать погоду на неделю вперёд и многое другое, что трудно описать человеческими понятиями.
Иногда Витёг по нескольку дней пропадал в тайге. Обычно всегда приносил различные ништяки: консервы, крупы, спирт, свечи, спички, хлеб.
— Откуда ты всё это берёшь? — Изумлялся Колян. — Камлаешь? Духи приносят? Научишь меня этой практике?
— Хе-хе-хе... Тут практика нехитрая! Баба есть у меня в посёлке, хорошая баба. Вот помогает, добрая баба! – И Витёг довольно и заливисто захохотал, глядя на глупое лицо Коляна.
В то утро Колян встал позже обычного. Шаман опять куда-то свалил. В маленькое мутное окошко пробивался солнечный свет. Колян вылез из спальника, согрел чая на печке, накинул пуховку и выполз наружу. От свежего морозного воздуха закружилась голова. Давило не меньше тридцатника. Но Колян уже освоил практику незамерзания (для этого нужно было засунуть ноги в оленьи унты, натянуть на уши шапку и застегнуть пуховик) и теперь с удовольствием потягивал чай и курил сигарету, любуясь утренним лесом.
Снег красиво сверкал на веточках деревьев. Это было так восхитительно, что Колян даже заулыбался. Из чащобы выбрался здоровый лось, важно огляделся и начал обгладывать ветки кустов. Колян решил не убивать лесного красавца. Мяса они и так заготовили – до лета хватит.
Внезапно раздался неясный шум. Лось завертел головой, недоумённо озираясь. Шум резко усилился, и над поляной появился небольшой вертолёт. Он сделал круг над избушкой, и через секунду раздались выстрелы винтовок и калашей. Стреляли в лося. Бедняга бросил свой недоеденный куст и поскакал по вырубке к реке.
«Дурак! – Хотел закричать Колян. – На открытом месте тебя прикончат!».
Но он промолчал, а лось мчался, даже не делая зигзагов, в свой, похоже, последний в жизни забег.
— Плохие звери... — Витёг возник за спиной, как всегда неожиданно. Колян даже расплескал чай.
— Тебе повезло, ты можешь начать свою практику прямо сейчас, хе-хе-хе... не придётся ехать в город. — Дед весело подмигнул и протянул Коляну охотничий топорик манси.
Однако Колян ещё не догадывался, что в дальнейшем ему придётся убивать людей, плохих людей, всё тем же топориком.
Старый Манси. Колян нашёл эту старую избу случайно. Он просто бежал за лосем с копьём в руке, намереваясь пополнить свой желудок свежим мясом. Тушёнка кончилась три дня назад, а отступать от своих намерений и вернуться в город Коляну не хотелось.
Неожиданно сохатый выскочил на заросшую кустарником прогалину, перепрыгнул через живописный ручеёк и безжалостно скрылся в непролазной чаще тайги. А наш Чингачгук замер, как столб. Он увидел прекрасную избушку, в которой, судя по всему, никто не бывал уже несколько лет. Видимо, она стояла в стороне от охотничьих маршрутов и троп егерей. Проблема с жилплощадью была решена, и на следующий день Колян собрав свою палатку, снарягу, мусор, переехал на новый адрес.
Изба, а точнее зимовье, с виду была похоже на хибару бомжа. Стены из чёрных от времени брёвен полуметровой толщины, покрытые мхом. Неказистая кровля из рубероида, почему-то не тронутого несокрушимым ходом энтропии. Скрипучая маленькая дверца, открывающаяся вовнутрь. Но самое главное – внутри стояла печь-буржуйка.
Однажды, когда хмурый октябрьский ветер с гор трепетал верхушки ёлок и драл последнюю жёлто-красную листву с берёз, Колян услышал чужие шаги за спиной. В этот момент он колол дрова на зиму и, резко подпрыгнув, обернулся, угрожающе взмахнув топором.
— Ты долбанутый? – Спросил незнакомец.
— Да нет... — Ответил Колян.
— Тогда положь топор, хе-хе... Если б я хотел тебя убить, то ещё месяц назад твои кости гнили бы на берегу Сосьвы, хе-хе...
Коля воткнул топор в полено.
Старый хрен говорил логично и при этом выглядел не опасно. Одет в какой-то замусоленный ватник, на башке меховая шапка, на ногах сапоги из резины. Ружья нет. Лицо лесного гостя выделялось своей морщинистостью, загаром и узкоглазием.
— Заходи в дом, — Предложил наконец Колян. — я как раз собирался жарить лося. Как тебя звать?
— Витёг зовут люди. — Усмехнулся дед.
— А меня Коля.
Потом они сидели и ели жареное мясо. У Витька оказалась в кармане ватника бутылка спирта. А ещё гость оказался шаманом. Колян понял это после небольшого разговора:
— Ты егерь что ли? – Жуя ногу лося, спросил Коля.
— Нет. – Витёг отпил из бутылки свою бодягу и закурил папиросу.
— Охотник?
— Гы-гы-гы... Нет!
— А кто тогда?
— Я шаман!
Так Витёг остался жить в избе и учить Коляна шаманским практикам. А надо сказать, что Колян был этому только рад. Старик – а на самом деле он только выглядел стариком – поражал живостью своего мозга, выносливостью и знанием секретов окружающего пространства.
Как-то они шли по лесу и собирали последние грибы. Завязался разговор:
— Я читал Кастанеду, — Начал Колян. — ты, дед, наверно тоже? Ты во многом говоришь похожие вещи.
— Нет. Витёг не умеет читать буквы людей.
— Почему? Ты не учился в школе?
— Я что, похож на поехавшего? – Заржал Витёг. — У меня два внука и семь правнуков ходят в школу. В Серове. Это пропащие люди.
— Но все люди учатся! Почему они пропащие?
— Потому что школу придумали плохие звери. Вы, белые люди, служите плохим зверям. Вот ты бы отдал своего сына в лагерь к зэкам?
— Конечно, нет!
— Почему? – Старик улыбнулся. – Ведь каторжники его научат всем хитростям и законам лагеря. Он сможет там неплохо жить и возможно достигнет хорошего положения в том обществе.
— Да потому, что он уже не сможет никем стать! Только преступником, бандитом. Он не сможет жить нигде кроме зоны!
— Вот видишь, — Витёг срезал красивый мухомор и кинул в кулёк. — и белый человек не может нигде жить, кроме каменных коробок. Но если раньше ваша зона могла бы называться честной, где всё было по понятиям, то сейчас весь ваш мир – петушиный барак, где с детства учат быть лжецами и лицемерами, обманщиками, токсичными нелюдями и агрессорами. Это на самом деле очень плохо, хотя и называется забавным словом цивилизация.
Колян задумался, переваривая слова старого манси.
— А кто такие плохие звери?
— Духи, нечисть. — Дед сплюнул.
— Их можно убить.
— И да, и нет. Это долгая практика.
— Ты меня научишь?
— Тебя? – Витёг пожал плечами. – Ты долго жил у плохих зверей, ты очень болен. Удивительно, что ты вообще смог уйти из города. Духи сделали тебя слабым, Колян. На-ка, выпей!
— Опять спирт?
— Да.
— А разве плохие звери, ну духи эти... разве алкоголь не они придумали?
Витёг кивнул:
— А ты, как будто, и не такой дурак, каким хочешь казаться!
— Так значит это вредно?
— Немножко можно, а то слишком ты уныл! – Заржал дед.
— Так ты научишь меня?
— Чтобы освоить практику убийства плохих зверей, надо много убивать плохих зверей.
— И всё? А как? – Лицо Коляна сделалось удивленным.
— Просто практикуй и всё.
— Но... для этого нужно знать их повадки... да хотя бы знать как они выглядят!
Старик улыбнулся:
— Я тебе уже говорил – это долгая практика.
Через день пришла зима. Хотя был ещё октябрь, на реках появился первый лёд, а склоны Хоза-Тумпа покрылись белой шерстью снегов. Жизнь двух безумцев в тайге потекла своим неспешным ходом. Старый манси постоянно учил Коляна различным практикам. Как правильно ходить по лесу, разговаривать с духами, зверями и рыбами, слушать голос ветров и угадывать погоду на неделю вперёд и многое другое, что трудно описать человеческими понятиями.
Иногда Витёг по нескольку дней пропадал в тайге. Обычно всегда приносил различные ништяки: консервы, крупы, спирт, свечи, спички, хлеб.
— Откуда ты всё это берёшь? — Изумлялся Колян. — Камлаешь? Духи приносят? Научишь меня этой практике?
— Хе-хе-хе... Тут практика нехитрая! Баба есть у меня в посёлке, хорошая баба. Вот помогает, добрая баба! – И Витёг довольно и заливисто захохотал, глядя на глупое лицо Коляна.
В то утро Колян встал позже обычного. Шаман опять куда-то свалил. В маленькое мутное окошко пробивался солнечный свет. Колян вылез из спальника, согрел чая на печке, накинул пуховку и выполз наружу. От свежего морозного воздуха закружилась голова. Давило не меньше тридцатника. Но Колян уже освоил практику незамерзания (для этого нужно было засунуть ноги в оленьи унты, натянуть на уши шапку и застегнуть пуховик) и теперь с удовольствием потягивал чай и курил сигарету, любуясь утренним лесом.
Снег красиво сверкал на веточках деревьев. Это было так восхитительно, что Колян даже заулыбался. Из чащобы выбрался здоровый лось, важно огляделся и начал обгладывать ветки кустов. Колян решил не убивать лесного красавца. Мяса они и так заготовили – до лета хватит.
Внезапно раздался неясный шум. Лось завертел головой, недоумённо озираясь. Шум резко усилился, и над поляной появился небольшой вертолёт. Он сделал круг над избушкой, и через секунду раздались выстрелы винтовок и калашей. Стреляли в лося. Бедняга бросил свой недоеденный куст и поскакал по вырубке к реке.
«Дурак! – Хотел закричать Колян. – На открытом месте тебя прикончат!».
Но он промолчал, а лось мчался, даже не делая зигзагов, в свой, похоже, последний в жизни забег.
— Плохие звери... — Витёг возник за спиной, как всегда неожиданно. Колян даже расплескал чай.
— Тебе повезло, ты можешь начать свою практику прямо сейчас, хе-хе-хе... не придётся ехать в город. — Дед весело подмигнул и протянул Коляну охотничий топорик манси.
Однако Колян ещё не догадывался, что в дальнейшем ему придётся убивать людей, плохих людей, всё тем же топориком.