Тишина... Абсолютная, мертвая тишина. Хотя, если прислушаться, где-то в самом дальнем углу этого старого, пропитанного запахом плесени и немого отчаянья подвала, чуть слышно капает вода. Кап-кап, кап-кап, кап-кап... Это сводит с ума, разъедает изнутри лучше самой извращенной пытки. Но мне уже, собственно говоря, все равно - мое сознание находится на той самой грани, разделяющей реальность и забытье. Я сижу, прислонившись к холодной стене и смотрю в бездонную темноту. Она, как будто живая, обступает со всех сторон, протягивает ко мне свои липкие щупальца и проникает во внутрь. Я не могу не смотреть. Вчера Он отрезал мне веки. Чтобы я не пропустил представление, устроенное специально для меня. Так Он сказал.
Я смотрел на нее. На ее белокурые волосы, разметавшиеся по плечам, на вздернутый носик, опухшее от слез лицо и, нервно вздрагивающие, хрупкие плечи. Я наблюдал, как Он подвешивает ее вниз головой, туго стягивая веревкой ее тонкие лодыжки, как она беспомощно дергается, в попытках освободиться. В моих ушах все никак не прекращал звучать истошный истерический крик моей жены, моей любимой Сашеньки! А я все смотрел!
Я смотрел на нее. На ее белокурые волосы, разметавшиеся по плечам, на вздернутый носик, опухшее от слез лицо и, нервно вздрагивающие, хрупкие плечи. Я наблюдал, как Он подвешивает ее вниз головой, туго стягивая веревкой ее тонкие лодыжки, как она беспомощно дергается, в попытках освободиться. В моих ушах все никак не прекращал звучать истошный истерический крик моей жены, моей любимой Сашеньки! А я все смотрел!
Смотрел, как эта мразь, с нескрываемым удовольствием, медленно снимала кожу с ее миниатюрного, бьющегося в агонии, тела, сантиметр за сантиметром. Смотрел на кровавое месиво, совсем недавно бывшее моей второй половиной. Кричать я уже не мог, из моего горла вырывались лишь сдавленные хрипы и я беззвучно открывал и закрывал рот, как огромная рыба, выброшенная на берег.
Закончив, Он сложил окровавленные остатки в большую розовую коробку, перевязанную огромным праздничным бантом и пододвинул поближе. Рядом стояло несколько таких же, отличающихся только цветом и размером. Саша была последней. Последним близким и родным мне человеком.
Сутки прошли незаметно. Я уже потерял счет времени. Что минута, что час, что день... Неважно. Это все уже неважно. Нет ни страха, ни боли, ничего. Последняя часть меня умерла вчера, вместе с моей женой...
Слышится скрежет отпираемой двери и лязг засова. Интересно, кем он будет сегодня? Ему ведь так нравится менять лица и маски. Это придает его извращенной игре особую пикантность! Щелчок выключателя. Подвал заливает тусклый мертвый свет электрической лампочки, болтающейся под потолком. Я медленно, будто против воли поднимаю голову. Дико видеть себя со стороны. Он растягивает рот в неестественно широкой улыбке, обнажая острые зубы. На нем черный деловой костюм и белоснежные перчатки, за спиной он держит холщевый мешок, в котором что-то трепыхается.
- Ты за мной соскучился? - его голос звучит в моем полуживом мозгу. - Я не один. У меня для тебя подарок. Последний.
С этими словами, он вытряхивает мешок. То, что когда-то было моим сердцем, болезненно сжимается. У моих искалеченных ног жалобно скулит Джек. Моя собака, которую я помню еще щенком, которая жила в моем доме почти 10 лет... Увидев меня, он виляет хвостом и, радостно поскуливая, ползет ко мне. Но рука в белой перчатке хватает его за шкирку и с грубой силой тащит в противоположный угол. Джек визжит и пытается схватить Его за руку. Он запихивает собаку в металлическую клетку и достает канистру. В густом воздухе чувствуется характерный запах бензина. Я пытаюсь что-то сказать, крикнуть, но язык не слушается. Мой Инквизитор с визгливым смехом выливает содержимое на клетку. Джек мечется из стороны в сторону, потом замирает, глядя на меня своими умными, карими глазами. Да все он понял. Собаки во многом умнее нас с вами. Мне даже кажется, что в этих преданных глазах блестят слезы или это просто отблеск огня зажигалки, которую Он держит. Еще секунда и пламя жадно охватывает овчарку...
Я не выдерживаю. Последнее, что я помню - это пылающий Джек, с диким воем бьющийся о железные прутья...
Он меня не убил. Не знаю, может, это было моим последним наказанием. На столе, рядом со мной, лежит пистолет. Еще секунда и все закончится. Он меня ждет. Кажется, я вижу его широкий оскал в дальнем темном углу. Я прошел с ним 12 Кругов Ада... Остался только один - 13-й...
Закончив, Он сложил окровавленные остатки в большую розовую коробку, перевязанную огромным праздничным бантом и пододвинул поближе. Рядом стояло несколько таких же, отличающихся только цветом и размером. Саша была последней. Последним близким и родным мне человеком.
Сутки прошли незаметно. Я уже потерял счет времени. Что минута, что час, что день... Неважно. Это все уже неважно. Нет ни страха, ни боли, ничего. Последняя часть меня умерла вчера, вместе с моей женой...
Слышится скрежет отпираемой двери и лязг засова. Интересно, кем он будет сегодня? Ему ведь так нравится менять лица и маски. Это придает его извращенной игре особую пикантность! Щелчок выключателя. Подвал заливает тусклый мертвый свет электрической лампочки, болтающейся под потолком. Я медленно, будто против воли поднимаю голову. Дико видеть себя со стороны. Он растягивает рот в неестественно широкой улыбке, обнажая острые зубы. На нем черный деловой костюм и белоснежные перчатки, за спиной он держит холщевый мешок, в котором что-то трепыхается.
- Ты за мной соскучился? - его голос звучит в моем полуживом мозгу. - Я не один. У меня для тебя подарок. Последний.
С этими словами, он вытряхивает мешок. То, что когда-то было моим сердцем, болезненно сжимается. У моих искалеченных ног жалобно скулит Джек. Моя собака, которую я помню еще щенком, которая жила в моем доме почти 10 лет... Увидев меня, он виляет хвостом и, радостно поскуливая, ползет ко мне. Но рука в белой перчатке хватает его за шкирку и с грубой силой тащит в противоположный угол. Джек визжит и пытается схватить Его за руку. Он запихивает собаку в металлическую клетку и достает канистру. В густом воздухе чувствуется характерный запах бензина. Я пытаюсь что-то сказать, крикнуть, но язык не слушается. Мой Инквизитор с визгливым смехом выливает содержимое на клетку. Джек мечется из стороны в сторону, потом замирает, глядя на меня своими умными, карими глазами. Да все он понял. Собаки во многом умнее нас с вами. Мне даже кажется, что в этих преданных глазах блестят слезы или это просто отблеск огня зажигалки, которую Он держит. Еще секунда и пламя жадно охватывает овчарку...
Я не выдерживаю. Последнее, что я помню - это пылающий Джек, с диким воем бьющийся о железные прутья...
Он меня не убил. Не знаю, может, это было моим последним наказанием. На столе, рядом со мной, лежит пистолет. Еще секунда и все закончится. Он меня ждет. Кажется, я вижу его широкий оскал в дальнем темном углу. Я прошел с ним 12 Кругов Ада... Остался только один - 13-й...
Гадалка