Когда мы приходим в храм, то попадаем в окружение икон. Отовсюду смотрят на нас лики Святых, строгие и добрые одновременно. Мы обращаемся к ним с мольбой о помощи, в ожидании чудес и с благодарностью. Большинство слышало о знаменитых иконах. Паломники приезжают к ним за тысячи вёрст, но всегда ли нужно ехать так далеко? Придите в ближайшую церковь, поговорите с постоянными прихожанами или с батюшкой, и вам расскажут, что есть в этом храме одна-две чудотворные иконы. Может быть, они ждут именно вашей молитвы?
Иконы как люди: они рождаются, живут, стареют и умирают, к сожалению. И у каждой свой путь. Вот совсем новые, сияющие – как сложится их судьба? Станут ли они долгожителями, вбирая в себя молитвы поколений, или чья-то злая рука забросит их на чердак, а то и уничтожит?
У каждого верующего со временем появляются любимые иконы, как близкие друзья и наставники. Вот и у меня в нашем маленьком храме, что находится в посёлке Рудненское, есть любимая икона святых Веры, Надежды, Любови и матери их святой Софии. Это большая и очень старая икона, от неё веет мудростью и спокойствием, мне хорошо рядом с ней. Но рассказать хочу о другой иконе, на которую мало когда обращал внимание.
Иконы как люди: они рождаются, живут, стареют и умирают, к сожалению. И у каждой свой путь. Вот совсем новые, сияющие – как сложится их судьба? Станут ли они долгожителями, вбирая в себя молитвы поколений, или чья-то злая рука забросит их на чердак, а то и уничтожит?
У каждого верующего со временем появляются любимые иконы, как близкие друзья и наставники. Вот и у меня в нашем маленьком храме, что находится в посёлке Рудненское, есть любимая икона святых Веры, Надежды, Любови и матери их святой Софии. Это большая и очень старая икона, от неё веет мудростью и спокойствием, мне хорошо рядом с ней. Но рассказать хочу о другой иконе, на которую мало когда обращал внимание.
Недавно я зашел в храм, там никого не было, кроме одного мужчины и бабушки в церковной лавке. Мужчина стоял со свечой недалеко от дверей и смотрел куда-то вверх. Там, почти над дверью, слева, находится икона Божьей Матери, вроде ничем не примечательная. Я тихонько, чтобы не помешать человеку, подал записочку, купил свечи и стал молиться, как всегда, переходя от одной иконы к другой. Не могу сказать, сколько времени прошло, пока я собирался уходить и, повернувшись к выходу, с удивлением обнаружил, что мужчина стоит там до сих пор. Мне казалось, что он давно ушёл.
Я невольно задержался, когда проходил мимо него, и, подняв голову, посмотрел на икону. Мужчина обернулся на меня и с улыбкой сказал:
– Это моя икона.
Я удивился:
– Ну, она вроде не именная.
Он улыбнулся ещё раз и сказал:
– Это икона из моего дома. Хотите, расскажу? У вас есть время?
Я кивнул в знак согласия. Свободного времени у меня ещё час, и было видно, что моему собеседнику очень хотелось поделиться своей историей. Почти догоревшую свечу он поставил в подсвечник и жестом пригласил присесть на лавочку у двери.
Мы познакомились. Его звали Николаем, и он всю жизнь прожил в Рудненском.
– Отец мой был великим тружеником, Царствие ему Небесное, и нас, детей, примером своим воспитывал. Так раньше почти все жили, психологов не было. Так вот, году, наверное, в 74-ом это было. Мой брат нашёл на чердаке заброшенного дома икону, да, эту самую. Мать, помню, рассказывала: прибегают мой брат с другом – щёки горят, глаза бешеные. Кричат с порога: «Гляньте, что нашли!». И доску какую-то пыльную протягивают. Мать пыль смахнула, да так и села. Батюшки, икона! Мы её почистили, как смогли. Отец полочку для неё приспособил, так она у нас и осталась.
А в 79 году, в декабре, отец умер. В день похорон умаялись все, наревелись в голос, сами понимаете, тяжело это всё перенести. Мне 26 тогда было, мужик здоровый, а так устал за день, что только голова до подушки – и вырубился. Думал, до утра пушкой не поднимешь. Мать с братом в одной комнате легли, а мы с женой – в другой. В этой же комнате и иконы стояли, в том числе и эта, – Николай кивнул в сторону дверей церкви. – Перед иконами лампадка теплилась, жена моя, Надя, вечером масла подлила, я хорошо помню. И всё, что дальше случилось, помню как вчера, хотя уже больше 30 лет прошло.
Среди ночи проснулся, будто толкнул кто. Смотрю на часы – 4-ый час утра. Сел на постели, голова ясная, сна ни в одном глазу! Все спят, тихо кругом, темно, только огонёк лампадки мерцает. Думаю: масло, что ли, всё уже выгорело? Да не должно, Надя вечером доливала. А огонёк всё сильнее трепещет, будто его кто-то задуть пытается, да не может. Думаете, сквозняк? У меня тоже такая мысль сначала мелькнула! Только откуда сквозняку взяться? Иконы в углу висят, до окон далеко, да и каждую щёлочку на зиму законопатили. Неоткуда ветру дуть! А самого дрожь от страха начинает пробивать.
- И тут случилось чудо, – Николай понизил голос до шёпота. – Лампадка вдруг погасла, а икона вспыхнула!
– Загорелась?
– Нет, не огнём полыхнуло, а засветилась вся изнутри! И свет был такой зеленовато-голубой, переливался сполохами, не хуже северного сияния.
– О, Господи! – я невольно перекрестился. – Ну и чудеса! Испугались?
– Не то слово! Я просто оцепенел от страха. Сижу, пошевелиться не могу. Голову чуть повернул, смотрю, Надежда моя тоже на постели сидит. Шёпотом спрашиваю её: ты видела? Она шепчет: да-а, а что это было?
Сколько мы так сидели и молчали – не знаю, минут 5, наверное. Потом жена говорит тихонько: надо бы лампадку опять зажечь. Да я и сам понимаю, что надо, а подойти к иконе боязно. Но потом все же собрался с духом, осторожно лампадку опять затеплил.
Как потом уснули, не помню. Веки прикроешь, и снова это свечение перед глазами стоит. У жены то же самое было. Утром стали родным рассказывать, а нам не больно-то и верят! Если бы я один всё это видел и пережил, то вряд ли рассказать решился бы – наверняка подумали бы, что привиделось или приснилось после пережитого. Но тут нас двое свидетелей оказалось. Мать, правда, сразу нам поверила и предложила в церковь эту икону отнести. Так мы и сделали. С тех самых пор она тут и живёт.
– А вы часто сюда приходите? – спросил я, слегка потрясённый этой историей.
– Не так часто, как хотелось бы, – вздохнул Николай. – Но когда прихожу, всё ей рассказываю, каюсь, молюсь... Знаете, как к отцу с матерью, хорошо так, мирно на душе становится, и можно дальше жить. Ну, ладно, утомил я вас. Да и пора мне уже.
Мы попрощались, и Николай вышел.
Я тоже поднялся со скамейки и внимательно посмотрел на икону. В рассказ моего нежданного собеседника я поверил сразу, сердцем принял. Поклонялся ей, перекрестился.
– Благодарю, Господи! – и тихо вышел из храма.
По дороге домой думал, как повел бы себя, если бы довелось стать свидетелем такого чуда. И рассказал бы я об этом кому-нибудь? А потом вдруг вспомнил, что не спросил у Николая самого главного: как он думает, зачем им с женой было послано такое чудесное проявление Божественной силы? Чтобы укрепить их в вере? Или это был знак того, что место этой иконы в храме? Однозначных ответов,
конечно, не нашел. Да и зачем? Всё это лишь ещё одно доказательство того, что Бог существует на самом деле, а не как о нем говорят некоторые....
Я невольно задержался, когда проходил мимо него, и, подняв голову, посмотрел на икону. Мужчина обернулся на меня и с улыбкой сказал:
– Это моя икона.
Я удивился:
– Ну, она вроде не именная.
Он улыбнулся ещё раз и сказал:
– Это икона из моего дома. Хотите, расскажу? У вас есть время?
Я кивнул в знак согласия. Свободного времени у меня ещё час, и было видно, что моему собеседнику очень хотелось поделиться своей историей. Почти догоревшую свечу он поставил в подсвечник и жестом пригласил присесть на лавочку у двери.
Мы познакомились. Его звали Николаем, и он всю жизнь прожил в Рудненском.
– Отец мой был великим тружеником, Царствие ему Небесное, и нас, детей, примером своим воспитывал. Так раньше почти все жили, психологов не было. Так вот, году, наверное, в 74-ом это было. Мой брат нашёл на чердаке заброшенного дома икону, да, эту самую. Мать, помню, рассказывала: прибегают мой брат с другом – щёки горят, глаза бешеные. Кричат с порога: «Гляньте, что нашли!». И доску какую-то пыльную протягивают. Мать пыль смахнула, да так и села. Батюшки, икона! Мы её почистили, как смогли. Отец полочку для неё приспособил, так она у нас и осталась.
А в 79 году, в декабре, отец умер. В день похорон умаялись все, наревелись в голос, сами понимаете, тяжело это всё перенести. Мне 26 тогда было, мужик здоровый, а так устал за день, что только голова до подушки – и вырубился. Думал, до утра пушкой не поднимешь. Мать с братом в одной комнате легли, а мы с женой – в другой. В этой же комнате и иконы стояли, в том числе и эта, – Николай кивнул в сторону дверей церкви. – Перед иконами лампадка теплилась, жена моя, Надя, вечером масла подлила, я хорошо помню. И всё, что дальше случилось, помню как вчера, хотя уже больше 30 лет прошло.
Среди ночи проснулся, будто толкнул кто. Смотрю на часы – 4-ый час утра. Сел на постели, голова ясная, сна ни в одном глазу! Все спят, тихо кругом, темно, только огонёк лампадки мерцает. Думаю: масло, что ли, всё уже выгорело? Да не должно, Надя вечером доливала. А огонёк всё сильнее трепещет, будто его кто-то задуть пытается, да не может. Думаете, сквозняк? У меня тоже такая мысль сначала мелькнула! Только откуда сквозняку взяться? Иконы в углу висят, до окон далеко, да и каждую щёлочку на зиму законопатили. Неоткуда ветру дуть! А самого дрожь от страха начинает пробивать.
- И тут случилось чудо, – Николай понизил голос до шёпота. – Лампадка вдруг погасла, а икона вспыхнула!
– Загорелась?
– Нет, не огнём полыхнуло, а засветилась вся изнутри! И свет был такой зеленовато-голубой, переливался сполохами, не хуже северного сияния.
– О, Господи! – я невольно перекрестился. – Ну и чудеса! Испугались?
– Не то слово! Я просто оцепенел от страха. Сижу, пошевелиться не могу. Голову чуть повернул, смотрю, Надежда моя тоже на постели сидит. Шёпотом спрашиваю её: ты видела? Она шепчет: да-а, а что это было?
Сколько мы так сидели и молчали – не знаю, минут 5, наверное. Потом жена говорит тихонько: надо бы лампадку опять зажечь. Да я и сам понимаю, что надо, а подойти к иконе боязно. Но потом все же собрался с духом, осторожно лампадку опять затеплил.
Как потом уснули, не помню. Веки прикроешь, и снова это свечение перед глазами стоит. У жены то же самое было. Утром стали родным рассказывать, а нам не больно-то и верят! Если бы я один всё это видел и пережил, то вряд ли рассказать решился бы – наверняка подумали бы, что привиделось или приснилось после пережитого. Но тут нас двое свидетелей оказалось. Мать, правда, сразу нам поверила и предложила в церковь эту икону отнести. Так мы и сделали. С тех самых пор она тут и живёт.
– А вы часто сюда приходите? – спросил я, слегка потрясённый этой историей.
– Не так часто, как хотелось бы, – вздохнул Николай. – Но когда прихожу, всё ей рассказываю, каюсь, молюсь... Знаете, как к отцу с матерью, хорошо так, мирно на душе становится, и можно дальше жить. Ну, ладно, утомил я вас. Да и пора мне уже.
Мы попрощались, и Николай вышел.
Я тоже поднялся со скамейки и внимательно посмотрел на икону. В рассказ моего нежданного собеседника я поверил сразу, сердцем принял. Поклонялся ей, перекрестился.
– Благодарю, Господи! – и тихо вышел из храма.
По дороге домой думал, как повел бы себя, если бы довелось стать свидетелем такого чуда. И рассказал бы я об этом кому-нибудь? А потом вдруг вспомнил, что не спросил у Николая самого главного: как он думает, зачем им с женой было послано такое чудесное проявление Божественной силы? Чтобы укрепить их в вере? Или это был знак того, что место этой иконы в храме? Однозначных ответов,
конечно, не нашел. Да и зачем? Всё это лишь ещё одно доказательство того, что Бог существует на самом деле, а не как о нем говорят некоторые....
Legenda Team