Хочу рассказать реальную историю, произошедшую со мной некоторое время назад. Был солнечный июньский полдень. Я тогда проходила практику в семейном кафе. Обычная кафешка, стандартное меню. Я стояла за прилавком, принимая заказы и переводя их на кухню, остальной персонал был занят своими делами. Туда-сюда сновали дети, смеясь и улыбаясь, так как это умеют только они. Покупая попутно воздушные коктейли и мороженое, в рожках сталкиваясь, на бегу друг с другом. Двери кафе работали без перерыва выпуская и запуская разношерстный поток посетителей. Смеющиеся дети и их родители, молодые пары, державшиеся за руки, составляли основной контингент кафе...
Вдруг с общей массой в кафе вошла женщина, разительно отличающаяся от обычных посетителей. Она была так же не к месту, как гробовщик на детском утреннике. Пораженная чем-то кожа, безумный взгляд, но казалось, посмотрев на кого-то, она узнавала о человеке все. Неестественно осматриваясь с болезненной улыбкой на странном лице. Женщина была одета, будто только что из ванной и она не шла, она как бы плыла по залу по направлению к прилавку. Все вокруг нее двигалось много быстрее, а она сама, как кадр замедленной съемки. Наложенной черно-белой пленки на новый цветной фильм. Ужасом и неприязнью веяло от нее. В процессе движения она один раз приостановилась. Как бы невзначай погладив ребенка оказавшегося рядом с ней, рукой изъеденной странными язвами, по волосам.
От ужаса и отвращения меня замутило, я почувствовала что ее прикосновение что-то значит. Ее сумасшедшая улыбка показалось мне уже не ухмылкой больного человека, а зловещим оскалом.
Вдруг с общей массой в кафе вошла женщина, разительно отличающаяся от обычных посетителей. Она была так же не к месту, как гробовщик на детском утреннике. Пораженная чем-то кожа, безумный взгляд, но казалось, посмотрев на кого-то, она узнавала о человеке все. Неестественно осматриваясь с болезненной улыбкой на странном лице. Женщина была одета, будто только что из ванной и она не шла, она как бы плыла по залу по направлению к прилавку. Все вокруг нее двигалось много быстрее, а она сама, как кадр замедленной съемки. Наложенной черно-белой пленки на новый цветной фильм. Ужасом и неприязнью веяло от нее. В процессе движения она один раз приостановилась. Как бы невзначай погладив ребенка оказавшегося рядом с ней, рукой изъеденной странными язвами, по волосам.
От ужаса и отвращения меня замутило, я почувствовала что ее прикосновение что-то значит. Ее сумасшедшая улыбка показалось мне уже не ухмылкой больного человека, а зловещим оскалом.