Страшные истории и мистические истории

Тепло, тишина, одиночество - три догматы на которых держится жизнь в чреве огромной рыбы... рыбы ли? Или же просто Твари, скрывающейся от назойливых людских взглядов в глубинах мирового океана.

Тепло... Горячая кровь в венах Твари, ее плоть, согревающая людей внутри. Прозрачная трубка - новая пуповина - не позволяет умереть от голода или задохнуться. Она прирастает к животу сразу после того, как Тварь проглатывает свою очередную жертву и, наверное, комично облизывается длинным тонким языком. Хотя, что для нее одна жертва, которых в ее чреве тысячи? Нет, эта Тварь любит добычу покрупнее. Она за секунду преодолевает сотни километров в толще воды, чтобы насытиться у тонущих кораблей или городов, поглощенных цунами.

Тишина. Такая, что закладывает уши и хочется закричать, проверить действительно ли вокруг не раздается ни единого звука или ты просто оглох. Лишь иногда слышно глухое бурчание и утроба Твари содрогается, выбрасывая несколько паразитов в океан, на радость хищным рыбам, любящим еще теплое мясо. На тех, кому посчастливилось остаться в животе Твари нападает страх, они плотнее прижимаются друг к другу и к плоти Твари. Никому не хочется быть выброшенным в ледяную воду на верную смерть. Все страстно желают жить, пусть даже в качестве жалкого паразита.

Год выдался неудачным: дожди лили все лето, не давая посевам всходить, заставляя землю становиться болотом, а реки топить деревни. Отчаявшиеся крестьяне не знали что делать – зимой придется голодать. Одна надежда на осень с зимой – авось, свезет мужикам на охоте, да подстрелят кого-нибудь, чтобы солонины запасти. Только вот судьба распорядилась иначе: ливни продлились вплоть до глубокой осени, как-то резко сменившись морозами и пургой.

Крестьяне кое-как перебивались прошлогодними запасами да своим хозяйством.
Но вскоре и этому пришел конец.
Деревенский староста собрал совет селян, чтобы решить, что же надобно делать – так и с голоду помереть недолго! Долго они судачили о возможных вариантах, пока один из долгожителей деревни не встал и не высказал своим охрипшим и мелкодрожащим голосом одну идею:
- Надобно жертву принести! Бог Мороз гневается – давненько свежей крови не было у его алтаря.

Жанна была одержима идеей похудения с самого детства, сколько я её помню. Жанну никто не назвал бы толстой, просто есть такой тип фигуры с выраженной узкой талией, из-за которой бёдра кажутся на контрасте широкими. Ну, и грудь у Жанны тоже была внушительная. Бедная девочка страшно комплексовала. Каким-то образом она умудрилась подобрать себе очень худых подруг, с которыми постоянно себя сравнивала, усугубляя своё страдание.

Жанна – младшая сестра моей подруги и мы нередко виделись у подруги в гостях. В апреле Жанна начала просто таять на глазах. Ни одна диета не помогла бы терять вес так быстро, в конце мая, я помню, было 36 килограмм вместо прежних 55. Ну, и в июне тенденция продолжилась. Родители паниковали и искали у дочери какое-нибудь заболевание, а в комнате - наркотики. Подруга была уверена, что Жанна тайком купила какие-нибудь вредные таблетки.

Но лучше бы это были таблетки. Пусть даже те, с глистами. Потому что когда я узнала, как Жанна так похудела...

Эта принцесса все время качается на качелях над ледяным озером.
Каждый год тринадцатого июля она забирает себе одну жертву.
А если это еще и пятница тринадцатого, тогда жертв будет тринадцать.
Все эти жертвы становятся перед ней на коленях, моля о пощаде.
Но она холодно им отвечает: что заслужили, то и получите...
И с каждым днем жертв становилось все больше и больше.
А принцесса с ледяным сердцем все качалась на качелях над ледяным озером...

Наконец зазеленела трава и, радуясь воскресному дню, детвора высыпала из своих подворий с велосипедами и роликовыми коньками. Взрослые тоже не усидели в четырех стенах и делали каждый свою работу. За зиму у людей и краска где облезла, и бетон во дворах выщербился, все теперь требовало порядка. Я обратила внимание на ватагу орущих от радости детей. Оказывается, шестилетней Оле родители купили новенький двухколесный велосипед и теперь вся ребятня учила Олечку на нем ездить.

Оля крутила педали, а детвора сзади держала ее за сиденье, чтобы не упала. Девочку держат, держат, да и отпустят, а она едет сама, все еще думая, что ей помогают друзья. Стоит ей обернуться и увидеть хохочущих обманщиков, как она сразу теряет равновесие.

- С такими учителями и нос разбить недолго, – сердито бурчу я.
- Это еще не беда, я таким способом плавать учился. Из-за двух недоумков чуть с чертом не побратался, – ответил сосед Виктор, красивший газовую трубу.
- Как же они вас учили?
- Да лет мне было около десяти. Я и два моих дружка пасли череду коров на лугах. Пасли коров и заодно рыбачили на речке. Хорошо было натаскать себе красноперок к ухе и там же на костре сварить.

Бука – отвратительное чудовище, охотящееся на детей. Оно небольшого роста, но ребёнку кажется гигантом. У Буки длинный язык, которым оно хватает ребёнка и запихивает в свой огромный слюнявый рот.

Буки охотятся только ночью, поэтому чаще всего их жертвами становятся непослушные дети, не отправившиеся спать с наступлением темноты. Однако, утверждать, что Бука пожирает лишь непослушных детей ошибочно – Бука также может прятаться в шкафу или под кроватью, выжидая, пока ребёнок заснёт. Большинство (но не все) так называемых «Монстров в шкафу», которых очень боятся многие дети, являются Буками.

Букой движет лишь голод и злоба, наделены ли эти существа разумом и речью – неизвестно. Буки – злобные монстры, договориться с ними невозможно.

Город. Почти вечер. По городу идет привычный для всех шум, из дворов доносится звонкий смех детей. Все уже забыли тот день. Но есть те, что никогда не забудут и будут вспоминать как самый ужасный кошмар... Я отношусь к этим людям. Я там была и никогда не забуду этот день. Мы те кто выжили и нас мало.. Прошел год, я хочу поделиться с вами тем, что рвет мне душу только при одном упоминании... Я не раз лежала в психиатрических лечебницах, подвергалась гипнозу и так далее, но это не помогает забыть. Нам не верят, считают сумасшедшими, но я все еще надеюсь на то что мне поверят... Я одна осмелилась рассказать, остальные боятся, что нас снова заберут, но на этот раз окончательно...

Начну...
19 апреля 2011 год. 11.50 утра.

День начался как всегда: постель, душ, одежда, завтрак. Но эту беззаботную идиллию нарушил Танькин звонок. Она, как моя коллега (на тот момент я работала фотографом), предложила съездить и по фотографировать заброшенную местность города Припять. Идею я сочла занимательной и согласилась, тем более все уже было организованно и не хватало одного человека. На часах было уже полшестого, я быстро собрала всю аппаратуру и побежала к Тане. Когда я пришла, там была уже собрана вся компания, большая половина мне была знакома.

В одном классе учился мальчик. Однажды в их класс пришла новенькая девочка. Всем она понравилась, она была скромной и очень хорошей. Но этот мальчик что-то заподозрил. Он решил за ней проследить, но ничего странного с ней не было. Он успокоился, понял, что она обычная девочка.

Вскоре в классе начали умирать дети. "Странно всё это" - подумал мальчик. Но девочка вела себя так, как будто ничего не происходило. Мальчик только тут понял, что во всём девочка виновата. Но ведь он следил за ней несколько раз и ничего странного не было.

Вскоре девочка пригласила мальчика к себе домой. Мальчик согласился, решил сходить. Он возвращался со школы, около его подъезда ходила какая-то тётя, она увидела его и сказала: "Мальчик, когда придёшь в гости к девочке, зайди в её комнату и закройся там, не открывай девочке, вылезай на улицу через окно и беги домой, не оглядываясь". Мальчик решил сделать так, как сказала тётя.

Ну вот, он оделся, пошёл в гости. Пришёл, девочка сказала ему сесть за стол, но мальчик пошёл в комнату девочки, закрылся там и не открывал. Девочка начала ломиться в комнату.

У одной девочки по имени Кристина папа был военный. Поэтому их семья часто переезжала из города в город - туда куда пошлют служить папу. И вот как-то раз поселились они в одном маленьком городке. В этом городке все здания были двухэтажные. Была только одна школа, один садик, одна поликлиника ну и так далее. В их доме было всего шестнадцать квартир: два подъезда, по четыре квартиры на лестничной площадке. Кристине на этот раз досталась целая комната, которую назвали детской.

Как-то лежит Кристина на своей кровати. Ей было нечем заняться: книжки надоели, компьютера у них не было, подружками ещё не обзавелась, по телевизору шло только три канала, и по всем шли неинтересные сериалы. Родители были на работе. Кристина готова была даже сходить в школу - так ей было скучно. Но до конца осенних каникул было ещё три дня.

Кристина меланхолично стучала ногой по стене. Вдруг обои порвались и пятка Кристины погрузилась в дырку. Её стало интересно. Кристина посветила фонариком в дырку, никаких электрических проводов там не оказалось. Кристина сунула руку в дырку. Внутри стены оказалась большая полость. Кристина аккуратно разорвала обои и заглянула в дырку. В стене направо и налево был достаточно широкий ход. Такой широкий, что Кристина легко могла пролезть по нему. Кристина была худой девочкой. В свои девять лет она легко надевала майки и штанишки, которые носила ещё в пятилетнем возрасте.

Очнувшись, я не поняла, где я. Под потолком болтается тусклая лампа, от которой почти не исходит света. Но всё же я могу различать очертания предметов.

Вокруг мрачно и холодно, очень воняет сыростью. В помещении нет окон, вокруг только старые бетонные стены. Я лежу, привязанная к старой скрипучей раскладушке. Около меня стоит невысокий столик. На нём едва умещаются разнообразные баночки и пробирки с непонятным содержимым.

Но что это за место? Операционная? Нет, не похоже, что в этой комнате вообще возможно делать операции. А хотя здесь всё возможно... Может это подпольная лаборатория? Или пыточная камера? Может здесь изучают выживаемость человека? А вдруг это логово садистов? Не, ну это вообще бред... Но похоже, что в любом случае я отсюда живой не выйду. Но что со мной будет?..

Будь, что будет, но надо попытаться выбраться отсюда. Но могла только беспомощно дёргаться, как рыба, попавшая в рыбацкую сетку. Зубами до верёвки я не дотягивалась, хотя вряд ли зубы могли мне помочь.