Однажды летом я приехал
В одну глухую деревеньку,
Устав от жизни городской,
Чтоб обрести в селе покой.
Там постоялый двор имелся
С просторной комнатой двухместной,
Куда я сразу заселился,
Удобно очень разместился.
Уединённый образ жизни
Я вёл в течение недели,
Затем невольно подружился
Буквально с жителями всеми.
Народ в деревне очень бедный,
Но добродушный, тем не менее,
Весьма не скуп на угощение,
Ко мне отнёсся с уважением.
В одну глухую деревеньку,
Устав от жизни городской,
Чтоб обрести в селе покой.
Там постоялый двор имелся
С просторной комнатой двухместной,
Куда я сразу заселился,
Удобно очень разместился.
Уединённый образ жизни
Я вёл в течение недели,
Затем невольно подружился
Буквально с жителями всеми.
Народ в деревне очень бедный,
Но добродушный, тем не менее,
Весьма не скуп на угощение,
Ко мне отнёсся с уважением.
Здесь люди жили тихо-мирно
Без грабежей, убийств и криков.
Вели себя все очень мило,
Не знали, что такое лихо.
И спать ложились очень рано,
Гася в избушке каждой свет.
Но вот, что было очень странно...
В их поведении был секрет.
Хотите верьте или нет,
Но с наступлением темноты
Никто из жителей деревни
Не покидал своей избы,
Причём ни разу за все дни.
Как только луч последний солнца
Скрывался прочь за горизонтом,
Так сразу все, закрыв оконца,
Снаружи ставнями и двери,
Наружу нос совать не смели.
На улицу не выходили,
Покуда тьма ночная в силе,
По непонятной мне причине.
И я тогда осведомился,
Задав хозяину вопрос.
На что хозяин объяснился:
"Не принимайте всё всерьёз!
Мы очень рано спать ложимся,
Для нас работы ночью нет.
Чуть свет встаём, чтобы трудиться,
Нам за день нужно всё успеть.
Такое дело, ведь в деревне
Ты без труда не проживёшь!" -
Сказал хозяин очень верно,
Но в голосе звучала дрожь.
И я почувствовал сомнения,
Закрались в душу подозрения...
Я понял то, что это ложь.
Ибо совсем недавно смерклось.
Сверчки сверчали в тишине.
Хозяин стал внезапно бледным,
Увидев что-то там... в окне!
И он со страхом поспешил
И свечи тут же потушил.
Мне пожелал спокойной ночи
И удалился быстро очень.
Я в темноте один остался,
Но спать ложиться не хотел.
И тут я храбрости набрался,
Из дома выйти в ночь посмел...
Горели звёзды с луной полной,
Словно глаза из преисподней.
Набил я трубку табаком
И закурил, клубя дымком.
Решил я на ночь прогуляться,
Покрепче чтобы мне спалось,
Но вдруг чего-то стал бояться,
Сжимая крепче свою трость...
Навстречу мне что-то неслось
Не то прыжками, не то шагом.
И это что-то приближалось
Подобно дикой обезьяне
И с каждым шагом возрастало
И становилось всё громадней.
ЕГО шагов зловещий грохот
Звучал в ушах моих всё громче.
А грозный с пасти ЕГО рокот
Подобен был раскатам грома.
Я потерял в тот час дар речи.
Покрылось потом моё тело...
На высоте нескольких метров
ЕГО глаза огнём горели!
Не хватит никаких фантазий,
Чтобы представить безобразий,
Которыми был преисполнен
ЕГО чудовищный весь образ!
Узрел я зверя неземного...
На месте, где должна быть морда,
Виднелось месиво без формы.
Покрыто шерстью было тело
И мерзкий хвост оно имело.
ОН показал оскал звериный,
И увидал я бивни с гривой...
Я видел рог, я слышал рык
Из пасти рвался в пене клык...
ОН попытался меня сцапать.
А я издал от страха крик.
С испуга стал оттуда драпать...
Давно в деревне рассвело.
Девица, распахнув окно,
На солнце вышла и запела.
Набрать водицы захотела.
Вот подошла она к колодцу.
Поднять ведро не удаётся.
Уж больно что-то тяжело
Вращается веретено.
Но вот ведёрко поднялось
Под действием девичьей силы,
Но это что вдруг появилось
И, сидя на ведре, тряслось?!
Промокшее до нитки, синее,
Откуда здесь оно взялось?
"Ты кто?" - девица вопросила.
"Я - водяной, разве не видно?!"
Девица в страхе закричала
И в дом скорее забежала.
А тем незваным самозванцем,
Что принимал в колодце ванну,
Не кто иной был, господа,
Как ваш покорнейший слуга,
Которого спасла вода.
Пришлось всю ночь мне там скрываться,
Дабы бифштексом не остаться.
Я вылез синий, ледяной.
Стучал зубами, весь больной,
Счастливый очень, что живой.
Дурёха девка испужалась.
Меня увидев, убежала.
Но так уж в жизни повелось:
Коль испытать нам страх пришлось,
То непременно будет тот,
Кто, видя нас, разинет рот.
Без грабежей, убийств и криков.
Вели себя все очень мило,
Не знали, что такое лихо.
И спать ложились очень рано,
Гася в избушке каждой свет.
Но вот, что было очень странно...
В их поведении был секрет.
Хотите верьте или нет,
Но с наступлением темноты
Никто из жителей деревни
Не покидал своей избы,
Причём ни разу за все дни.
Как только луч последний солнца
Скрывался прочь за горизонтом,
Так сразу все, закрыв оконца,
Снаружи ставнями и двери,
Наружу нос совать не смели.
На улицу не выходили,
Покуда тьма ночная в силе,
По непонятной мне причине.
И я тогда осведомился,
Задав хозяину вопрос.
На что хозяин объяснился:
"Не принимайте всё всерьёз!
Мы очень рано спать ложимся,
Для нас работы ночью нет.
Чуть свет встаём, чтобы трудиться,
Нам за день нужно всё успеть.
Такое дело, ведь в деревне
Ты без труда не проживёшь!" -
Сказал хозяин очень верно,
Но в голосе звучала дрожь.
И я почувствовал сомнения,
Закрались в душу подозрения...
Я понял то, что это ложь.
Ибо совсем недавно смерклось.
Сверчки сверчали в тишине.
Хозяин стал внезапно бледным,
Увидев что-то там... в окне!
И он со страхом поспешил
И свечи тут же потушил.
Мне пожелал спокойной ночи
И удалился быстро очень.
Я в темноте один остался,
Но спать ложиться не хотел.
И тут я храбрости набрался,
Из дома выйти в ночь посмел...
Горели звёзды с луной полной,
Словно глаза из преисподней.
Набил я трубку табаком
И закурил, клубя дымком.
Решил я на ночь прогуляться,
Покрепче чтобы мне спалось,
Но вдруг чего-то стал бояться,
Сжимая крепче свою трость...
Навстречу мне что-то неслось
Не то прыжками, не то шагом.
И это что-то приближалось
Подобно дикой обезьяне
И с каждым шагом возрастало
И становилось всё громадней.
ЕГО шагов зловещий грохот
Звучал в ушах моих всё громче.
А грозный с пасти ЕГО рокот
Подобен был раскатам грома.
Я потерял в тот час дар речи.
Покрылось потом моё тело...
На высоте нескольких метров
ЕГО глаза огнём горели!
Не хватит никаких фантазий,
Чтобы представить безобразий,
Которыми был преисполнен
ЕГО чудовищный весь образ!
Узрел я зверя неземного...
На месте, где должна быть морда,
Виднелось месиво без формы.
Покрыто шерстью было тело
И мерзкий хвост оно имело.
ОН показал оскал звериный,
И увидал я бивни с гривой...
Я видел рог, я слышал рык
Из пасти рвался в пене клык...
ОН попытался меня сцапать.
А я издал от страха крик.
С испуга стал оттуда драпать...
Давно в деревне рассвело.
Девица, распахнув окно,
На солнце вышла и запела.
Набрать водицы захотела.
Вот подошла она к колодцу.
Поднять ведро не удаётся.
Уж больно что-то тяжело
Вращается веретено.
Но вот ведёрко поднялось
Под действием девичьей силы,
Но это что вдруг появилось
И, сидя на ведре, тряслось?!
Промокшее до нитки, синее,
Откуда здесь оно взялось?
"Ты кто?" - девица вопросила.
"Я - водяной, разве не видно?!"
Девица в страхе закричала
И в дом скорее забежала.
А тем незваным самозванцем,
Что принимал в колодце ванну,
Не кто иной был, господа,
Как ваш покорнейший слуга,
Которого спасла вода.
Пришлось всю ночь мне там скрываться,
Дабы бифштексом не остаться.
Я вылез синий, ледяной.
Стучал зубами, весь больной,
Счастливый очень, что живой.
Дурёха девка испужалась.
Меня увидев, убежала.
Но так уж в жизни повелось:
Коль испытать нам страх пришлось,
То непременно будет тот,
Кто, видя нас, разинет рот.
Цунаде-сама