Страшные истории и мистические истории

Есть город, древний и богатый,
Ему неведомы преграды,
Не видит он лучей заката,
Не знает он людской отрады.

В нем каждый блудом напоен
И жив лишь мертвою любовью;
Он страшно назван: Вавилон,
Омытый ангельскою кровью.

Там место каждому найдется -
Прикован будет, словно пес.
Но только знайте, то придется
Пролить за это много слез.

Темнота и голод преследуют его
Вы спросите: "Кто же он?"
Ах да, это просто волк.
Обычный, ничем с виду не приметный,
Темно-серый, с клыками, одного глаза нету.

И все бы ничего, но есть одно но,
Ну очень уж мешает жить ему оно.
Под жесткой темно-серой шерстью
Бьется человеческое сердце.

Ноющая на груди войной медаль,
Помоги и сил мне дай, с коленей встать,
Поленом стал. Я слаб и стар,
Бежит по венам: хлад и смрад.
Как угасающий факел, в ужасающей пади.
Где взрывы в ушах, разрывом кишат,
И жалобно мира просит душа.
Разум гимном стертый, на гимнастерке дырявой,
Молодость лет перебитых войной,
К могильной утробе, по пыльной дороге,
Караван больных, одноногих идет.
Под вой и раскаты канонад, средь развалов, баррикад.
Смерть - Блокадный Ленинград. Свинец - кровавый ливень, град.

Придет время, падет империя сильного человека,
Взревет семя, сгниет материя двадцать первого века.
Сгорят в огне горнила - города великих царей,
Стоят во тьме громилы в проводах безликих идей.

Завопят верхушки власти, готовые Бога молить с экранов,
Захрипят в бездушной пасти прожорливые глотки политиканов.
Счастья не будет, вырастает все выше и выше - новый город,
И спрячутся люди, словно мыши, в своих норах.

Голодные, бездомные бродят в катакомбах канализации,
Забытые, забитые ноют на обломках цивилизации.
Оборванные, босые - убежать мечтают скорей,
Роботы во тьме, взглядами косыми, встречают людей.

Шлеп, шлеп, шлеп...
Слышится в квартире.
Шлеп, шлеп, шлеп...
Эхом в темноте.

Шлеп, шлеп, шлеп...
Я один в квартире!
Шлеп, шлеп, шлеп...
Всплывает в голове.

Шлеп, шлеп, шлеп...
Хочется кричать!
Шлеп, шлеп, шлеп...
Хочется орать!

Все сокроет ночь темная,
Ты молчишь, ведь ты немая.
Да и я твой рот разрезал,
Греет кровь мое железо.

А тебе очень идет, вот
Такой кровавый рот!
И теперь зашью его,
Будет всем нам весело.

А на очереди глазки,
Будут они как из сказки!

Знаешь один брошенный город,
Где тьма стоит вечная,
Куда побродить залетает холод,
Река течёт прозрачная, быстротечная?

Здесь солнце боится всходить,
Темень господствует одна,
И никто не смеет ей ничего говорить.
Не смотрят сюда Божьи глаза.

Они отвернулись от тех,
Кто лежит среди пустоты,
Боли, тумана потерь,
Среди глубокой поглощающей темноты.

В забытой Богом деревне стоит мрачный дом.
Старый дед, говорят, недавно скончался в нем,
Корчась неделю в кошмарных муках, а после чего,
Туда переехали жить, два старших внука его.

Витает вокруг дома, давно уже дурная слава,
Мол, много лет назад, одна семья здесь стала жертвой каннибала.
Он залез в открытое окно, пока все спали крепким сном,
Убив отверткой в ухо, жарить потащил на задний двор.

И вот с тех пор, некое проклятие окутало весь дом,
Да и дед, поговаривал, что по ночам, слышит шорохи здесь он.
Будто что-то бродит, гремя по комнатам в ночи,
А утром оцепенев, он от холода, молчит.

Прекрасный, загадочный, ледяной край, сверкает своей неземной красотой,
Он смотрится как застывший вдруг рай, но нам он станет навеки тюрьмой.
Не буду скрывать и уж поздно мне врать, сюда нас вела лишь жадность одна
Хотели мы все богатыми стать, теперь же за алчность заплатим сполна.

На станцию к нам прилетел вертолет, пилоты по связи: "Встречайте гостей",
Гостей мы не ждали: "Кого черт несет?" - "Да фиг его знает, какой-то Андрей".
Андрей из каких-то спецслужб, вроде как... Из самой Москвы он к нам прилетел,
Что ж вроде начальство, пускай будет так, Он нам объяснил чего он хотел.

Ему нужен, надежный и "свой" проводник, который до места его отведет,
"А что там за место?" Вопрос вдруг возник "Там нет ничего, только скалы и лед".
Андрей лишь слегка улыбнулся в ответ, и пухлый конверт из кармана достал,
"Там есть только это", и он вскрыл конверт, его содержимое нам показал.

Во дворе подвал открылся.
Мы пошли туда втроем.
Просто глупыми мы были
Но теперь мы все поймем.

Разыграть тогда решила
Меня голубушка судьба.
Из подвала не вернулась,
И не вернусь я никогда.

Напугалась тогда страшно.
Помню просто, как сейчас.
Было там темно, ужасно
Сыро было там в тот час.