Страшные истории и мистические истории

В больницу №8 недавно привезли девочек, едва выживших в автокатастрофе. Двух родных сестёр. Олеся - смуглая, черноокая 12-летняя девочка, старшая сестра. Её мать и отец погибли и самое родное существо - её маленькая сестрёнка, двухлетняя Ася. Она не спит. Широко раскрыты её чистые голубые глаза. Словно у куклы. Она боится спать. Олеся, завернувшись в больничное одеяло сидит у её постели, нежно поглаживая спутанные белые кудри.
- Спой мне песенку-у... жалобно просит Ася.

Олеся послушно запевает. Она поёт долго, путает слова, придумывает свои и наконец, ободок пушистых ресниц Аси ложится на глаза. Но Олеся не спит, долго сидит она у постели сестры, глядя в окно. "Вчера она плакала... Боялась уколов и долго не засыпала... А вчера он сказала мне два странных слова: Мне пора", - думает Олеся. Даже сейчас, поздней ночью где-то на втором этаже раздаются крики и тихий жалобный плач. По щекам Олеси текут слёзы, но она быстро вытирает их и укутав потеплее Асю, ложится в постель.

- Я умру? - спрашивает вдруг Ася.
Олеся опять идёт к сестре.
- Милая, милая моя Асенька... Нет, ты не умрешь, ты выздоровеешь и нас выпишут из больницы... - утешает Асю Олеся.
Ася вздыхает
- Ты только спи и всё будет хорошо. Ладно?
Ася кивает головой.

Открылась дверь. Я тяжело вздохнул и поздоровался с гостем. Опять полиция. Снова нудные допросы, снова нудные слова о том, что я несу бред. Все, чьи рассказы кажутся служителям закона нереальными, отправляются сюда. Да, я в психушке. Каждый день доктора пичкают меня чем-то. Но я не сдаюсь! Я не превращаюсь в слюнявого психа. Ведь я знаю, всё что произошло два года назад - правда...

Дима, мой друг, с детства боялся темноты. Я знал его с самого рождения - наши мамы часто гуляли вместе во дворе когда нам было меньше года. Страх темноты появился именно тогда. Ему стало казаться, что из темноты за ним кто-то следит. Но тот страх не прошёл с возрастом, он превратился в паранойю. К сожаленью ни травмат, ни генератор в подвале дома, ни даже фонарь не уберегли моего друга от смерти.

В тот день мы ночевали у него дома. Смотрели телек, попивали пиво и разговаривали о жизни. Вдруг я услышал странные звуки из туалета. Поскольку Дима испугался и занервничал (я не винил его за это, потому что много знал о его страхе), мне пришлось идти одному. Придя в туалет, я ничего не увидел. Вдруг мой друг закричал. Я ринулся в спальню и увидел... Нет, это бред... Просто я наверное перепил пива... Я увидел как какая-то тварь душила Диму. Она была похожа на смесь женщины и паука. Увидев меня она... рассмеялась. А через секунду женщина-паук разорвала Диму на куски. После этого она одним стремительным прыжком выпрыгнула в окно.

Через 10 дней мне предстояла плановая лапароскопическая операция, тянуть и откладывать было больше нельзя. Что же, у меня есть еще 10 дней в запасе.

Чем ближе был назначенный день, тем больший страх одолевал меня. Я поговорила со всеми друзьями, родственниками, знакомыми, перенесших операцию и все как один твердили, что ничего страшного в этом нет - заснул, проснулся - уже все сделано. Тем не менее, страх не покидал меня. Мне начали сниться кошмары, в которых я просыпалась на операционном столе с кишками наружу и вокруг меня стоят роботоподобные врачи в хирургических масках. Меня преследовал постоянный страх, перед глазами стояла картина операционной и холодный блеск разложенных стерильных инструментов. Что если я проснусь во время операции? А если не проснусь вовсе? А если попадется пьяный хирург? Вдруг у меня остановится сердце или начнется кровотечение, которое врачи не смогут остановить. Голова шла кругом, я не могла ни есть, ни спать все мысли были только о предстоящей операции.

И вот день Х настал. За день до операции я легла в больницу для сдачи анализов и по наблюдаться. Видя мое состояние врачи напичкали меня успокоительными, так что ночь я проспала как убитая. Наутро меня снова трясло от страха, в буквальном смысле слова крупная дрожь била меня. Врачи успокоили меня, сказали что в таком состоянии меня на операционный стол никто не возьмет, снова дали мне кучу успокоительных таблеток и я погрузилась в сон.

Проснулась я от мерного гула переговаривающихся голосов, кажется началось. Но почему я все слышу? Разве не должна я сейчас быть погруженной в наркоз? Пытаюсь открыть глаза, подвигать пальцами - не могу. Тело полностью парализовано.

Эта история приключилась в одной из больниц нашего города. Больница находится на самом краю города - старое здание в три этажа. Я тогда окончила мединститут и пошла работать туда. Устроилась быстро: на работу меня приняли охотно, так как совсем недавно уволилось несколько сестер. До случая, о котором я хочу рассказать, я проработала около недели и в тот день было мое дежурство.

Как обычно, у нас дежурных трое: охранник, завотделения и сестра. В тот день все начиналось как обычно, под вечер все разошлись и остались мы втроем: я, охранник Макс и Светлана, наш зам. Закрыли двери, выпили чаю. Пациентов было мало, так что дел особо не было.

Всё случилось, когда я решила пройтись и посмотреть, все ли в порядке у больных. Когда я поднялась на второй этаж, в тишине больницы вдруг раздался детский плач. Я остановилась. Прислушавшись, я поняла, что плачет ребенок где-то на третьем этаже, совсем рядом со мной. Моя тревога нарастала. Я точно знаю, что у нас на данный момент не было ни одного ребенка в больнице, а третий этаж вообще пустовал. Поднявшись, я огляделась. В полутьме коридора ничего не видно, но плач явственно доносился из одной палаты. Я проследовала к ней и открыла дверь.

На одной из кроватей под одеялом кто-то был. Он медленно покачивался из стороны в сторону при этом надрывно плакал. "Эй...", - сказала я, подходя поближе к кровати и протягивая руку. Покачивание фигуры прекратилось, я сдернула одеяло. В тот же миг плач прекратился, а под одеялом не оказалось никого... пусто...

Это произошло со мной три года назад. Я стоял на остановке в наушниках и тут внезапно перестала играть музыка. Не успел я дотянуться до кармана, чтобы снова её включить, как она снова заиграла. Но в эту секунду, пока она не играла, в ушах стрельнуло и как будто током чуть-чуть ударило. Я не особо обратил на это внимание и просто протёр наушники. Подъехал автобус, я сел в него и доехал до своей остановки. Выйдя из автобуса, я увидел на той стороне улицы мужчину с большими чёрными усами, в белом халате. Он стоял и пристально смотрел на меня. Я мельком посмотрел на него и пошёл по своим делам.

И началось. Я начал видеть этого мужика каждый день - на остановках, в метро, просто на улице. Я всегда его видел в таких ситуациях, когда просто не мог к нему подойти. В метро на встречном эскалаторе; на перроне, когда поезд уже отъезжает со станции; я подхожу к зданию университета, а он на меня из окна на втором этаже смотрит; ну и так далее. Во всех случаях я никак не мог к нему приблизиться.

Так продолжалось 11 дней. И вот я увидел его в очередной раз - ехал в трамвае, а он стоит на улице и смотрит на меня в окно. Я не вытерпел и закричал водителю:
- Остановите, мне срочно нужно выйти!
Хотя там и не было остановки, водитель остановился.

Я будто во сне. Мой разум словно затуманен, а тело воет от жуткой боли. "Проснись же!" - говорю я, но я же не сплю... Скорее бы это кончилось! Я уже молю бога о смерти, но он не слышит меня... За что?! Мои глаза закрыты, я не хочу их открывать. Я знаю, что я увижу...
Большая, грязная комната. Пахнет кровью и тухлятиной, этот запах я вдыхаю каждый день, каждый час, каждую долю секунды. А знаете, этот запах уже не кажется таким противным. Особенно, когда дышишь им долгое время. В углу пробежала крыса - это Пи. Я назвала её так, потому что она громко пищит. Иногда я зову её Пи Пи - забавно, да?
На стенах нет обоев, это просто гнилые доски. В полу находится огромна щель, при желании туда можно засунуть руку. На стене весят часы с кукушкой. Единственная вещь, которая не дала потерять мне счет времени (ну и телефон). Комната довольно просторная, слева от часов находится дверь, но у меня нет сил встать и подойти к ней. Да что там! У меня нет сил отрыть глаза. Тем более дверь заперта.
Я лежу на прогнившем полу, облокотившись на что-то тяжелое. Я не знаю что это, я в таком состоянии, что могу спутать дверь со шкафом. Кстати, шкаф тоже есть. На стене, сзади меня весит картина. Картина где-то 19-го века. На ней изображена девушка, которая смотрит на меня своими отсутствующими, мёртвыми глазами. Каждый день она смотрит словно вглубь меня...
Эта девушка очень красива, но... Вы слышали, когда не будь о картинах, которые впитывают злую энергию? Ну так вот, каждый день она высасывает из меня энергию, смотря на меня своими красными глазами. С каждым днем они всё ярче и ярче, а ведь когда-то они были серыми...

- Даша, как ты себя чувствуешь? - доктор растянул сухие губы в улыбке. Он знал, что с психопатами надо быть предельно осторожными. Улыбайся, говори только хорошее, хвали вещи, которые они таскают с собой, будь для них другом. Иначе, канцелярский нож, что стоит в стакане, окажется в твоем боку.

Алиса Бревшич или, как она сама себя называет, Даша-путешественница. Вот уже пятнадцать лет она живет здесь. Живет и не тужит. Она каждый день бегает по саду со своей старой игрушкой, поет странные песенки, разговаривает с пустым местом. Каждое утро можно услышать, как она кричит из сада "Вперед, Башмачок, мы должны остановить Жулика!". Алиса очень мирная девушка, только пока ты не попробуешь её оторвать от игры или же собираешься взять её игрушку. Несколько медсестер поплатились за свою оплошность. Сейчас они покоятся с миром. Несмотря на свою смиренность, Алиса очень опасный пациент.

- Даша, ты же знаешь, что скоро будет?

Первая работница больницы попросила Алису пойти поесть, после трех попыток, она насильно её потащила в столовую. Через полчаса её нашли около дерева. У Бревшич хватило сил с одного удара в висок убить женщину. Тогда, все подтвердят, Алиса долго радовалась, крича: "Я остановила Жулика!" Вторая имела наглость взять постирать игрушку "Даши". Девушка прокусила ей сонную артерию. У некоторых работников до сих пор перед глазами эта ужасная картина. Тогда огромное количество крови пролилось на пол, а Алиса просто сидела в этой луже, сильно прижимая к себе Башмачка.

Я лежала в психушке. У меня было какое-то расстройство, но так говорил врач. Я не считала себя душевно больной и до последнего не соглашалась ложиться на лечение. Ну ладно, поближе к делу. В итоге, после долгих уговоров меня положили лечиться. Каждый день мне давали какие-то таблетки, после которых я ходила как под наркотой. Я говорила медсёстрам, что мне плохо после этих лекарств, но им было наплевать. Тогда я решила, что возьму ситуацию в свои руки. Лекарства давали два раза в день: утром и вечером. После каждого приёма сёстры просили нас открывать рот, тем самым проверяли, выпили ли мы лекарство. В больнице я лежала больше года, так что успела приловчиться и умело прятала таблетки во рту, после чего сплёвывала и смывала в туалете. Уже после недели таких махинаций я начала понимать, что с этой больницей что-то не то.
Во-первых, всех больных пичкали одинаковыми лекарствами. Я спрашивала у медсестёр, но они пожимали плечами и отвечали одно и то же.
Во-вторых, весь персонал был неестественным. Врачи всегда улыбались нам - больным, медсёстры ласково с нами обходились, даже охранник всегда был приветливым и улыбчивым. Я поняла, что они были такими всегда! На протяжении шести месяцев, что я там пролежала на тот момент, но не замечала из-за этих препаратов. Ну не может же быть, что все были всегда такими милыми и приятными, они же тоже люди и должны срываться, ну или хотя бы перестать когда-нибудь так жизнерадостно себя вести.
В-третьих, было такое чувство, что ими руководят, как марионетками.

Раз в полгода я стабильно попадаю в реанимацию. Это связано с моей болезнью, так что я привыкла. В этот раз положили меня сразу после Рождества. Мысленно я уже смирилась с тем, что придется четыре дня поскучать в реанимационной палате, но к вечеру второго дня скучно уже не было. Было страшно.

Немного разъясню. Реанимационное отделение - это отдельное здание рядом с другими отделениями больницы. Огромное помещение: шесть палат (по три с каждой стороны), пост медсестры у входа и гардеробная. Коридор очень длинный и холодный, так как часто открываются двери, да еще и со светом там всегда были проблемы. В общем, веселого мало.

Так как я попала в реанимацию во время новогодних праздников, во всем отделении я была одна. Утром меня посещал целый консилиум врачей, проверяли мое состояние и анализы, а ко второй половине дня в отделении уже никого не было - только я и санитарка. Благо, эта девушка (имя просила не разглашать, так что назовем ее Ирой) старше меня всего на два года, так что хоть было с кем поговорить. После обеда она всегда сидела у меня, развлекала и заодно следила за моим состоянием.

В тот вечер Ира не пришла, так как в отделение поступил кто-то еще. Врачи, как всегда, суетились, медсестры с лекарствами носились по всему помещению, а я лежала в палате под капельницей, пытаясь хоть что-нибудь расслышать сквозь небольшую щелочку в двери. Позже, когда суматоха улеглась, врачи стали расходиться по домам, а Ира, как всегда, зашла ко мне, тогда я и узнала, кого положили в соседнюю палату.

Александр, брошенный своими друзьями-трусами гулял по пустым коридорам заброшенной больницы.
- Вот же ссыкуны, - сказал он вслух.
Старое больничное крыло было слабо освещено фонариком его телефона. Парень хотел сделать фотографию на крыше здания. А для этого ему нужно было найти аварийный выход. Поднявшись по полуразрушенной лестнице на третий этаж, парень оглянулся. Больничное крыло. Интенсивная терапия. Обвалившаяся штукатурка. Прогнившие рамы в окнах, кое-как удерживавшие стекла. Больничный пост мед сестры пустовал. На нем были характерно развалены кипы бумаг. Карандаши и ручки. Все выглядело так, будто несколько лет назад здесь не было кровавой резни, а все разом покинули это место. Но запекшаяся кровь на полу все еще напоминала о тех событиях.
Он подошел к окну и заметил, что в соседнем крыле в одном окне горит свет. Приглядевшись внимательно, он увидел там высокую тощую фигуру. Парень не поверил своим глазам. Он моргнул несколько раз и снова посмотрел в окно. Ни фигуры, ни света не было. Парень откашлялся и списал увиденное на усталость. Он последовал к больничной стойке. На обшарпанной стене висел план эвакуации. От сырости он местами порос плесенью, как и все в больнице. По плану было ясно, что нужно пройти в конец крыла. Там, в ординаторской, был балкон, с балкона по пожарной лестнице он мог подняться наверх.
Александр вздохнул и продолжил путь. Он подошел к лифту. Двери были открыты, но низу была лишь шахта. Парень посмотрел вверх. Сверху висели лишь оборванные тросы. Не прошло и нескольких минут, как он почувствовал, что не один в этом крыле.