- Надюша, дочка, ты откуда? Мы тебя обыскались - всю-то ночь по лесу шныряли. Звали-звали... Только час назад домой воротились. Смотрим, лошадь твоя, Марта, у ворот стоит, а тебя нет, как нет.
- Надежда Михайловна и правда, где вы были, ночь-то?
- Тебе ли, Викентий, не знать, прохвост эдакий. Ты ж в круп Марте пристроился и тут понесла она. Чем ты ее так, а? Булавкой?
- Что вы, Надежда Михайловна! Я? Да ни в жисть! - Глаза Викентия стали большими, в пол-лица, зато глаза отца, Михаила Прохоровича, сузились до щелочек.
- Что знаешь, голуба моя, про Викентия-то? Скажи отцу, не убойся.
- Папенька, я устала сейчас, пойду, прилягу. Все потом, после. - Коснувшись губами жесткой щетины на отцовской щеке, бледная Надя поднялась в свои покои. Анька, горничная, помогла барышне умыться, раздеться и спать лечь.
- Занавеси опусти, чтоб свет не мешал. - Попросила молодая хозяйка усадьбы и провалилась в сон.
Внизу, в парадной, барин сверлил взглядом Викентия:
- Что сделал ты? Признавайся, запорю!
Камердинер пал ниц:
- Не знаю, батюшка, не ведаю. Пощади, отец родимый...
- Зря я, видать, тебя на охоту с собой взял. Смотри, как проснется дочь, да расскажет мне про тебя... А пока пошел вон с глаз моих!
- Надежда Михайловна и правда, где вы были, ночь-то?
- Тебе ли, Викентий, не знать, прохвост эдакий. Ты ж в круп Марте пристроился и тут понесла она. Чем ты ее так, а? Булавкой?
- Что вы, Надежда Михайловна! Я? Да ни в жисть! - Глаза Викентия стали большими, в пол-лица, зато глаза отца, Михаила Прохоровича, сузились до щелочек.
- Что знаешь, голуба моя, про Викентия-то? Скажи отцу, не убойся.
- Папенька, я устала сейчас, пойду, прилягу. Все потом, после. - Коснувшись губами жесткой щетины на отцовской щеке, бледная Надя поднялась в свои покои. Анька, горничная, помогла барышне умыться, раздеться и спать лечь.
- Занавеси опусти, чтоб свет не мешал. - Попросила молодая хозяйка усадьбы и провалилась в сон.
Внизу, в парадной, барин сверлил взглядом Викентия:
- Что сделал ты? Признавайся, запорю!
Камердинер пал ниц:
- Не знаю, батюшка, не ведаю. Пощади, отец родимый...
- Зря я, видать, тебя на охоту с собой взял. Смотри, как проснется дочь, да расскажет мне про тебя... А пока пошел вон с глаз моих!
Как солнце стало опускаться на закат, спустилась Наденька в столовую. На все расспросы отца отвечала кратко и почти не притронулась к еде.
- Пойду в сад, папенька. Воздуха что-то не хватает. - И вышла без дальнейших объяснений.
Усевшись на лавочке, прикрыла глаза и постаралась дышать глубже. В воздухе была разлита прохлада весенних сумерек - май выдался на удивление теплым. Пахло яблоневым цветом, где-то рядом заливался соловей. Все- все звуки, запахи весны хотела впитать в себя девушка, чувствуя, что больше никогда не сможет насладиться этой гармонией в полной мере. Неожиданно на плечо ей легла рука. Наденька вздрогнула, сильнее зажмурила глаза и склонила голову набок. Легкий вздох тут же унес ветерок и больше ничто, кроме соловья, не нарушало тишину.
Спустя час отец нашел дочь в саду под яблоней. Казалось, девушка уснула, прислонившись спиной к мощному стволу дерева.
- Наденька, душенька, остудишься. Пойдем домой, чайку попьем. Надя? Надежда?
Ни звука, ни слова в ответ. Встревоженный отец подхватил девушку на руки и со своей драгоценной ношей устремился к дому.
- Аня! Анька! - Крикнул из передней. - Помоги-ка барышне, дурно ей стало. - Горничная посеменила вперед, откинула одеяло на кровати.
Положив дочь, Михаил Прохорович бегом спустился вниз.
- Ванька, закладывай коней, да мчись к доктору - барышне плохо. Да поторапливайся, олух!
Прошел на кухню, обратился к кухарке:
- Дарья, приготовь для барышни бульон куриный, что-то приболела она. Да воды нагрей, доктору может пригодиться.
Осмотр ничего не дал.
- Не нахожу причин для такого состояния. - Озадаченно проговорил доктор. - Возможно, переутомление после ночи, проведенной в лесу. А может, небольшое переохлаждение, несмотря на то, что воздух теплый, земля по-настоящему не прогрелась. Отпаивайте горячими напитками - бульон, чай, шоколад. И, конечно, постельный режим. Всего доброго.
Доктор, приподняв шляпу, вышел в ночь.
Наутро Надежда была весела, музицировала и лежать в опочивальне отказывалась. Небольшая бледность только подчеркивала красоту карих глаз.
- Ой, папенька, такой сон мне приснился...
- Погоди, дочка, про сон. Ты мне скажи, что Викентий сделал.
- Викентий? Хм... не знаю, а что?
- Ну, ты когда пришла после ночи в лесу, сказала, что это он Марту послал в галоп. То ли булавкой, то ли еще чем.
- Не знаю, папенька. Наверное, с устатку померещилось. Викентий хороший слуга. Так вот, снится мне, что сосед наш новый, этот, англичанин который, сказал, что я его невеста теперь и завтра мы поженимся. Ха-ха, смешно, правда?
- Сосед, говоришь? Так мы его еще ни разу не видели, только наслышаны о нем. Богат, молод, красив и... холост.
- Он высокий, темноволосый, глаза у него темные. Тоненькие усики, не такие усищи, как у тебя. Он мне понравился. Рядом с ним спокойно как-то. Не помню, чтоб я так хорошо себя чувствовала после смерти маменьки. Жаль, что это только сон.
- Да ты влюбилась что ли? В видение, в сон? Не ожидал от тебя, дочка. А ежели придет свататься, так я еще посмотрю на него, на неруся. Дарья! Чай подай на веранду, барышне доктор прописал напитки горячие.
Пока чай пили, отец решил порасспрашивать, как ночь в лесу прошла. Надежда задумалась на миг, глядя вдаль, потом стрельнула в отца глазами и заговорила:
- Марта как понесла, я в поводья вцепилась и к шее ее приникла. Ни на какие команды она не реагировала, остановилась только у какого-то оврага, где я ни разу не была. От бешеного аллюра и неудобной позы у меня вступило в поясницу. Я слезла с лошади и услышала невдалеке ручеек. Я пошла туда, попить, да только Марту привязать позабыла. Пока я пила, она всхрапнула, заржала и помчалась галопом вдоль овражка. Наступала ночь, на землю ложился густой туман. Я уселась на мох под дерево и, прислонившись к нему спиной, уснула. Мне снились кошмары - что-то красное и большое, как скатерть пыталось меня опутать, разверстые пасти чудовищ и хищные лапы с длинными когтистыми пальцами тянулись ко мне, запах свежей земли и затхлости... несколько раз я просыпалась от собственного крика. Думала не спать, да засыпала помимо воли. Как я оказалась у ворот дома, не помню, только после сна осознала, что я дома...
Михаил Прохорович глубоко задумался, на несколько минут повисло молчание.
- Странно то, что ты говоришь, дочка. Видно, перенервничала шибко. Вон, до сих пор бледность не сходит. Это ничего, это пройдет; ты отдыхай. Чайку налить?
© morskaya-vedma, 13.08.2013
- Пойду в сад, папенька. Воздуха что-то не хватает. - И вышла без дальнейших объяснений.
Усевшись на лавочке, прикрыла глаза и постаралась дышать глубже. В воздухе была разлита прохлада весенних сумерек - май выдался на удивление теплым. Пахло яблоневым цветом, где-то рядом заливался соловей. Все- все звуки, запахи весны хотела впитать в себя девушка, чувствуя, что больше никогда не сможет насладиться этой гармонией в полной мере. Неожиданно на плечо ей легла рука. Наденька вздрогнула, сильнее зажмурила глаза и склонила голову набок. Легкий вздох тут же унес ветерок и больше ничто, кроме соловья, не нарушало тишину.
Спустя час отец нашел дочь в саду под яблоней. Казалось, девушка уснула, прислонившись спиной к мощному стволу дерева.
- Наденька, душенька, остудишься. Пойдем домой, чайку попьем. Надя? Надежда?
Ни звука, ни слова в ответ. Встревоженный отец подхватил девушку на руки и со своей драгоценной ношей устремился к дому.
- Аня! Анька! - Крикнул из передней. - Помоги-ка барышне, дурно ей стало. - Горничная посеменила вперед, откинула одеяло на кровати.
Положив дочь, Михаил Прохорович бегом спустился вниз.
- Ванька, закладывай коней, да мчись к доктору - барышне плохо. Да поторапливайся, олух!
Прошел на кухню, обратился к кухарке:
- Дарья, приготовь для барышни бульон куриный, что-то приболела она. Да воды нагрей, доктору может пригодиться.
Осмотр ничего не дал.
- Не нахожу причин для такого состояния. - Озадаченно проговорил доктор. - Возможно, переутомление после ночи, проведенной в лесу. А может, небольшое переохлаждение, несмотря на то, что воздух теплый, земля по-настоящему не прогрелась. Отпаивайте горячими напитками - бульон, чай, шоколад. И, конечно, постельный режим. Всего доброго.
Доктор, приподняв шляпу, вышел в ночь.
Наутро Надежда была весела, музицировала и лежать в опочивальне отказывалась. Небольшая бледность только подчеркивала красоту карих глаз.
- Ой, папенька, такой сон мне приснился...
- Погоди, дочка, про сон. Ты мне скажи, что Викентий сделал.
- Викентий? Хм... не знаю, а что?
- Ну, ты когда пришла после ночи в лесу, сказала, что это он Марту послал в галоп. То ли булавкой, то ли еще чем.
- Не знаю, папенька. Наверное, с устатку померещилось. Викентий хороший слуга. Так вот, снится мне, что сосед наш новый, этот, англичанин который, сказал, что я его невеста теперь и завтра мы поженимся. Ха-ха, смешно, правда?
- Сосед, говоришь? Так мы его еще ни разу не видели, только наслышаны о нем. Богат, молод, красив и... холост.
- Он высокий, темноволосый, глаза у него темные. Тоненькие усики, не такие усищи, как у тебя. Он мне понравился. Рядом с ним спокойно как-то. Не помню, чтоб я так хорошо себя чувствовала после смерти маменьки. Жаль, что это только сон.
- Да ты влюбилась что ли? В видение, в сон? Не ожидал от тебя, дочка. А ежели придет свататься, так я еще посмотрю на него, на неруся. Дарья! Чай подай на веранду, барышне доктор прописал напитки горячие.
Пока чай пили, отец решил порасспрашивать, как ночь в лесу прошла. Надежда задумалась на миг, глядя вдаль, потом стрельнула в отца глазами и заговорила:
- Марта как понесла, я в поводья вцепилась и к шее ее приникла. Ни на какие команды она не реагировала, остановилась только у какого-то оврага, где я ни разу не была. От бешеного аллюра и неудобной позы у меня вступило в поясницу. Я слезла с лошади и услышала невдалеке ручеек. Я пошла туда, попить, да только Марту привязать позабыла. Пока я пила, она всхрапнула, заржала и помчалась галопом вдоль овражка. Наступала ночь, на землю ложился густой туман. Я уселась на мох под дерево и, прислонившись к нему спиной, уснула. Мне снились кошмары - что-то красное и большое, как скатерть пыталось меня опутать, разверстые пасти чудовищ и хищные лапы с длинными когтистыми пальцами тянулись ко мне, запах свежей земли и затхлости... несколько раз я просыпалась от собственного крика. Думала не спать, да засыпала помимо воли. Как я оказалась у ворот дома, не помню, только после сна осознала, что я дома...
Михаил Прохорович глубоко задумался, на несколько минут повисло молчание.
- Странно то, что ты говоришь, дочка. Видно, перенервничала шибко. Вон, до сих пор бледность не сходит. Это ничего, это пройдет; ты отдыхай. Чайку налить?
© morskaya-vedma, 13.08.2013
По ту сторону сна