Фонари. Они то светят, то не светят, мучая беглые тени на стене, лики, которых ожидают спокойствия, они сейчас жаждут отдыха и постоянства. Комната, в которой бесчинствовали эти фонари, была белого цвета. За окном можно было бы разглядеть тропку, лес и многое, если бы не деревянные руки, которые так лезли в эту щель между домом и остальным миром. В середине стоял стол, по бокам деревянные шкафы, а на стенах привисли халаты, чистые и непорочные, новые и бесчувственные. Не сказать, что это место чисто и изолировано, но оно будто было частью мира, незримо скрытого мира. Ни музыки, ни скрипов, ни движений. Всё здесь текло как вода, время было тягуче, жизнь была приятна и велика. В этом доме не хотелось радоваться, смеяться, веселиться, но лишь хотелось молчать и слушать, как мертвые дубы отражали ветра, как в вечной отраде вверх тянулись плющи и как земля высасывает воздух и влагу после дождя. Всё это походило на организм, на одно сердце, которое питает себя, которое сжимается холодными ночами, вдыхая лунный бриз, и раскрывается как бутон грязного цветка, выдыхая и расправляя крылья. В этом месте нет жизни для слабых цветков и свежих трав, здесь были только темные, более масивные и томные растения. Это место не журчало и жило статично, оно только изредка двигалось, щелестя своими тяжёлыми лепестками, под силой вьючного ветра, который не свистел и не дул долго, не быстро, но и не медлительно. Только один взох этим воздухом и приходит отрицание всего шарма звуков, пелена срывается с глаз и ты понимаешь, что никогда не будешь частью этого мира, но и никогда не будешь ближе к этому как сейчас. Деревья были везде вокруг, небольшая полоса перед домом сохраняла пустоту, а остальное лес, высокий и масивный. Его деревья поглащали все звуки, все взохи и проблемы, они отпускали все мысли и все грехи. Так неясна жизнь в этом чудном месте. Так опасна она для людей.
