Страшные истории и мистические истории

Из окна маленького домика смотрела "миленькая" старушка. Это женщина только притворялась, что она самая обычная бабушка, которая всегда старается накормить своих внуков (как это делают другие бабушки), нет на самом деле у нее не было никого из родственников. Она, в принципе, не любила людей. Вот поэтому и жила она в лесу, подальше от любопытных глаз. Сколько уже соседей она извела (дом был двойной), даже страшно представить. И сейчас она стояла перед окном, укутавшись в шкурку песца, которую она носила на шее. И смотрела в окно, куря длинную дамскую сигарету. К дому подъехала обычная серая легковушка, из которой вышли мужчина, женщина и маленький ребенок. Старушка отошла от окна и потушив сигарету принялась отмывать свое лицо от вульгарного макияжа. Затем переодевшись из розового платья в пол в нормальную но немного пеструю одежду она уселась в кресло качалку и принялась ждать. Минут через двадцать в дверь постучали. Маргарита Петровна (так звали старушку) открыла дверь и уставилась на новых соседей.

- Здравствуйте! Меня зовут Ирина, это мой муж Алексей и моя дочь Юля! - сказала длинноволосая женщина.
- Я так рада знакомству, - соврала старушка. Вы мои новые соседи?
- Да, - улыбнулась Ирина.
- Так что же вы стоите? Проходите в дом, - пригласила в гости Маргарита Петровна.
- А вас как зовут? - поинтересовалась Ирина.
- Маргарита Петровна. Вы проходите!

Это был обычный деревянный, восьмиквартирный дом, коими в сталинские времена были застроены периферийные районы городов. В каждой из восьми квартир была комната подселения и отделялась от самой квартиры лишь небольшим предбанником. В детстве мы с моим младшим братишкой любили выбегать из квартиры на лестницу, играя в "рапы", намоченная кухонная тряпка то и дело оставляла на побеленных стенах мокрые следы. В нашей квартире эта комната пустовала, старый навесной замок зачастую разжигал дикий интерес, особенно в отсутствие родителей, но данное однажды отцу " честное пионерское" никогда даже не приближаться к комнате, заставляло оставить затею в покое. Пробегая предбанник, мимо наглухо обколоченной чёрным войлоком двери с обтертой ручкой и навесным замком, я ловил себя на том, что невольно останавливаюсь возле этой запретной комнаты. А мягкий полумрак, из-за постоянно перегорающего освещения в предбаннике, напускал ещё больше таинственности.
Иногда отец приходил со смены слегка подвыпивши. Тогда я пользовался удобным случаем и расспрашивал его про комнату. Папа замолкал, его взгляд упирался в донышко стопки, а глаза становились слегка влажными.

- Обещай мне, никому... - глядя в глаза мне, отец вдруг замолчал, не договорив.
- Никому что, пап?
- Ничего. У тебя как с математикой? Мама проверила? - уходя в спальню спросил он.
- Проверила, пап, ну расскажи!
Но отец ничего не ответив ушёл спать.

Сегодня первый день,
Меня закрыли где-то в подземелье...
Вдруг промелькнула чья-то тень...
А может это было приведение?
Здесь быть боюсь...
Ведь я один и тут творится, что-то...
От страха я об стены бьюсь...
Мне просто страшно, страшно просто...
О нет! Ты кто?! Чудовище?!
А может быть вампир?!
Мне не хватает слов еще...
Чтоб описать количество в тебе кровавых дыр...
Преследуешь? Не надо!
Не лови меня!
Я чувствую твое прикосновение, ты рядом.
Преследуешь меня день ото дня...

Вдох- выдох. Вдох- выдох.
Сердце начинает биться быстрее. Я вижу её... луну... Она так прекрасна!
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
К горлу подступает ком. Всё! Я больше не могу... Я сделаю это.
Глубокий, протяжный волчий вой пронзает тишину.
Теперь я знаю зачем. Теперь я знаю почему волки воют на луну. Волкам не дано слёз. Когда человеку плохо, он плачет, а волк не умеет плакать. Слезами человек избавляется от горя, ему становится легче. Но волк вынужден держать всё в себе. По крайней мере, до полнолуния. Вой- своеобразный плач. Плач зверя. Я не могу выразить, как же больно, когда тебе грустно, так грустно, а ты даже не можешь заплакать! Но волки нашли способ. Вой так похож на плач!..
О, боже, как хорошо, что я могу хотя бы выть.
Я не помню, как стала волком, когда стала волком, зачем стала волком. Но я отлично помню, что скучаю по семье, чтоосталась совсем одна на белом свете. Ведь человеческие чувства во мне никуда не делись!
О, Господи, как больно, как грустно...

Это был Новый год. я точно не могу вам сказать, в каком году это было, где-то в 2008 или в 2009, но это не столь важно. как и у многих россиян, на работе всегда осуществляется предпрадничный корпоратив, который заканчивается в часиков 9-10... утра. Да и так бывает. и именно с такого корпоратива я возвращался домой, тогда. Смутно помню, как возвращался - подвезли то ли коллеги, то ли сам дошел... но это тоже не столь важно.
Я живу в общаге. Суровой такой, знаете, общаге. Обычной общаге. Да и у нас в коридорах мусорят и выселить могут без какого-либо повода... в то время, в общем, жилось не сладко. Но не об этом снова же!
Моя соседка, которая, видимо, в меня была по уши влюблена (вот уж удача - делить блок с возлюбленным...), тогда встретила меня не слишком радушно. что уж там сказать - мне всего 23, я студент, работаю официантом. И да, забыл сказать одну деталь - мы с ней как-то встречались и я ей изменил. Ну да, вот так бывает... естественно, она на меня обиделась. Если "обиделась" - это же мягко сказано.
Как только я открыл ключом дверь и шатнулся внутрь, эта самая Оля (имя моей соседки) стала наезжать и орать на меня, а под конец, когда голоса почти не было, выпалила.
- Чтоб под твоим окном завыла собака! - с этой фразы мне стало смешно. какая собака? Откуда вообще тут взяться собаке - существу, которого я не переносил? Махнув на нее рукой, я ушел в комнату - отсыпаться.

Когда за шторкой видишь тень,
Когда тебя находит страх,
Когда уходит светлый день,
Застыло слово на устах.

Когда ты чуешь, что я есть.
Когда ты хочешь стать храбрей
Когда начнешь под простынь лезть,
Услышишь скрежет от когтей.

Ты хочешь выбежать из зала,
Я под диваном жду улова.
И крикнуть вроде бы желала,
Но комом в горле встало слово

Меня разбудил звонок по телефону. Муж подскочил и взял трубку. Мы уже привыкли с ним к ночным звонкам и визитам. Но этот звонок был какой-то тревожный, что ли, необычный. Юрий молча выслушал и передал трубку мне. Взглянув на часы, я отметила - половина третьего ночи. Значит, действительно что-то случилось.
В трубке раздался женский голос вперемешку со слезами. Звонила моя бывшая одноклассница:
- Оксана, это Таня, может, помнишь меня. Ну мы в школе всё дразнили тебя, да всё смеялись, что ты в психушке жить должна. А я всё слежу за твоими публикациями и родителей твоих часто вижу. Ой, я всё не о том... прости меня, кто знал, что мне так понадобится твоя помощь.

Я всё помнила, все унижения, все смешки и шутки в спину. Ах, Таня-Таня, - первая красавица в классе, у неё даже родинка над верхней губой была как у Мерелин Монро. Все парни прямо приссыкивали от её вида. А я была гадким утёнком, которого никто не замечал; даже в 10 классе, когда у девчат уже были парни, меня дразнили вечной девственницей.
Я помню всё, каждый день в школе - как удар плетью по самолюбию. Что тебе понадобилось, Таня, от меня, что я ещё должна тебе в этой жизни?
А сейчас я стояла босиком в пижаме и пока муж нес мне горячий кофе, я слушала Танину историю.
Оказывается, жизнь здорово её потаскала. Таня провалилась в институте, а потом вышла замуж и родила сразу троих мальчишек. Тогда по нашему Волгограду передавали вести по местному каналу, что мэрия выделила им квартиру в честь такого события. Но после родов, наша Таня уже не была красавицей, она стала мамой. Муж быстренько смотался в Анапу с её подругой и Таня осталась жить с детьми в бабушкиной квартире, вместе с самой бабушкой. Вскоре бабушка ушла из жизни, причём очень скоропостижно, не болела, делала что-то на дачном огороде, так на грядке и скончалась. И теперь, по словам Тани, бабуля не угомонилась и покоя нет от неё. Приходит и воет, в прямом смысле.

Я бежал и с каждым шагом ноги наливались свинцовой усталостью. Преследователь дышал мне в затылок. Когда я совсем обессилил, почувствовал толчок в спину и повалился на землю. Я перевернулся на спину и начал отползать назад, пока не уперся спиной в дерево. Ко мне неспешно приближался мужик с топором в руке. Он хищно скалился, от чего я ощутил прилив паники. Вот он отбросил топор и, метнув быстрый взгляд на луну, стал превращаться в волка. Метаморфоза заняла не более пяти секунд. И вот, передо мной стоял уже не обычный маньяк, а самый натуральный волк. Он смерил меня оценивающим взглядом и через секунду прыгнул.
Я дернулся от испуга. Никакого волка не было. Я сидел на холодной земле, опираясь спиной о могучий ствол векового дуба. Рядом мирно спала Наташа, расположив голову у меня на плече. Ее длинные рыжие волосы приятно щекотали мне лицо. "Неужели, мы уснули?" - подумал я. Я аккуратно разбудил спутницу, после чего попробовал подняться. Затекшие мышцы мне за это спасибо не сказали, - болело все тело. Наташа испуганно озиралась по сторонам. Я помог ей подняться.
- Что случилось? - спросила она.
- Ты помнишь что-нибудь?
- Ну, я помню, как мы бежали. А потом появился волк. Но он почему-то не съел нас. Он убежал, а потом я почувствовала слабость. Я всего на секунду закрыла глаза и, кажется, уснула.
- Такая же ситуация.
- А тот топор? Перед тем, как мы стали убегать, кто-то кинул в нас топор. Это ведь был не волк. Тут бродит маньяк? Никита, мне страшно!
- Послушай, не буду скрывать, тут действительно бродит нечто. Вот только это вовсе на простой маньяк. Понимаешь, мне кажется, это оборотень, самый настоящий.
- Оборотень? - лицо Наташки резко побледнело. Это было хорошо заметно даже в лунном свете.
- Понимаю, звучит глупо, но мы его видели. Он ранил нашего друга топором, а потом мы нашли его с разорванным горлом, а на груди у него были следы от когтей.

Вечером в пятницу мы с друзьями как обычно собрались прогуляться. Обычно ходили втроем: я, Леха и Лев. Но сегодня мы решили взять с собой еще одного приятеля, с, которым до этого все вместе никогда не пересекались. Серега (так его звали) быстро влился в наш небольшой коллектив, хоть и был всегда довольно замкнутым человеком.
Недавно мы с Лехой гуляли вдвоем по лесу. Тогда мы решили дойти до реки, отделявшей наш поселок от соседней деревни и пойти обратно. Но к своему удивлению обнаружили, что за рекой, там, где еще год назад был один лишь пустырь, горит множество фонарей. Как оказалось, то был недостроенный, но уже весьма приличный парк. Я не поленился разузнать в администрации об этом месте. Как оказалось, официальное открытие парка было назначено только на следующий месяц. Так вот, пока мы были одними из немногих, кто знал об этом месте, мы решили сходить туда на разведку вчетвером.
Когда мы дошли до места, уже стемнело. Но в свете фонарей парк казался еще красивее, чем днем. Мы пересекли реку по весьма надежному мосту и огляделись. Восторгу моему не было предела. Весь парк представлял собой островок, окруженный бурной речкой. На этом островке имелось несколько кортов с футбольными площадками, велотреков, множество всевозможных тренажеров и много чего еще. Фонари освещали не весь остров, а только ту его часть, где стояли уже достроенные объекты. Поэтому берегов просто не было видно.
Вначале мы просто шли по тропинке и жадно оглядывались, расхваливая нашу администрацию.

Волки были рядом... Они выли и выли, звуки раздавались всё ближе и ближе, от волнения выступал пот. Я продолжал сидеть на корточках и не двигался. Думал, что если не буду привлекать к себе внимания, они пробегут мимо и не заметят меня. Мои руки, опущенные в воду, дрожали, оставляя вокруг себя круги, я доставал последний бинт.

Аккуратно, медленно и с опаской я начал поворачивать голову. Глянув налево, ничего не увидел. Затем, повернув голову направо, я увидел волка, точно волка: совершенно чёрная собака, сливалась бы с окружающей её средой, если бы не мокрый нос, который поблескивал при свете луны. Я наблюдал за ним: волчонок наклонился к воде и начал лакать воду длинным языком. Я случайно подвинул ногу и ухо волка резко повернулось в мою сторону. Всего лишь миг животное стояло в той же позе, затем он выпрямился и медленно начал поворачивать морду в мою сторону.

Я в панике, мало того, что страшный волк пристально наблюдает за каждым моим движением, так он, скорее всего и не один. Мне не приходилось видеть этого животного в зоопарке одного, такие как они, обычно живут стаями. От одной мысли о том, что волчонок не один, меня кидало в жар и трусило, так же как Селесту. Зрачки бегали по сторонам, чуть не вылезая из орбит, а руки рыскали подо мной в поисках какого-нибудь твёрдого предмета или хотя бы палки. Но к сожалению, ничего кроме грязи, не нашел.

Волк не сменил жесткого, холодного и душераздирающего взгляда. Он все так же пристально смотрел на меня, но почему-то не двигался, видимо ожидая стаю.