Один сбежавший заключённый,
Проживший десять лет в неволе,
Решил укрыться от погони
На кукурузном крупном поле.
Большие стебли достигали
На поле том высот огромных
И беглеца от глаз скрывали
Густой обширностью просторной.
А дождь несильный, моросивший,
Замёл следы при этом чисто.
И нюх ищеек-псов, скуливших,
Сошёл на нет довольно быстро.
Беглец сквозь смех от счастья плакал
И расстегнул свою рубаху,
Прижался телом потным к злакам,
Вдыхая вновь свободы запах.
Проживший десять лет в неволе,
Решил укрыться от погони
На кукурузном крупном поле.
Большие стебли достигали
На поле том высот огромных
И беглеца от глаз скрывали
Густой обширностью просторной.
А дождь несильный, моросивший,
Замёл следы при этом чисто.
И нюх ищеек-псов, скуливших,
Сошёл на нет довольно быстро.
Беглец сквозь смех от счастья плакал
И расстегнул свою рубаху,
Прижался телом потным к злакам,
Вдыхая вновь свободы запах.
Не знал о том, что поджидает
Его на поле кукурузном...
Что стебли те в себе скрывают,
Над головой склонившись грузно?
И так он шёл довольно долго,
Но поле всё не прекращалось.
Уж слишком длинное, да только
Нигде просвета не казалось.
"Идти мне нужно напрямую
И не сворачивать с пути!" -
Беглец, запыхавшись, подумал, -
"Дорогу легче так найти!"
Но вот сменилась ночь рассветом,
А поля края так же нет.
У зэка паника при этом,
Он проклинает белый свет.
Как будто бы в лесу дремучем,
Как в страшной сказке заблудился.
Свобода вдруг сменилась мукой.
Он в лабиринте очутился!
Куда нейдёт - везде те стебли
На много метров окружают.
Прохода нет, одни лишь стены
Растений выход закрывают.
Безумство к зэку подступает,
И он в отчаянии кричит.
Но крик ничуть не помогает,
И поле странное молчит.
Вдруг видит: пугало из тряпок
Лежит меж злаков на земле.
Прикрыто сверху старой шляпой...
Подходит ближе - там скелет!
Над ним жужжат противно мухи.
Под шляпой - череп мертвеца!
От страха зэк на землю рухнул.
Он понял: поля нет конца!
И тот скелет - скиталец бедный,
Что как и он, блуждал в полях!
Пока не сделал вздох последний,
А после - трупом завонял.
Ведь заколдованные стебли,
Куда бы путник не бежал,
В кольцо дорогу тут же стелят,
Чтоб он простор не отыскал...
И всяк, ступивший в поле это,
Назад путей-дорог не сыщет.
И в кукурузе беспросветной
Уже навечно точно сгинет.
А заключённый приподнялся,
Стал кукурузу жадно есть,
Росой с листочков напивался...
Помчался вновь. Куда? Бог весть.
Вопрос за временем остался,
Когда придёт его конец.
Но он упорно не сдавался...
И до сих пор бежит беглец!
Его на поле кукурузном...
Что стебли те в себе скрывают,
Над головой склонившись грузно?
И так он шёл довольно долго,
Но поле всё не прекращалось.
Уж слишком длинное, да только
Нигде просвета не казалось.
"Идти мне нужно напрямую
И не сворачивать с пути!" -
Беглец, запыхавшись, подумал, -
"Дорогу легче так найти!"
Но вот сменилась ночь рассветом,
А поля края так же нет.
У зэка паника при этом,
Он проклинает белый свет.
Как будто бы в лесу дремучем,
Как в страшной сказке заблудился.
Свобода вдруг сменилась мукой.
Он в лабиринте очутился!
Куда нейдёт - везде те стебли
На много метров окружают.
Прохода нет, одни лишь стены
Растений выход закрывают.
Безумство к зэку подступает,
И он в отчаянии кричит.
Но крик ничуть не помогает,
И поле странное молчит.
Вдруг видит: пугало из тряпок
Лежит меж злаков на земле.
Прикрыто сверху старой шляпой...
Подходит ближе - там скелет!
Над ним жужжат противно мухи.
Под шляпой - череп мертвеца!
От страха зэк на землю рухнул.
Он понял: поля нет конца!
И тот скелет - скиталец бедный,
Что как и он, блуждал в полях!
Пока не сделал вздох последний,
А после - трупом завонял.
Ведь заколдованные стебли,
Куда бы путник не бежал,
В кольцо дорогу тут же стелят,
Чтоб он простор не отыскал...
И всяк, ступивший в поле это,
Назад путей-дорог не сыщет.
И в кукурузе беспросветной
Уже навечно точно сгинет.
А заключённый приподнялся,
Стал кукурузу жадно есть,
Росой с листочков напивался...
Помчался вновь. Куда? Бог весть.
Вопрос за временем остался,
Когда придёт его конец.
Но он упорно не сдавался...
И до сих пор бежит беглец!
Melissa Moon