Каждую дощечку забора изучала бабушка, а когда, ничего не найдя подошла ближе к дому, стала осматривать окна и двери.
Блуждающая вокруг дома, огладывая забор, а после, переваливаясь с ноги на ногу, идущая к дому и что-то на ощупь пытающаяся найти бабушка, более походила на умалишенную. Но она не была такой. Она искала. Искала то, о чем они разговаривали со знахаркой.
Осмотрев дверные проемы и проемы окон и ничего не найдя, бабушка вдруг вспомнила, что девочки всегда играют в саду и направилась туда.
Оглядев небольшой участок, приспособленный сестренками под площадку для игр, она начала все прощупывать руками. Спустя минуту она нашла то, что искала, охнув от неожиданности и удивления.
С обратной стороны небольшой лавочки, в месте, где всегда сидела Наташа, была воткнута огромная «цыганская» игла. Кто ее там оставил было понятно сразу. Несколько дней назад бабушка видела, как бабка Прасковья ходит по саду. Видела бабушка и то, как старуха подходила к месту для игр девочек, но не придала этому значения. Думала, что та просто ищет своих гусей.
Сделав небольшое усилие и вытащив иглу, бабушка, недолго думая, перешла через дорогу и бросила ее через забор, обратно Прасковье.
Блуждающая вокруг дома, огладывая забор, а после, переваливаясь с ноги на ногу, идущая к дому и что-то на ощупь пытающаяся найти бабушка, более походила на умалишенную. Но она не была такой. Она искала. Искала то, о чем они разговаривали со знахаркой.
Осмотрев дверные проемы и проемы окон и ничего не найдя, бабушка вдруг вспомнила, что девочки всегда играют в саду и направилась туда.
Оглядев небольшой участок, приспособленный сестренками под площадку для игр, она начала все прощупывать руками. Спустя минуту она нашла то, что искала, охнув от неожиданности и удивления.
С обратной стороны небольшой лавочки, в месте, где всегда сидела Наташа, была воткнута огромная «цыганская» игла. Кто ее там оставил было понятно сразу. Несколько дней назад бабушка видела, как бабка Прасковья ходит по саду. Видела бабушка и то, как старуха подходила к месту для игр девочек, но не придала этому значения. Думала, что та просто ищет своих гусей.
Сделав небольшое усилие и вытащив иглу, бабушка, недолго думая, перешла через дорогу и бросила ее через забор, обратно Прасковье.
Вечером состояние Наташи улучшилось. Опухоль понемногу стала уходить. Ее детские пальчики снова начали двигаться, не причиняя боли хозяйке.
Мать и отец девочек не знали об утренней поездке в соседнюю деревню к знахарке. Бабушка строго-настрого наказала девочкам не говорить об этом. И когда мать, увидев, что опухоль начинает спадать, еще раз в мыслях посмеялась над бабушкой и ее воображением.
Прошла ночь. Утром, когда Наташа проснулась, она обратила внимание на то, что опухоль вовсе спала и осталась небольшая шишка, на месте которой теперь была тонкая пелена омертвевшей кожи, под которой виднелось что-то красное. Сидя на кровати, Наташа разглядывала палец, а точнее то, что было скрыто под мертвым слоем. Любопытство разбирало ее. Так хотелось узнать, что же там спрятано. Она не могла больше терпеть.
Маленькие пальчики левой руки приблизились к ранке и Наташа надавила на нее. Тонкая, недавно живая, а теперь похожая на полиэтиленовую пленку кожа лопнула и из нее отчетливо показалась красная обвитая белыми жилками горошина. Испугавшись, девочка, выбежав из комнаты, просто влетела на кухню.
Бабушка, сидя за столом на старом стуле со спинкой, пила чай. В кухне стояла жара. Не смотря на июль месяц, в печи потрескивали горевшие поленья. Но Наташа не обратила на это внимания.
- Бабушка, смотри! – крикнула Наташа и показав ей палец, заплакала.
- Не пугайся, внучка, - так и должно быть.
Наташа посмотрела на бабушку непонимающим и в тоже время вопросительным взглядом.
Бабушка взяла руку девочки и начала внимательно разглядывать место, где была рана. Алая горошинка, выкатившись из своего гнезда, с каким-то неестественным звоном ударилась о крышку деревянного стола.
«Ну, вот и хорошо» - прошептала бабушка.
Наташа изумленная и испуганная не могла оторвать глаз от этого гладкого ярко-алого объекта. Девочка протянула руку, чтобы взять горошину и получше ее разглядеть. Но бабушка ее остановила.
«Нет, не трогай. Для нее у нас уже все приготовлено» - сказала бабушка, смахнув горошинку на салфетку маленькой тряпочкой и открыв печку, бросила сверток в огонь.
Салфетка быстро воспламенилась, из которой через секунду вырвалось синее, с красным отливом пламя. Так горела горошина. Так сгорало проклятье.
Мать и отец девочек не знали об утренней поездке в соседнюю деревню к знахарке. Бабушка строго-настрого наказала девочкам не говорить об этом. И когда мать, увидев, что опухоль начинает спадать, еще раз в мыслях посмеялась над бабушкой и ее воображением.
Прошла ночь. Утром, когда Наташа проснулась, она обратила внимание на то, что опухоль вовсе спала и осталась небольшая шишка, на месте которой теперь была тонкая пелена омертвевшей кожи, под которой виднелось что-то красное. Сидя на кровати, Наташа разглядывала палец, а точнее то, что было скрыто под мертвым слоем. Любопытство разбирало ее. Так хотелось узнать, что же там спрятано. Она не могла больше терпеть.
Маленькие пальчики левой руки приблизились к ранке и Наташа надавила на нее. Тонкая, недавно живая, а теперь похожая на полиэтиленовую пленку кожа лопнула и из нее отчетливо показалась красная обвитая белыми жилками горошина. Испугавшись, девочка, выбежав из комнаты, просто влетела на кухню.
Бабушка, сидя за столом на старом стуле со спинкой, пила чай. В кухне стояла жара. Не смотря на июль месяц, в печи потрескивали горевшие поленья. Но Наташа не обратила на это внимания.
- Бабушка, смотри! – крикнула Наташа и показав ей палец, заплакала.
- Не пугайся, внучка, - так и должно быть.
Наташа посмотрела на бабушку непонимающим и в тоже время вопросительным взглядом.
Бабушка взяла руку девочки и начала внимательно разглядывать место, где была рана. Алая горошинка, выкатившись из своего гнезда, с каким-то неестественным звоном ударилась о крышку деревянного стола.
«Ну, вот и хорошо» - прошептала бабушка.
Наташа изумленная и испуганная не могла оторвать глаз от этого гладкого ярко-алого объекта. Девочка протянула руку, чтобы взять горошину и получше ее разглядеть. Но бабушка ее остановила.
«Нет, не трогай. Для нее у нас уже все приготовлено» - сказала бабушка, смахнув горошинку на салфетку маленькой тряпочкой и открыв печку, бросила сверток в огонь.
Салфетка быстро воспламенилась, из которой через секунду вырвалось синее, с красным отливом пламя. Так горела горошина. Так сгорало проклятье.
Ята