К вечеру палец Наташи стал еще больше, шишка продолжала гореть. Мази, выписанные фельдшером, не помогали.
«Давай свозим к Маше!» - все время настаивала бабушка. Но мать Наташи отмахивалась от ее совета, говоря, что если мази не помогут, то они поедут в больницу, в райцентр.
- Вот дождешься, отнимут у Наташи палец, а то и руку, - говорила в сердцах бабушка.
- Врачи помогут, а в эти сказки я не верю, - отнекивалась мать девочки.
Рано утром мать Наташи, как и ее отец, ушли на работу. В доме остались только бабушка, маленькая Вера и Наташа.
Пока девочки спали, бабушка сходила к соседу Виктору и попросила свозить их в соседнюю деревню к ее знакомой Маше. Познакомились с Марией они давно. Когда-то ее сын, еще будучи ребенком, сильно заболел, а до ближайшего медицинского учреждения нужно было ехать около семидесяти верст. Очень сильно боялись, что не довезут ребенка до больницы, ведь ехать нужно было на телеге. Тогда и посоветовала ей соседка знахарку Марию, которая смогла победить болезнь мальчика.
«Давай свозим к Маше!» - все время настаивала бабушка. Но мать Наташи отмахивалась от ее совета, говоря, что если мази не помогут, то они поедут в больницу, в райцентр.
- Вот дождешься, отнимут у Наташи палец, а то и руку, - говорила в сердцах бабушка.
- Врачи помогут, а в эти сказки я не верю, - отнекивалась мать девочки.
Рано утром мать Наташи, как и ее отец, ушли на работу. В доме остались только бабушка, маленькая Вера и Наташа.
Пока девочки спали, бабушка сходила к соседу Виктору и попросила свозить их в соседнюю деревню к ее знакомой Маше. Познакомились с Марией они давно. Когда-то ее сын, еще будучи ребенком, сильно заболел, а до ближайшего медицинского учреждения нужно было ехать около семидесяти верст. Очень сильно боялись, что не довезут ребенка до больницы, ведь ехать нужно было на телеге. Тогда и посоветовала ей соседка знахарку Марию, которая смогла победить болезнь мальчика.
Проснувшись, Вера вбежала в кухню, в которой сидела ее бабушка. На столе стояла большая стопка недавно испеченных блинов и небольшое блюдце с доверху налитым смородиновым вареньем.
«Садись внучка, завтракай» - позвала Веру бабушка. На что та послушно согласилась и, сев на большой табурет, начала болтать ногами, ожидая, когда бабушка положит ей в тарелку блинов.
- А сестра где? – спросила бабушка Веру.
- Спит еще, наверное, - откусив жадно обмакнутый в варенье блин и продолжая от наслаждения болтать ножками еще сильнее, ответила та.
Прошло не больше пяти минут после того, как Вера вошла в кухню, как из комнаты Наташи послышался крик. Хромая и переваливаясь с ноги на ногу, бабушка неуклюже посеменила к Наташе.
В комнате на углу кровати сидела Наташа, по лицу которой текли слезы. Она уже не могла сжать кулак, настолько сильно болела шишка на указательном пальце. Каждое шевеление пальцем приносило нестерпимую боль, от которой девочка начинала плакать.
«Наташенька, собирайся, поедем», - ласково сказала бабушка.
Наташа, не спрашивая ни о чем бабушку, надела с помощью младшей сестры платьице и вышла с ней на улицу. Там их уже ждала бабушка и сидящий на водительском сиденье стареньких «Жигулей» сосед.
Деревня, в которую они ехали, находилось в семи километрах.
Проезжая по пустынной степной дороге Наташа, немного отвлекшись от боли, немного успокоилась и сейчас смотрела в окно автомобиля, разглядывая облака.
Спустя минут двадцать они въехали в деревню и, быстро преодолев ее центр, свернули на небольшую улочку, в конце которой стоял дом знахарки.
Старушка сидела на длинной лавочке возле дома и долго всматривалась в лица людей, которые только что к ней подъехали.
- Здравствуй Мария, - сказала бабушка Наташи.
- Здравствуйте, - сказала старушка и прищурив глаза, стала еще пристальнее всматриваться в ее лицо и видимо узнав, расплылась в улыбке, от которой количество морщин на ее лице утроилось.
Когда же из машины вышла Наташа, знахарка, увидев ее руку, сразу догадалась с какой проблемой они к ней приехали. Она взяла Наташу за здоровую левую руку и повела к себе в дом, сказав остальным остаться на улице.
В доме было мрачно, но опасности не чувствовалось. При входе на дверном косяке, спрятанные в старый чулок, висели головки прошлогоднего чеснока. Пройдя дальше Наташа попала в небольшую комнату, в правом углу которой висела старая икона. В центре стоял круглый стол, а вдоль левой стены располагался сервант.
Старушка посадила Наташу на табурет и достав из серванта какие-то бутылочки, травы и свечки.
После непродолжительных приготовлений старушка зажгла свечку и веточки, от которых в воздух поднимался сладковатый дымок.
Она начала что-то шептать водя тлевшими веточками возле пальца девочки. Свеча, до этого гревшая чисто, начала коптить.
Прошло не больше десяти минут, как обряд был закончен, последним этапом которого был выпитый Наташей стакан воды, заговоренной старушкой.
Старушка вывела Наташу на улицу, где ее ждали, а потом, подойдя к бабушке девочки, о чем-то несколько минут беседовала.
Наташе было немного дурно, но сев в машину она сразу уснула. Глаза девочки открылись, когда они уже подъезжали к дому.
Выйдя из автомобиля, девочки пошли в дом, а бабушка, поблагодарив соседа, пошла вдоль забора, пристально вглядываясь в каждую из штакетин.
«Садись внучка, завтракай» - позвала Веру бабушка. На что та послушно согласилась и, сев на большой табурет, начала болтать ногами, ожидая, когда бабушка положит ей в тарелку блинов.
- А сестра где? – спросила бабушка Веру.
- Спит еще, наверное, - откусив жадно обмакнутый в варенье блин и продолжая от наслаждения болтать ножками еще сильнее, ответила та.
Прошло не больше пяти минут после того, как Вера вошла в кухню, как из комнаты Наташи послышался крик. Хромая и переваливаясь с ноги на ногу, бабушка неуклюже посеменила к Наташе.
В комнате на углу кровати сидела Наташа, по лицу которой текли слезы. Она уже не могла сжать кулак, настолько сильно болела шишка на указательном пальце. Каждое шевеление пальцем приносило нестерпимую боль, от которой девочка начинала плакать.
«Наташенька, собирайся, поедем», - ласково сказала бабушка.
Наташа, не спрашивая ни о чем бабушку, надела с помощью младшей сестры платьице и вышла с ней на улицу. Там их уже ждала бабушка и сидящий на водительском сиденье стареньких «Жигулей» сосед.
Деревня, в которую они ехали, находилось в семи километрах.
Проезжая по пустынной степной дороге Наташа, немного отвлекшись от боли, немного успокоилась и сейчас смотрела в окно автомобиля, разглядывая облака.
Спустя минут двадцать они въехали в деревню и, быстро преодолев ее центр, свернули на небольшую улочку, в конце которой стоял дом знахарки.
Старушка сидела на длинной лавочке возле дома и долго всматривалась в лица людей, которые только что к ней подъехали.
- Здравствуй Мария, - сказала бабушка Наташи.
- Здравствуйте, - сказала старушка и прищурив глаза, стала еще пристальнее всматриваться в ее лицо и видимо узнав, расплылась в улыбке, от которой количество морщин на ее лице утроилось.
Когда же из машины вышла Наташа, знахарка, увидев ее руку, сразу догадалась с какой проблемой они к ней приехали. Она взяла Наташу за здоровую левую руку и повела к себе в дом, сказав остальным остаться на улице.
В доме было мрачно, но опасности не чувствовалось. При входе на дверном косяке, спрятанные в старый чулок, висели головки прошлогоднего чеснока. Пройдя дальше Наташа попала в небольшую комнату, в правом углу которой висела старая икона. В центре стоял круглый стол, а вдоль левой стены располагался сервант.
Старушка посадила Наташу на табурет и достав из серванта какие-то бутылочки, травы и свечки.
После непродолжительных приготовлений старушка зажгла свечку и веточки, от которых в воздух поднимался сладковатый дымок.
Она начала что-то шептать водя тлевшими веточками возле пальца девочки. Свеча, до этого гревшая чисто, начала коптить.
Прошло не больше десяти минут, как обряд был закончен, последним этапом которого был выпитый Наташей стакан воды, заговоренной старушкой.
Старушка вывела Наташу на улицу, где ее ждали, а потом, подойдя к бабушке девочки, о чем-то несколько минут беседовала.
Наташе было немного дурно, но сев в машину она сразу уснула. Глаза девочки открылись, когда они уже подъезжали к дому.
Выйдя из автомобиля, девочки пошли в дом, а бабушка, поблагодарив соседа, пошла вдоль забора, пристально вглядываясь в каждую из штакетин.