Каменная стена отъехала в сторону, оставляя на бетонном полу длинные полосы царапин; со скрежетом, с неохотой, потайная дверь всё-таки открылась, и Рейн вышла в пустой коридор, освещённый ярким красным светом, постепенно сменяющийся на нормальный приглушённо-белый; сирену не слышно – значит, это не сигнал тревоги. Вполне возможно, что активировали защитный код – вот это уже плохо. Дампир сделала пару шагов, и пустая стена вновь замаскировалась под кирпичную кладку – как удобно, что об её маленьком секрете так никто и не прознал. И не прознает в будущем... В руках она держала старую потёртую папку – доказательство против Гегенгайст Группе, и о об этой находке немедленно нужно доложить Бримстоуну; хорошо, что до самого коммуникационного центра недалеко – так, пробежать коридор и выйти в нужную дверь, но главное – не попасться под горячие руки офицеров. Прознав о том, что на базу проник чужой, они вызвали подкрепление, и с ними придётся особо попотеть в будущих поединках. Дампир сжала папку в руках, прижимая её к себе; Операция «вновь рождённый», как же... Скоро кому-то придётся умереть.
Если не опять.
Девушка двинулась вперёд.
- Мне следует как можно скорее связаться с обществом Бримстоун и рассказать о своей находке.
Полукровка быстрым шагом проходила длинный коридор и, наткнувшись на табличку с нужной табличкой на немецком около двери, прошмыгнула туда – вот и радиоцентр. Путь занял меньше минуты, и это радовало, как и то, что в огромном помещении, заставленном стеллажами с картами и объявлениями, никого не было. У девушки сложилось ощущение, что немцы решили сыграть с ней в прятки, и пока что оставляли дампира в проигрыше. Агент усмехнулась; ничего, она скоро отыграется на них, пусть только попробуют встать у неё на пути. Рейн поднялась по ступенькам порога и, открыв дверь, вошла внутрь ещё одного помещения, где симфонию тишины разбавляли шумы радиотехники. В командном центре стояли множество радиостанций, телеграфов и граммофонов, крутящих пластинки с записью речью рейхсканцлера Германии, зацикленной проигрываться снова и снова. Девушка на несколько минут остановилась, прислушиваясь к искажённому голосу; Адольф Гитлер рассказывал о холокосте, о поджоге здании Рейхстага 27 февраля 1933 года, о будущих планах фюрера относительно планирующейся Второй мировой войны... Слушать эти страшные слова – почти проклятия – было невыносимо, и дампир, схватившись за клинок, разрубила крутящуюся пластинку; то, что хранило в себе историю – треснуло, но люди никогда её не забудут. Рейн выдохнула; хотя бы здесь она не будет слышать его голос. Зато знала одно: как только она доложится обо всём Бримстоуну, то сразу же уничтожит документы секретного проекта – о нём никто не должен знать. А те, кто уже знает – вскоре станут мёртвыми.
Девушка подошла к телеграфу и, положив на него папку, стала передавать сообщение путём кодировки сигнала в азбуку Морзе: ключ аппарата издавал то длинные, то короткие гудки – Рейн нажимала на него с большой скоростью, надеясь, что пока она передавала информацию, никто её не прервёт. «Точка», «точка», «тире», «тире»... Сообщение было зашифровано так, чтобы только получатель смог её прочесть; как только последняя буква была отправлена коротким сигналом телеграфного ключа, на связь вышел напарник, не желающий переписываться с собеседницей «морзянкой» - ему было проще говорить с ней через рацию.
- Слушаю.
- Рейн – Человеку из тьмы: запрашиваю доступ.
- Разрешаю.
- Я нашла документы о каком-то реликте. Ты был прав: они готовят что-то серьёзное.
- Хорошая работа, - его похвала звучала больше как констатация факта, - продолжай уничтожение объектов. И попытайся завладеть реликтом. Мы не можем позволить, чтобы они добрались до него первыми.
- Так точно.
- И ещё кое-что: уничтожь коммуникационный центр. Нельзя допустить, чтобы они вызвали подкрепление. Удачи. Конец связи.
Дампир схватила лежащую на поверхности телеграфа папку; здесь недалеко была оружейная – вполне возможно, что ей удастся найти там что-то. Рейн высказала свои мысли вслух:
- На складе, кажется, была взрывчатка.
Только полукровка хотела бежать в сторону оружейной комнаты, как неожиданно весь свет сменился вновь на гранатовый оттенок, а по всему комплексу разлился писк раздражающей сирены: защитный код не сработал – немцы прознали, что она тут, что передавала секретную информацию врагу. Дампир быстро сложила документы в подсумок на ремне и, схватившись за клинки, вышла из коммуникационного центра, где её уже поджидала толпа вооружённых фрицов. Очередная ловушка; на Рейн были направлено множество красных точек; солдаты сидели за самодельными баррикадами в виде перевёрнутых столов и стеллажей; их указательные пальцы сжимали спуск, но выстрелить первыми они будто боялись. И дампира это очень сильно забавляло; девушка схватилась за рукояти клинков, и щелчок их механизма заставил немцев вздрогнуть; между ними образовалась стена молчания, но монотонная сирена продолжала наигрывать через колонки раздражающую песнь. Никто не решался первым начать бой.
Пока...
- Давайте, - глаза Рейн налились кроваво-красной плёнкой.
Немцы открыли огонь на поражение.
Пули свинцовым вихрем летели отовсюду; дампир, уворачиваясь от них, чувствовала каждый снаряд, будто те летели слишком медленно, будто подчинялись её воле; ей казалось, что мир постепенно застывал, но то было лишь для неё – для её врагов все её действия казались чем-то молниеносным, стремительным... Они даже не успевали перезаряжать оружие, как оказывались на полу с оторванными конечностями, в луже собственной крови; как кричали, а потом затыкались, стоило острому клинку пройтись по головам; как, бросив оружие, стремглав мчались в сторону выхода, но не успевали даже коснуться заветной дверной ручки – их ноги были отсечены от тела... Фрицов было двадцать – через три минуты в живых остался только один: молодой мужчина со слезами на глазах смотрел на свою мучительницу, в которой видел не просто полувампира – самого настоящего Дьявола. Рейн держала его за ворот куртки, готовясь нанести последний, решающий удар; её глаза все ещё горели странным необъяснимым пламенем – чистейшая ярость.
- Спокойной ночи, - вынесла приговор прежде, чем вонзить лезвие клинка фрицу в голову до хруста костей, до затёкших кровью глаз, до последнего вздоха.
Лицо, искажённое гримасой ужаса, истекало кровью, и Рейн, вытащив из немца свой меч, откинула его труп к остальным; обезглавленные, обесчещенные, с ампутированными руками и ногами... Мусор. Мясо. Такие уроды не достойны жизни. Дампира не волновало, что у них вполне могла быть семья, дети... Но разве заслуживали они жизни, раз лишали других невинных возможности дышать? Девушка знала точный ответ: нет. Но в иной ситуации вполне возможно, что она не стала бы убивать. Никого. Идеальная машина для убийств в руках Бримстоуна – пересилить себя из-за своего происхождения она не может. Почти как зверь.
Почти...
На грани.
Рейн проморгалась, и краснота глаз ушла; девушка почувствовала лёгкое головокружение, но смогла устоять на ногах. А потом, придя в себя, осмотрела свою работу; зрелище её не напугало и не удивило, но такие поединки... истощали. Но хотя бы эти ублюдки не будут путаться под ногами; дампир, перешагивая через обезображенные трупы, двинулась к выходу, а после - вышла в коридор. Сирена продолжала голосить из настенных колонок.
Но кроме неё в данной части базы никого не осталось.
Оружейная была почти как на ладони; пройти три метра, и вот она – недавняя дыра в стене, молодой мёртвый немец около деревянных коробок с различным оружием, который ранее прятал у себя батарею... Как будто никакого сражения ни с вон Блатом, ни с другими немцами просто не было. То – лишь помутнение рассудка, иллюзия, выдумка, только и всего. Но Рейн знала, что всё не так просто; пробираясь сквозь каменные глыбы, девушка даже не стала смотреть в сторону мёртвого солдата, а сразу же стала искать по множествам полок взрывчатку; хорошо бы вооружиться, но времени нет – если же кто-то сунется к телеграфу, то вполне сможет вычислить местонахождение Бримстоуна. Дампир разрубала клинками деревянные коробки, искала среди множества ящиков хоть что-то, что способно взорвать к чертям «хранителей» истории и, после непродолжительных поисков, наконец, нашла.
Динамит!
Схватившись за взрывчатку обеими руками, полукровка тут же выбежала из склада и направилась в сторону коммуникационного центра. Минута, две, три... Ей казалось, что сейчас время летит через чур быстро. Вот она уже тут, открыла дверь, вошла в помещение с горой трупов немецких солдат, вот уже просто ходила по их телам, острыми каблуками уродуя их ещё больше... Быстро поднялась по ступенькам, побежала к телеграфу и стала подключать взрывное устройство к аппарату. Дампиру казалось это каким-то марафоном на время: как только таймер покажет на счётчике все нули, она провалит миссию. Руки девушки тряслись, будто не хотели подключать нужные провода; она очень спешила, но боялась напортачить; зелёный к зелёному, красный к красному... Когда последний проводок встал на своё место, а часовой механизм начал отсчитывать тиканьем положенное время, Рейн кинула на взрывчатку папку с документами, а после ринулась к выходу.
- Готово. Теперь лучше отойти...
«Не отойти – бежать».
Дампир не просто отошла – стала бежать в сторону выхода из этого блока здания. Таймер показывал ровно три минуты – ровно столько, чтобы успеть спасти свою жизнь. Дампир пронеслась мимо коридора.... Две минуты... Спустилась по лестнице... Полторы минуты... Скользила по перилам... Минута... Оказалась возле двери, ведущей в главный холл... Тридцать секунд... Рейн опустила рубильник, дожидаясь, пока конструкция двери поднимется вверх. Всё происходило через чур медленно.
Пятнадцать секунд.
Она проскользнула в открытый проход.
Десять секунд. Девять. Восемь. Семь. Шесть...
Финиш.
Пять. Четыре. Три. Две.
Одна.
Казалось, что от грохота Аргентинская база расколется грецким орехом; всё задрожало, с потолка посыпалась пыль, а напольные плиты как будто стали разъезжать в стороны. Девушка игнорировала неприятные ощущения, но знала, что впереди её ждали ещё больше врагов. Но отступать уже было поздно. Игнорируя неприятные толчки, вызванные взрывом, Рейн продолжала уверенно идти дальше. Теперь же её главная цель – уничтожить оставшихся в живых офицеров из списка Бримстоуна. И начнёт она с дока военных подлодок.
Взрыв похоронил собой коммуникационный центр с оккультными тайнами, о которых девушка уже никогда не сможет забыть.
Девушка двинулась вперёд.
- Мне следует как можно скорее связаться с обществом Бримстоун и рассказать о своей находке.
Полукровка быстрым шагом проходила длинный коридор и, наткнувшись на табличку с нужной табличкой на немецком около двери, прошмыгнула туда – вот и радиоцентр. Путь занял меньше минуты, и это радовало, как и то, что в огромном помещении, заставленном стеллажами с картами и объявлениями, никого не было. У девушки сложилось ощущение, что немцы решили сыграть с ней в прятки, и пока что оставляли дампира в проигрыше. Агент усмехнулась; ничего, она скоро отыграется на них, пусть только попробуют встать у неё на пути. Рейн поднялась по ступенькам порога и, открыв дверь, вошла внутрь ещё одного помещения, где симфонию тишины разбавляли шумы радиотехники. В командном центре стояли множество радиостанций, телеграфов и граммофонов, крутящих пластинки с записью речью рейхсканцлера Германии, зацикленной проигрываться снова и снова. Девушка на несколько минут остановилась, прислушиваясь к искажённому голосу; Адольф Гитлер рассказывал о холокосте, о поджоге здании Рейхстага 27 февраля 1933 года, о будущих планах фюрера относительно планирующейся Второй мировой войны... Слушать эти страшные слова – почти проклятия – было невыносимо, и дампир, схватившись за клинок, разрубила крутящуюся пластинку; то, что хранило в себе историю – треснуло, но люди никогда её не забудут. Рейн выдохнула; хотя бы здесь она не будет слышать его голос. Зато знала одно: как только она доложится обо всём Бримстоуну, то сразу же уничтожит документы секретного проекта – о нём никто не должен знать. А те, кто уже знает – вскоре станут мёртвыми.
Девушка подошла к телеграфу и, положив на него папку, стала передавать сообщение путём кодировки сигнала в азбуку Морзе: ключ аппарата издавал то длинные, то короткие гудки – Рейн нажимала на него с большой скоростью, надеясь, что пока она передавала информацию, никто её не прервёт. «Точка», «точка», «тире», «тире»... Сообщение было зашифровано так, чтобы только получатель смог её прочесть; как только последняя буква была отправлена коротким сигналом телеграфного ключа, на связь вышел напарник, не желающий переписываться с собеседницей «морзянкой» - ему было проще говорить с ней через рацию.
- Слушаю.
- Рейн – Человеку из тьмы: запрашиваю доступ.
- Разрешаю.
- Я нашла документы о каком-то реликте. Ты был прав: они готовят что-то серьёзное.
- Хорошая работа, - его похвала звучала больше как констатация факта, - продолжай уничтожение объектов. И попытайся завладеть реликтом. Мы не можем позволить, чтобы они добрались до него первыми.
- Так точно.
- И ещё кое-что: уничтожь коммуникационный центр. Нельзя допустить, чтобы они вызвали подкрепление. Удачи. Конец связи.
Дампир схватила лежащую на поверхности телеграфа папку; здесь недалеко была оружейная – вполне возможно, что ей удастся найти там что-то. Рейн высказала свои мысли вслух:
- На складе, кажется, была взрывчатка.
Только полукровка хотела бежать в сторону оружейной комнаты, как неожиданно весь свет сменился вновь на гранатовый оттенок, а по всему комплексу разлился писк раздражающей сирены: защитный код не сработал – немцы прознали, что она тут, что передавала секретную информацию врагу. Дампир быстро сложила документы в подсумок на ремне и, схватившись за клинки, вышла из коммуникационного центра, где её уже поджидала толпа вооружённых фрицов. Очередная ловушка; на Рейн были направлено множество красных точек; солдаты сидели за самодельными баррикадами в виде перевёрнутых столов и стеллажей; их указательные пальцы сжимали спуск, но выстрелить первыми они будто боялись. И дампира это очень сильно забавляло; девушка схватилась за рукояти клинков, и щелчок их механизма заставил немцев вздрогнуть; между ними образовалась стена молчания, но монотонная сирена продолжала наигрывать через колонки раздражающую песнь. Никто не решался первым начать бой.
Пока...
- Давайте, - глаза Рейн налились кроваво-красной плёнкой.
Немцы открыли огонь на поражение.
Пули свинцовым вихрем летели отовсюду; дампир, уворачиваясь от них, чувствовала каждый снаряд, будто те летели слишком медленно, будто подчинялись её воле; ей казалось, что мир постепенно застывал, но то было лишь для неё – для её врагов все её действия казались чем-то молниеносным, стремительным... Они даже не успевали перезаряжать оружие, как оказывались на полу с оторванными конечностями, в луже собственной крови; как кричали, а потом затыкались, стоило острому клинку пройтись по головам; как, бросив оружие, стремглав мчались в сторону выхода, но не успевали даже коснуться заветной дверной ручки – их ноги были отсечены от тела... Фрицов было двадцать – через три минуты в живых остался только один: молодой мужчина со слезами на глазах смотрел на свою мучительницу, в которой видел не просто полувампира – самого настоящего Дьявола. Рейн держала его за ворот куртки, готовясь нанести последний, решающий удар; её глаза все ещё горели странным необъяснимым пламенем – чистейшая ярость.
- Спокойной ночи, - вынесла приговор прежде, чем вонзить лезвие клинка фрицу в голову до хруста костей, до затёкших кровью глаз, до последнего вздоха.
Лицо, искажённое гримасой ужаса, истекало кровью, и Рейн, вытащив из немца свой меч, откинула его труп к остальным; обезглавленные, обесчещенные, с ампутированными руками и ногами... Мусор. Мясо. Такие уроды не достойны жизни. Дампира не волновало, что у них вполне могла быть семья, дети... Но разве заслуживали они жизни, раз лишали других невинных возможности дышать? Девушка знала точный ответ: нет. Но в иной ситуации вполне возможно, что она не стала бы убивать. Никого. Идеальная машина для убийств в руках Бримстоуна – пересилить себя из-за своего происхождения она не может. Почти как зверь.
Почти...
На грани.
Рейн проморгалась, и краснота глаз ушла; девушка почувствовала лёгкое головокружение, но смогла устоять на ногах. А потом, придя в себя, осмотрела свою работу; зрелище её не напугало и не удивило, но такие поединки... истощали. Но хотя бы эти ублюдки не будут путаться под ногами; дампир, перешагивая через обезображенные трупы, двинулась к выходу, а после - вышла в коридор. Сирена продолжала голосить из настенных колонок.
Но кроме неё в данной части базы никого не осталось.
Оружейная была почти как на ладони; пройти три метра, и вот она – недавняя дыра в стене, молодой мёртвый немец около деревянных коробок с различным оружием, который ранее прятал у себя батарею... Как будто никакого сражения ни с вон Блатом, ни с другими немцами просто не было. То – лишь помутнение рассудка, иллюзия, выдумка, только и всего. Но Рейн знала, что всё не так просто; пробираясь сквозь каменные глыбы, девушка даже не стала смотреть в сторону мёртвого солдата, а сразу же стала искать по множествам полок взрывчатку; хорошо бы вооружиться, но времени нет – если же кто-то сунется к телеграфу, то вполне сможет вычислить местонахождение Бримстоуна. Дампир разрубала клинками деревянные коробки, искала среди множества ящиков хоть что-то, что способно взорвать к чертям «хранителей» истории и, после непродолжительных поисков, наконец, нашла.
Динамит!
Схватившись за взрывчатку обеими руками, полукровка тут же выбежала из склада и направилась в сторону коммуникационного центра. Минута, две, три... Ей казалось, что сейчас время летит через чур быстро. Вот она уже тут, открыла дверь, вошла в помещение с горой трупов немецких солдат, вот уже просто ходила по их телам, острыми каблуками уродуя их ещё больше... Быстро поднялась по ступенькам, побежала к телеграфу и стала подключать взрывное устройство к аппарату. Дампиру казалось это каким-то марафоном на время: как только таймер покажет на счётчике все нули, она провалит миссию. Руки девушки тряслись, будто не хотели подключать нужные провода; она очень спешила, но боялась напортачить; зелёный к зелёному, красный к красному... Когда последний проводок встал на своё место, а часовой механизм начал отсчитывать тиканьем положенное время, Рейн кинула на взрывчатку папку с документами, а после ринулась к выходу.
- Готово. Теперь лучше отойти...
«Не отойти – бежать».
Дампир не просто отошла – стала бежать в сторону выхода из этого блока здания. Таймер показывал ровно три минуты – ровно столько, чтобы успеть спасти свою жизнь. Дампир пронеслась мимо коридора.... Две минуты... Спустилась по лестнице... Полторы минуты... Скользила по перилам... Минута... Оказалась возле двери, ведущей в главный холл... Тридцать секунд... Рейн опустила рубильник, дожидаясь, пока конструкция двери поднимется вверх. Всё происходило через чур медленно.
Пятнадцать секунд.
Она проскользнула в открытый проход.
Десять секунд. Девять. Восемь. Семь. Шесть...
Финиш.
Пять. Четыре. Три. Две.
Одна.
Казалось, что от грохота Аргентинская база расколется грецким орехом; всё задрожало, с потолка посыпалась пыль, а напольные плиты как будто стали разъезжать в стороны. Девушка игнорировала неприятные ощущения, но знала, что впереди её ждали ещё больше врагов. Но отступать уже было поздно. Игнорируя неприятные толчки, вызванные взрывом, Рейн продолжала уверенно идти дальше. Теперь же её главная цель – уничтожить оставшихся в живых офицеров из списка Бримстоуна. И начнёт она с дока военных подлодок.
Взрыв похоронил собой коммуникационный центр с оккультными тайнами, о которых девушка уже никогда не сможет забыть.