Страшные истории и мистические истории

Я не люблю тишину. Понимаете? Я просто ненавижу тишину. Я не могу жить в тишине. Мне нужны звуки. Эти сладостные звуки. Попробую объяснить.

Оставаясь дома один, я включаю радио или телевизор. Слушаю музыку или голоса дикторов из новостей. Я наслаждаюсь этими звуками. Они успокаивают, удовлетворяют мою душу. Теперь понимаете? Нет? Попробую объяснить ещё раз. Я не могу жить в тишине, так как нуждаюсь в звуках. Они, как частичка меня. Ведь они успокаивают меня. Они очень нежны по отношению ко мне, поверьте. Но когда вырубают электричество и я не могу послушать радио или телевизор, на меня находит паника. Я остаюсь наедине с самим собой.

Но выход есть. Я говорю с воображаемыми людьми. Думаете, я сумасшедший? Я так не считаю. Вы на моём месте так же не считали. И сейчас, сидя в этой комнате, я чувствую себя прекрасно. Я наедине со звуками. А знаете с кем я общаюсь? С вами. Вы - просто звук, созданный мной. Вы - просто звук...

- Думаешь, там кто-нибудь есть? - спросила Алька, водя по запотевшему оконному стеклу худеньким бледным пальчиком.
- Где там? - переспросила Маришка, выглядывая в окно через Алькино плечо. - Вон Рекс по двору какую-то тряпку таскает, да дворник возле беседки курит, больше никого не вижу. Кто ж в такую погоду будет по улице мотаться?..
Маришка залезла на скрипучую кровать и по самый подбородок закуталась в одеяло.
- Думаешь, на небе кто-нибудь есть? - снова спросила Алька, все так же задумчиво водя пальцем по стеклу.
- А... Ты опять про это... Нет там никого, не нужны мы никому ни там, ни тут...
- Не может быть такого! Наверняка, там ждет мама! - Алька прижалась лбом к стеклу, тихонько всхлипывая.
- Вот снова ты начинаешь! Только не плачь, пожалуйста! Смотри, какая ты маленькая, хорошенькая, - Маришка обняла ее сзади за плечи и поцеловала в лысую макушку. - Вот увидишь, Алечка, совсем скоро ты поправишься, у тебя вырастут прекрасные светлые кудряшки, тебя обязательно полюбит добрая и заботливая женщина и заберет к себе домой. Будет заплетать тебе косички и покупать красивые платья... Ложись давай.

Уже как 2 месяца назад я сломал ногу. И уже как неделю в этой проклятой больничной койке с этими ужасными психами. Не знаю почему я ненавижу моих ровесников, но находится с ними - это просто ужас. Если бы не тот псих, мне бы не пришлось смотреть на новых соседей... Я завёл дневник, не знаю почему, я становлюсь маленьким идиотом, знаю, но телевизоров у них "нет", что и заставило меня его завести... ещё до того, как переехать сюда...

20.09.2016
Сегодня меня подселили сюда, в эту палату. О, боже! Мне одноклассников ещё о как хватает, а тут эти психи! Простите, "дети". Особенно меня напугал один псих, он постоянно твердил "Оно", мне очень страшно. Очень...

21.09.2016
Псих ведёт себя подозрительно. Неужели он не в психушке должен быть? Ужас... Сейчас ночь...
- Оно рядом... - говорил он. Мне ужасно страшно. Хочется сбежать. О, чёрт! Этот псих встал... Он идёт ко мне...
(2 часа спустя)... Уф, слава Богу! Пришла медсестра и успокоила психа... Он уснул, а я пишу тебе, дневник...

На здоровье я никогда не жаловался, не обидела природа. С самого детства крепышом был и редко болел. Совсем избежать контактов с медициной невозможно, если ты, конечно, не в лесу глухом живёшь. Вырезали у меня однажды аппендицит; недели две в стационаре райцентра пролежал. Три дня подготовка какая-то к операции, оставшиеся одиннадцать дней – восстановление, потому что домой не так близко ехать.

Помню, только стал от наркоза в себя приходить, как суета в палате началась, возня. Принесли санитары мужчину на носилках, как мешок с картошкой бросили на свободную кровать и ушли. Успел приметить лишь то, что истощён он был, и торс бинтами перевязан. Очень скоро я потерял интерес к новому соседу по палате, совсем не до него: вместе с возвращением к реальности после наркоза вернулась и боль в прооперированном месте. Язык заплетался, вместо слов получалось лишь невнятное бормотание. Привлечь внимание не удалось; к счастью, терпеть пришлось недолго: я погрузился в крепкий, исцеляющий сон.

Моя мама работала медсестрой в реанимации. Отделение это тяжёлое. В реанимации жизнь и смерть ведут ожесточённые бои. Иногда жизнь выигрывает, иногда - нет. Много необъяснимого происходит в этом отделении.
Мама не любит говорить о своей работе. Но одну историю она мне рассказала. Дальше с её слов.

Это было обычное суточное дежурство. До конца смены оставалось ещё 9 часов. Больных было немного: бабушка после инсульта, дедок после операции, мужчина средних лет, отравившийся не качественным алкоголем и пятнадцатилетняя девчонка наглотавшаяся таблеток из-за несчастной любви. И тут привезли Её. Молодую, стройную, красивую на высоченных каблуках. Её сбила машина. Травмы были серьёзные. После операционной её спустили к нам. Когда все манипуляции были сделаны, врач отправился писать свои бумаги. Я осталась в палате. В отделении была тишина нарушаемая звуками работающей аппаратуры.

Так прошло часа два. Я сидела за столом в палате и заполняла бланки анализов наутро. Вдруг в коридоре раздался стук каблуков. Я удивилась: доктор у нас мужчина, да и ходит он в мягких тапках, а дверь в наше отделение закрыта на щеколду. Я выглянула в коридор, но там никого не было. Я вернулась к своим делам.

Необычные случаи, о которых пойдёт речь ниже, произошли в больничных стационарах Екатеринбурга в разное время. О них мне рассказала хорошая знакомая Ирина, работающая медсестрой в одной из старых больниц. Случаи короткие, поэтому перескажу сразу три.

Нехорошая кровать

В гастроотделении, где Ирина трудится лет пятнадцать, медперсонал уже давно обратил внимание на необъяснимую череду смертей больных, которые лечились в одной из палат. Причём не всех подряд, а только тех, что лежали на определённой кровати. Палата рассчитана на шесть человек, заполняемость всегда стопроцентная, так как таких гастрохроников у нас пруд пруди. Но если большинство худо-бедно восстанавливалось после капельниц и таблеток и через положенные две недели вновь отправлялось поднимать с колен матушку-Русь, то тех, которым «посчастливилось» попасть на вторую, слева от входа в палату койку, выносили вперёд ногами или уже во время лечения, или вскорости после выписки.

Дорогой дневник, это моя последняя запись. Сегодня проснулась в неизвестном мне помещении, свет ударил в глаза, полторы минуты не могла их раскрыть, ко мне подошёл человек в защитном костюме и сказал убираться отсюда. Я бежала что есть сил. Кружилась голова, подкашивались ноги, темнело в глазах, тошнило. Не помню как добралась до дома. Спустя некоторое время я обнаружила порез на руке, он кровоточил, пыталась остановить кровь, ничего не помогало. Замотала руку старой футболкой. Стала ждать маму. В процессе ожидания решила выйти на улицу, темно, вижу, лежит человек и протяжно кричит, высоким голоском, подбегаю, мама. Она задыхалась, тянула ко мне руки, я смотрела, как она умирает и ничего не могла сделать. Мама умерла, её больше нет, а всё из-за неё, из-за Пандеи. Город вымер, осталась я и только я, кругом трупы, много трупов, воняет. Я тоже скоро умру. Пандея - это вирус, который вводят в кровь человека посредством заражённого скальпеля, остаётся небольшая ссадина, и вроде ничего такого, но кровь уже заражена, антидота нет. Человек умирает в муках, я это видела, так умерли все городские жители, так умерла моя мать, так умру я. Почему мы? Наш город заразили намеренно, говорили, что эта процедура только улучшит наш иммунитет. Но люди умирали. Мы были подопытными кроликами. Пандея нас убила. Я чувствую, как заражённая кровь разливается по моему организму, переполняя меня. Мне жарко и холодно, я последняя выжившая в городе, пока... Меня рвёт кровью, чёрной, отравленной кровью, в ушах звенит, я кричу, меня никто не услышит, никого нет, через несколько минут не будет меня, я умираю. Прощай, мой...

Пролог

Молодой человек очнулся на холодном медицинском столе. Его руки и ноги были связаны. В странной комнате, в которой он находился, тускло горел свет.
Сама комната была похожа на палату морга. Юноша не сомневался: именно там он и находится.
Из коридора донеслось шипение. Что-то, громко лязгнув, упало на пол. Парень, дрожа от страха, обливался холодным потом.
Внезапно в дверной проём выскочило нечто. Оно было покрыто слизью, длинные чёрные волосы падали до глазниц, глаз, в которых не было. Вместо них, в глазных отверстиях красовались чёрные пятна. Оно надвигалось на жертву. Крик мужчины отразился от стен и резко исчез.
Урамбула проснулся и готов убивать.

После школы мы пошли в старый заброшенный дурдом, там было страшно, раньше мы ходили в ОПТ или на фабрику кукол, но там перестало быть так страшно, ведь какие-то дебилы выбили там окна и стало светло. Так вот, вернусь к теме. Когда мы вошли в дурку, то первым вошел Толя, он был самый смелым, за ним Саша, за Сашей Таня, за Таней я, потом Коля, Ванька и Гэса. Когда вошли, то по первому этажу даже ходить не стали, там было светло, мы пошли сразу на второй. По всей дурке были разбросаны игрушки, вещи, кровати были сломаны, мы нашли фотографию класса, у половины ребят были ниткой прочерчены глаза, руки, уши, волосы, животы, но только у одной была иголка во рту. Мы вытащили иглу и пошли дальше, были разбросаны грамоты некого Романа Пельчука. Казалось, что это не дурдом, а детдом...

Долго мы бродили по комнатам, пока не наткнулись на одну. Там была заперта дверь. Наши пацаны стали выламывать её, мы просили их остановиться, мол все это к лучшему закрыто, но они нас не слушали. Когда они её выломали, то резко запахло трупным запахом и мусором, у меня начали глаза от запаха слезиться.

- Здравствуйте, с вами Халлек и сегодня мы... Да ну вас, ребята!
- Ахаха, ты посмотри на него, он пытается, - парень со вздохом закатил глаза.
- Знаете, сейчас сами будете стоять тут и рассказывать про эту давно забытую психиатрическую больницу, думаете это весело? - он демонстративно указал на стоящее рядом здание огромных размеров.
- Оу, нет, - начал один из юношей. - Но почему мы не можем остановиться? - все вновь залились смехом, кроме Халлека, который всё с таким же серьёзным видом смотрел на ребят. Он выдохнул.
- Мы продолжаем или расходимся?
- Определённо остаёмся.
- Включай, - Эрик начал съемку. - Приветствую, с вами Халлек и компания подростков, которые хотят открыть неизвестное.
- Слышал? Открыть неизвестное, - шепотом сказал Джек.