Страшные истории и мистические истории

My heart's a tiny bloodclot
Моё сердце – это сгусток крови
I picked at it
Я выковырнул его из себя
It never heals it never goes away
Не заживёт рана, и боль не пройдёт никогда
"Coma Black" Marilyn Manson.

Англия. Лондон.
Конец XIX века.

***

- Спасибо. Я никому не расскажу о том, что увидела.
- Очень на это надеюсь.
- Меня, кстати, зовут Сири. А Вас как? - неожиданно спросила она, склонив голову набок.
- Джек. - недолго раздумывая, он назвал первое пришедшее в голову имя.
- Да ну! Джек? В Уайтчепеле? - на её лице появилась озорная улыбка, - Ну, тогда мне точно конец, я как раз тут телом торгую.
Джек не разделил её странного энтузиазма, молча и явно устало глянул на тело старой женщины с измалёванным дешёвой косметикой лицом.
Из шеи трупа торчал скальпель.
Это убийство не входило в планы Джека.

Арахнофобией не страдаете, паучков не боитесь?
Тогда это видео из Англии для вас.
Вполне подойдет для фильма ужасов.

Несколько лет назад эта байка гуляла по Англии, про нее писала даже не бульварная, а уважаемая пресса.

55-летний хозяин английского паба Роджер Фрогатт, когда покупал свой кабачок, знал про слухи, что это место служит пристанищем для духов умерших. Но к черту суеверия! Тогда он не прислушался к народной молве, посчитав все это глупым вымыслом и обычными пьяными байками.

Но однажды он проснулся поздно ночью от звона внезапно сработавшей сигнализации. Роджер тут же спустился вниз, чтобы проверить, не залез ли к ним грабитель - и чуть не упал в обморок от увиденного ужасающего зрелища! Думается, что любой на его месте тоже хотел бы оказаться в памперсах...

Молодая женщина Анна Гриффит, жившая в Англии во времена Елизаветы I, выросла в родовом поместье - Бертон Агнес Холле. Там, в Йоркшире, в детстве она играла с сестрами, а повзрослее, принимала кавалеров. Там же она умерла молодой от какой-то неизвестной болезни. Лежа на смертном одре, Анна заставила своих сестер торжественно поклясться в присутствии викария в том, что после смерти ее голову отделят от туловища и будут вечно хранить в доме. Сестры пообещали выполнить странную просьбу умирающей, но решили, что ее разум помутился от высокой температуры и не сдержали слово. Тело молодой женщины было погребено в фамильном склепе под цветочной клумбой в целости и сохранности.

Несколько дней в доме, погруженном в траур, было спокойно, но однажды ночью стены затряслись от жалобных стенаний и смеха. Все мужчины, присутствовавшие в доме, повскакивали с кроватей и, выхватив шпаги, бросились искать по всем углам источник этого ужасающего звука. Однако все их поиски были тщетны. Не лучше была и следующая ночь: опять раздались эти ужасные стоны и вопли агонии. Казалось, весь дом наполнился болезненными криками. Сестры, не зная что делать, поспешили за советом к викарию.

В Англии было одно старое и страшное кладбище, а рядом с ним стояла гостиница. И никто даже не удивлялся, что там никто не жил. Но однажды на остров приехали два туриста из Франции. Это были смелые и славные ребята, они еще с Наполеоном в Россию ходили и не верили ни в какие ужасы. А когда прослышали о гостинице на кладбище, то так обрадовались новому приключению и сразу же поселились в ней.

Ночью, распахнув окно, чтобы запустить свежий воздух, они увидели, что на кладбище, в проходах между могилами, светятся два красных огонька. Сразу стало понятно, что этим глазам надоело шататься среди могил, и они хотят напасть на жильцов отеля.

Бравые французы схватились за револьверы. Снаружи послышалось хлопанье крыльев. И они стали стрелять. Как только стрельба завершилась, странное крылатое существо исчезло, а французы вызвали полицию. А утром увидели, что мальчишки во дворе стоят около чудовища с крыльями и палками толкают его возле глаз, которые еще светятся.

В Калькутте где-то на базаре
Торговля, как всегда, в разгаре.
Там на земле сидит факир,
И зазывает он транжир

С улыбкой странною факир
Всем предлагает сувенир,
Диковинки и самоцветы,
Кому колье, кому браслеты.

Кричит на весь базар индус:
"Возьми хотя бы нитку бус,
Коль купишь мой ты сувенир,
Изменишь навсегда свой мир".

Англия... Маленький городок... Паб... Сидит мужик с очередной кружкой пива, сигаретой...
Делает глоток пива, затягивается сигаретой...
- Вот мельница... я ее построил сам... сам обтесал камень... сам замесил раствор... Сам возвел стены... все сделал сам... Но меня почему-то не называют "МакЛарен - строитель мельниц"...
Делает еще один глоток пива... делает еще тягу и продолжает:
- Вот сад... я его вырастил сам... я подобрал деревья... вскопал землю... удобрил её... посадил деревья... ухаживал за ними... взрастил их... Но меня почему-то не называют "МакЛарен - садовник".
Делает еще глоток... затягивается сигаретой... продолжает философствовать.

Эта история зародилась в Англии.
Белый дом был самым прекрасным местом во всей Англии. Но его разорила "Мафия" и убила несколько монахинь. И с тех пор это стало гиблое и проклятое место.

Но пару столетий спустя туда прошли две подруги. Они решили испытать, на самом ли деле это место проклятое.
Девушки подошли к дверям и отворила их. Но, зайдя в здание, услышали, как двери позади них с грохотом захлопнулись. И девочки конечно же испугались. Одна из них, Марина, стала колотить по двери в надежде, что та всё-таки откроется. Даша, вторая девочка, попыталась успокоить подругу. Но Марина стала плакать в истерике.
И тут они услышали другой плач...

Гвен расставляла свечи по краям доски и старалась не думать о последнем опыте общения с потусторонними силами. Джонатан, выдержке которого можно было позавидовать, обходил статуи. Соль с костяным пеплом должна удержать сущности внутри поляны, а подпитанные кровью печати на руках каменных детей - замкнуть круг. Дополнительный ряд статуй со стороны севера преумножал тревогу. Не заметные с тропинки хранители разрушились практически до основания. Видимо то, что обитало на поляне, уже пыталось вырваться. Оставалось лишь надеяться, что уцелевших детей хватит.
- Как луна и солнце не встречаются вместе со звездами,
Как вода и огонь не делят меж собою один кров,
Так и я, разделяю палачей и мучеников розгами,
Призываю дух Первого к ответу, не разрывая оков.
Глаза Гвен распахнулись и пламя свечей замерло. Над поляной клубился плотный туман. Его полы «лизали» каменные латы статуй. Соприкасаясь с рунами на оружии воинов, туман обнажал лица узников, застывшие в гримасе вечной агонии. От рук девушки к стволам деревьев тянулись голубоватые нити. В месте их соприкосновения кожу невыносимо жгло. Гвен стиснула зубы и отступила на несколько шагов. Нити затрещали, но ни одна из них не лопнула.

Осень выдалась классической для Восточного Хэмпшира: хмурое небо нависло над скользкой, петляющей меж деревьев дорогой, нескончаемый дождь бил по крыше автомобиля, и навеивал еще большее уныние. Сизый туман, словно хищник, подкрадывался к обочине, выжидал, чтобы схватить одинокого путника, а затем утащить в чащу леса. Темноволосая девушка отодвинулась от окна и вновь попыталась сосредоточиться на книге. Но волнение в купе с усталостью от перелета не давало отвлечься от тягостных мыслей. Неделю назад ей пришло письмо из далекой Англии. Оказывается, у нее все же остались кровные родственники! Но радость быстро сменилась тревогой – бабушка по отцовской линии баронесса Женевьева Макалистер приглашает ее погостить в родовом поместье. «Приглашает» почему-то «задело» глаз. Сразу захотелось заменить «приглашение» на приказ явиться незамедлительно. Сердце затрепетало в груди, и девушка ощутила резкую нехватку воздуха. Ни одна из ее попыток найти хотя бы дальних родственников не увенчалась успехом, а тут объявилась бабуля аристократка. Обида смешалась с гневом. Где же этих самых родственников раньше носило?! Обуздав порыв разорвать письмо в клочья, Гвен присела на старую тахту. С работой не клеилось, в кармане тоже не густо, а подачка от государства, что именовалось жильем, своим внешним видом могла вогнать в депрессию кого угодно.
- Еду, - выдохнула девушка.