Начало светать. Нежные лучики раннего солнца поползли по оконной раме нашей квартиры. Света и Аля смирились с тем, что могут умереть. Последние 2 часа они писали завещание, но стук клавиш и болтовня вдруг прервались, в квартиру что-то шкарябалось. Мы на носочках пошли посмотреть кто же там. Мы ужаснулись, за дверью стояла Дама с половиной лица и без кисти, она продолжала названивать и без умолку что-то шептала, рыжие кудри спадали вьюнами на ободранное оранжевое платьице. Она ждала нас. Но что с ней случилось? Она не любит солнце? И под покровом ночи она нас всех убьет? Эта адская боль вновь и вновь прорезает мои жилы и нервы. Из полученной раны сочилась струйками свежая кровь. Я, не издавая звука, рыдала.
Меня понесли к девочкам (у них аптечка). Рану крепко замотали жгутом и обработали перекисью и зеленкой, от медикаментов болит голова, тошнота, злоба. Что со мной? Нас сейчас убьют, а я тут валяюсь. Я побрела на кухню, забыв запрет друзей, но как только я захотела шагнуть, я вспомнила, что тут скрепят половицы.
Я решила самостоятельно выгнать Бубновую даму. Я хотела всех спасти, но и не сделать хуже. Это так трудно!
Меня понесли к девочкам (у них аптечка). Рану крепко замотали жгутом и обработали перекисью и зеленкой, от медикаментов болит голова, тошнота, злоба. Что со мной? Нас сейчас убьют, а я тут валяюсь. Я побрела на кухню, забыв запрет друзей, но как только я захотела шагнуть, я вспомнила, что тут скрепят половицы.
Я решила самостоятельно выгнать Бубновую даму. Я хотела всех спасти, но и не сделать хуже. Это так трудно!