Эта крайне неприятная ситуация произошла со мной полгода назад. Шок и его последствия, полученный во время всего происходящего, честно сказать, преследуют до сих пор. На тот момент я училась в десятом классе, мы были молоды и вели, мягко говоря, разгульный образ жизни. Всё вызывало неимоверный интерес, буквально манило, притягивало, приковывало моё внимание к себе. Моя доброта и наивность извергалась, подобно гейзеру или вулкану, а плохие люди видели своим долгом залететь любым способом в мою жизнь. Если бы не чужое влияние...
Однажды собравшись большой компанией местных гуляк, из которой я знала лишь Влада и Макса, ноги сами повели к заброшкам времен моей прабабушки. Вокруг двухэтажного длинного здания ходили различные слухи и легенды, которые казались абсурдом. Однако же завеса загадочности никогда не сходила с него. Никто из городских не знал, чем оно являлось в прошлом, так как власти наотрез отказывались отвечать на поставленные вопросы. Никто и не думал о том, чтобы посетить его, несмотря на то, что молодежь обычно любит пощекотать нервы. А его обходили стороной.
Однажды собравшись большой компанией местных гуляк, из которой я знала лишь Влада и Макса, ноги сами повели к заброшкам времен моей прабабушки. Вокруг двухэтажного длинного здания ходили различные слухи и легенды, которые казались абсурдом. Однако же завеса загадочности никогда не сходила с него. Никто из городских не знал, чем оно являлось в прошлом, так как власти наотрез отказывались отвечать на поставленные вопросы. Никто и не думал о том, чтобы посетить его, несмотря на то, что молодежь обычно любит пощекотать нервы. А его обходили стороной.
Сделав шаг внутрь, мне внезапно стало жутко. Но я успокоила себя, мысленно сославшись на богатое и неисчерпаемое воображение, смешанное с темным временем суток. Классика открылась моему взору: обшарпанные, потертые стены, изъеденные вековой сыростью, странные знаки и, единственное что вызвало диссонанс: мелкие кости, словно бывшие составляющими кошачьих скелетов, а быть может и скелетов мелких собак. Парни радостно разбежались по огромному зданию, забрав весь алкоголь с собой. В этот отрезок времени мне, Владу и Максу было абсолютно наплевать на цель прибытия, ведь тяга исследовать место перешла на первый план. Да и мы не нуждались в алкоголе, потому что уже находились в, скажем так, расслабленном состоянии, вызванным опьянением.
Дорога в неизвестность, выраженная длинным коридором, привела нас в левое крыло здания: высокие железные двери, на которых было написано о радиации, жуткие окна, закрытые решетками, гнилостный запах разложения, а также изобилие насекомых и пауков, их мерзкого присутствия. Июльская ночь. Макс дернул одну из дверей и, убедившись в очередной раз, что заперта и она, тяжело вздохнул. Аккумуляторы наших телефонов были на пределе, а вспышки, послужившие фонариками, мало-помалу отказывались работать. Жуткое головокружение и нестерпимые панические атаки, то и дело находящие на меня, заставляли сердце биться в учащенном ритме, а чей-то пристальный взгляд так и прожигал меня.. Парни же лишь подначивали, смеялись надо мной и дурачились, тем самым пугая меня ещё больше.
Оглушительный звук бьющейся об бетонный пол цепи прервал тишину, заставив нас содрогнуться, а я даже издала истошный крик. Показались тощие изувеченные руки, такие грязные, что вызвало не только жуткий страх, панику, недоумение, но и безумное отвращение. Следом вышла из мрака лохматая голова существа. Оно легло на пол, явив свой лик: это был пожилой мужчина лет семидесяти с обезумевшими белыми пустыми глазами, глядя в которые сердце уходило в пятки, а ноги, как бы банально не звучало, но действительно становились ватными, его разбитый широкий лоб сразу бросался в глаза, а нагое мерзкое тело, все в странных наростах, той же грязи, коростах и сыпи, словно так и дожидалось моего рвотного рефлекса, который мучил меня от волнения и картин, представших мне. Душераздирающий крик, что поднял этот мужчина, стал последней каплей, из моих глаз полились слезы, а я, вторя ужасающим возгласам, впала в кошмарный стресс для всего организма, а особенно для нервной системы.
На этом воспоминания почти обрываются. Я помню лишь то, как друзья держали меня под руки, яро пытаясь привести в чувства. «Идеет, он идет за мной!!», - проникало в уши, хотя мозг отказывался выполнять свои функции. Я потерялась в пространстве.
Открыв глаза снова, я увидела яркий свет больничной палаты. Капельница и Влад, сидящий на краю койки, были тем, что бросилось в глаза в первую очередь. Его бледное лицо и выражение глаз будто били тревогу.
- Я не помню, как вышел. «Скорая» и полиция окружили здание, нас раскидали по машинам. Это была запретная территория. Но я тоже всё видел, - он взял меня за руку, а весь ужас его физиономии вонзился кинжалом в моё сердце, дав пережить вновь те чувства. Нет лекарства, чтоб забыть.
Дорога в неизвестность, выраженная длинным коридором, привела нас в левое крыло здания: высокие железные двери, на которых было написано о радиации, жуткие окна, закрытые решетками, гнилостный запах разложения, а также изобилие насекомых и пауков, их мерзкого присутствия. Июльская ночь. Макс дернул одну из дверей и, убедившись в очередной раз, что заперта и она, тяжело вздохнул. Аккумуляторы наших телефонов были на пределе, а вспышки, послужившие фонариками, мало-помалу отказывались работать. Жуткое головокружение и нестерпимые панические атаки, то и дело находящие на меня, заставляли сердце биться в учащенном ритме, а чей-то пристальный взгляд так и прожигал меня.. Парни же лишь подначивали, смеялись надо мной и дурачились, тем самым пугая меня ещё больше.
Оглушительный звук бьющейся об бетонный пол цепи прервал тишину, заставив нас содрогнуться, а я даже издала истошный крик. Показались тощие изувеченные руки, такие грязные, что вызвало не только жуткий страх, панику, недоумение, но и безумное отвращение. Следом вышла из мрака лохматая голова существа. Оно легло на пол, явив свой лик: это был пожилой мужчина лет семидесяти с обезумевшими белыми пустыми глазами, глядя в которые сердце уходило в пятки, а ноги, как бы банально не звучало, но действительно становились ватными, его разбитый широкий лоб сразу бросался в глаза, а нагое мерзкое тело, все в странных наростах, той же грязи, коростах и сыпи, словно так и дожидалось моего рвотного рефлекса, который мучил меня от волнения и картин, представших мне. Душераздирающий крик, что поднял этот мужчина, стал последней каплей, из моих глаз полились слезы, а я, вторя ужасающим возгласам, впала в кошмарный стресс для всего организма, а особенно для нервной системы.
На этом воспоминания почти обрываются. Я помню лишь то, как друзья держали меня под руки, яро пытаясь привести в чувства. «Идеет, он идет за мной!!», - проникало в уши, хотя мозг отказывался выполнять свои функции. Я потерялась в пространстве.
Открыв глаза снова, я увидела яркий свет больничной палаты. Капельница и Влад, сидящий на краю койки, были тем, что бросилось в глаза в первую очередь. Его бледное лицо и выражение глаз будто били тревогу.
- Я не помню, как вышел. «Скорая» и полиция окружили здание, нас раскидали по машинам. Это была запретная территория. Но я тоже всё видел, - он взял меня за руку, а весь ужас его физиономии вонзился кинжалом в моё сердце, дав пережить вновь те чувства. Нет лекарства, чтоб забыть.
Serqet