Страшные истории и мистические истории

Дед начал рассказ.
- Было это после войны. Молодой я был, статный офицер Советской Армии. Вернулся в родное село. Бабы встречают. Радуются. По мужской ласке оголодавшие. Ребятишки бегают.
Да тогда всех встречали, как родных. Каждому солдатику в ноги кланялись.
С нашего то поселка немного кто с войны вернулся. Но ждали, хоть и похоронку получали, ждать-то никто не запрещал...
Мамка моя навстречу бежит, плачет. Живой сынок вернулся, вот же радость.
А отца не дождалась, убили его.

Вечером праздник устроили.
Мать с сестрой бегают, столы во дворе накрывают. Весь поселок собрался. Дядька Петро на гармошке играет, бабы песни поют.
Сестрёнка моя, Полинка, малая была. Ей тогда годов 6 было. Смышленая девчушка. Хорошенькая была, глазки пуговки синие. А волосики белесые, кудрявые, ангелочек да и только.
Все на руки лезет да обнимает брата.
Как щас помню, сядет на колени прижмется к груди, а я с места двинуться не могу, жаль тревожить. Так и сидели.
По отцу малая скучала, вот все ко мне и липла.

Гулянка до ночи длилась. Самогонка, да бражка рекой лилась. Тогда же как было, в гости с пустыми руками негоже идти. Вот и несли на стол, у кого что было. Село наше не шибко пострадало, повезло, обошли его немцы проклятые. Хозяйство было, куры, гуси, поросята.
Даже пару коров сохранили.
Напившись да навесевшись, народ расходится начал. А какой народ, бабы одни да дети.
Были мужики, да такие, что уж иди позади, да песок за ним лопатой греби.

Дед Митяй засмеялся, закурил новую самокрутку и продолжил.
Темнело уже, время к ночи. Со столов убрали и в дом пошли.
Пёс у нас был, Полинкина радость. Любила она его, как родного, вкусностями делилась.
Конфеткой угостят, а она половинку собаке. И сидят наслаждаются сладостью.
Ещё спрашивала у него, вкусно или нет. Смешная была девчоночка.
Уж не помню как пса звали, его Полинка назвала, имя такое заковыристое, из какой-то книжки или мультика.
Вспомнил... Симбат.
- Дед, не Симбат, а Синдбад.
Перебил его внук.
- Да без разницы, все ровного имя не наше, назвала бы Шарик или Полкан.

Дед сплюнул и продолжил.
- Спать уже укладывались, мать мне на печи постелила. Я когда малой был, любил на печи спать.
Зимой тепло, смотрел на всех свысока. Так привычка и осталась.
Мать с сестрой уснули уже, а я не могу заснуть. Вертелся, вертелся с бока на бок, решил по ветру сходить.
Скрутил самокрутку и вышел на крыльцо.
Ночь лунная, ветерок свежий, прохладный.
- Симбат... Тьфу ты окаянная кличка. сплюнул дед. - Пёс, в общем, в будке спит.
Слышу, в кустах со стороны сарая кто-то затаился.
А темень непроглядная, всматриваюсь. Глаза к темноте привыкать начали.
Мать честная! А там стоит кто-то. Высокий, да головастый. Глаза красным из темноты светятся.
Я-то думал сначала, может, немец, а оно нет.
Немцы-то они хоть внешне на людей похожи, а то, что из кустов глядело, то не человек вовсе.
Но мне, офицеру Красной Армии, по уставу не положено нечисти боятся.
Собрал я свой страх в кулак и крикнул, мол выходи, раз пришел, если с миром, так и мы с миром. А со злом, так злом и ответим.
А оно молчит, так и стоит там, только глазами красными зыркает.
Ну, я взял грабли и к нему направился.
Кусты раздвигаю, а там нет никого. Привиделось думаю, и пошёл спать.

Проснулся утром от криков, да стуков в дверь.
Соседка наша, бабка Нюра, в крике заливается.
Помоги, сынок, корову увели, а сама ревет как дитя.
Спросишь почему ко мне за помощью прибегла, так, а к кому ещё?
Милиционер был в селе, но там горе луковое, а не страж порядка. Молодой, горя не видывал, штабной парнишка, да трусоватый.
Ну, мне прельстила такая честь.
Я лицо холодной водой окатил, и пошли мы следствие вести значит.

Осмотрел сарай, дверь целая, окон нет. Не мог понять, как корову можно из сарайки вывести, коли замок на сарае хороший висел. Бабка Нюра берегла хозяйство, на замок запирала на ночь. А утром замок открыла, чтобы буренку на прогулку вывести, а ее как не бывало.
Пропала корова, растворилась.
Ничего понять не можем. Тут и наш милиционер участковый прибыл.
С деловым видом обошел все, какие-то свои гипотезы выдвинул. Но я его не слушал, я гостя ночного вспомнил, который в кустах прятался.
Но никому ничего не сказал. Сам решил это дело расследовать.
Пошёл до дому, нашу сарайку осмотрел, куры целы, поросята живые. Мамке указ дал, чтоб сарай на замок закрывала, а то вон что происходит.
А сам все думаю, как это чертяка целую корову утащила? Поди не цыпленок же.

Ночью подежурить решил, как село спать улеглось, да мать с сестренкой уснули, я на улицу. Ну решил прогуляться по селу, пёс наш за мной увязался.
Самокруточку скрутил и погодой наслаждаюсь.
И не зря пошёл, через пару домов слышу - ветки хрустят, крадётся кто-то. Симбат туда, и я за ним. Пёс как давай лаять, тут и другие собаки подхватили. Свет в окнах загорается начали, девка с вилами выскочила, лохматая, в одной сорочке.
Я тогда чуть в штаны не наложил, как призрак, ей богу.
А знаешь внучек кто это был?
Дед ласково улыбнулся.
- Бабка то твоя была, мы уж потом поближе познакомились, и получилась у нас любовь.

Дед на какое-то время замолчал, задумался, потом продолжил:
- Ну, а когда нас с псом увидала, да со смехом обратно в хату, щеки красные и волосы поправляет.
Я ещё тогда засмеялся, говорю Синдбаду, мол, тебя застеснялась, что ты её в исподнем увидал.
Ну, а что потом? Спугнули мы похитителя.
Какое-то время тишина была, никто не пропадал больше.

А вот что потом началось...
Жил в селе Ванька, любитель выпить, сельчане и не помнят когда его трезвым видали.
Нашли его по утру в канаве, да не его, а что от него осталось.
Кости одни, только по одежке и определили, что он это.
Участковый тогда ходил по домам, всех опрашивал. Даже детей.
Но конечно никто ничего не видел.
Походил так, да успокоился.
Вывод сделал, что волки задрали. А какие там к лешему волки, леса опустели после войны. Зайцев-то толком не видать было, а он - волки.
Я-то, внучек, не веровал тогда в нечисть, не положено было. Комсомолец, офицер Красной Армии, всю войну прошедший.
Но чувствовал, что тварь эта не человек и не зверь.

Лег я как-то спать на лавке у окна. Жаркая ночь была, окно приоткрыл.
Сплю и чувствую к шее прикасается кто-то, душит как будто. Во сне мысли такие, что от жары это.
Проснулся, когда уже совсем невмоготу было, глаза открыл, но не вижу никого. Присмотрелся, а руки из окна тянутся. Длинные, когти огромные. Я его руки с шее убирать, а сил не хватает.
Пёс спас меня тогда, как лаем закатился, нечисть меня и отпустила.
Встал, закашлялся.
Мама с сестрёнкой проснулись.
Ну я уже молчать не стал, рассказал все, что знаю.
Народ в селе в страхе жить начали, поросят чуть ли в дом не поселят.
Нечистый совсем разгулялся. Поросят таскать начал, курей.
Люди дежурили по ночам, обходы делали по селу.

Но беда нас впереди ждала.
Проснулись мы утром с матерью, а сестрёнки нет.
Дверь и окна закрыты.
Пропал ребенок, как сквозь землю провалилась.
Мать плачет, бабы все село избегали, все дома осмотрели. До леса дошли, но даже следа Полинки нет.
А пёс наш в подпол рвется, скулит, лает.
Подпол глубокий был, картошку там хранили. Я спустился, а пёс не успокаивается. Сам-то он не может в погреб попасть.
Я ему и помог.
В углу картошка навалена, пёс по ней прыгает и разрыть пытается.
Убрали мы картошку из угла, а там лаз в земле. Я-то туда не пролезу, а Синдбаду как раз впору.
Он и исчез там, только хвостом махнул.
Ждал я ждал, но не дождался.
Долго мы искали сестрёнку. Вдруг со стороны леса наш пёс бежит.
Лает, зовёт нас. Мы с матерью за ним, а он бежит, оглядывается.
Поляна за селом была, там сопка на поляне, кустами обросла. Землянка, значит, дверь деревянная. Выбил я дверь, а там ходов этих штук шесть, в разные стороны разрыты.
И не влезем мы туда, а вот Полинка могла пролезть. Мать плачет, а пёс опять в норе скрылся. Минуты две прошло, хвост появился, тянет что-то. Ну мы помогать, руками с краев землю разгребаем. А Симбад сестрёнку вытаскивает, за платье тянет.
Мать к ней, на руки схватила. А она застонала, грязная вся, в волосах земля да глина засохла.
На руках и ногах ссадины.
Ну мы в село бегом, к лекарю.
Лекарем у нас старуха одна была, лечила своими методами, травами, да заговорами.
Выходила она сестрёнку, говорила тогда бабка, что крови она много потеряла. Упырь с нее кровь пил, не убил сразу, удовольствие растягивал.
А ещё сказала, что наш это кто-то, с села. Тут совсем дурдом начался, все друг от друга сторонится начали. В гости ходить перестали, да что в гости... Даже не здороваются.
На меня косятся, я для них упырем стал.
Тьфу... окаянные.
Дед перекрестился...
- Ну у меня цель и появилась, поймать упыря, чтоб с себя подозрения снять.
И не поверишь, внучек, поймали мы его с Синдбадом.
В очередную ночь нашего дозора шли мы по селу.
Дошли до леса и смотрим крадётся кто-то.
И в сторону леса, в сторону поляны побежал.
Ну мы за ним. А этот в землянку нырнул. Ну мы туда, а его нет.
По норам он к жертвам подбирался.
Пёс за ним в нору, не смог я его удержать.
Постоял я ещё какое-то время и вышел на поляну. Темно жутковато, только луна светит.
Слышу лай, я бегом в село.
А Симбад наш нечисть за ногу поймал, тот его когтями бьет, вырывается, шерсть в крови у бедного пса, а он не отпускает.
Тут и народ повыбегал. Бабы с вилами на упыря накинулись.
Да давай тыкать кто куда попадет. Тот и упал без чувств. Пёс зубы ослабил и рядом свалился.
Смотрим, а этот упырь наш никто иной как гармонист.

Я спасителя нашего на руки и к бабке, к лекарке.
Бежал, ног не чувствовал.
Лечи говорю, что хошь делай, а животное спасай.
Хороша она была в своём деле и животину выходила. Только вот хвоста он лишился. Но это мелочи, лапы да глаза целы, и то хорошо.
Посоветовала она сельчанам, что с упырем делать, так и сделали. Похоронили по каким-то специальным правилам, чтоб обратно не вылез. Я уж и не помню.
А у тетки той, что упырь корову утащил, в сарае нора была, да такая огромная. Но проверять не полезли. Землёй да камнями засыпали. Много таких нор по селу было.
- А почему баба Поля никогда об этом не рассказывала?
Спросил внук.
- Так она не помнит нечего, ее тогда ведьма наша разными травами заговоренными отпаивала. Чтоб девка умом не тронулась.

Сашка обернулся, на ступеньках на лавке сидит бабуля, задумчиво так улыбается и на деда поглядывает. Она тоже внимательно слушала историю деда Митяя.