Все представляют, каково это "Быть в центре внимания". Кто-то от этого устал, а кто-то стремится к этому.
Елена была не самой лучшей девочой в школе. Это мог бы сказать каждый, по крайней мере, каждый, кто осмелился бы. Нет, сама по себе она не была страшной, она не могла ни с кем расправиться физически, да что говорить, как ребенок она была достаточно красива, поэтому внешне причин бояться ее ни у кого не было. Верно, страх вызывала не угроза физической расправы, а расправы моральной для ребят и нежелание после резкого словца угодить под горячую руку отцу, которому она непременно расскажет о том, что ее кто-то обидел. Что сказать, богатенькая малышка, вся разнеженная как единственная в семье, высоко задравшая свой маленький носик. Конечно, она получала лишь лучшее в своей жизни, но, сколь банально это прозвучит, Елена не была самой счастливой. Ей не хватало самого банального в этой жизни - внимания. Лишь когда она смотрелась в зеркало, поправляя свои локоны и маленький бант, она чувствовала, что хоть кто-то внимателен к ней - она сама. Окружающие избегали ее, отец был вечно занят, была в ее жизни лишь одна девочка, которую она считала подругой, в самой глубине души надеясь, что Диана действительно дружит с ней, а не заискивает из-за того, что ее отец работает на отца Елены. Порой она боялась уронить свое лицо перед окружающими, поэтому всё равно высоко задирала нос, заставляя этим всех вокруг с тайным омерзением не подходить к ней слишком близко. Постепенно она привыкла к этому, иногда гордилась своей "обособленностью" от окружающих, часто говоря своей подруге, как ей нравится, что низшие люди не оскверняют ее величие своими пустыми разговорами.
Елена была не самой лучшей девочой в школе. Это мог бы сказать каждый, по крайней мере, каждый, кто осмелился бы. Нет, сама по себе она не была страшной, она не могла ни с кем расправиться физически, да что говорить, как ребенок она была достаточно красива, поэтому внешне причин бояться ее ни у кого не было. Верно, страх вызывала не угроза физической расправы, а расправы моральной для ребят и нежелание после резкого словца угодить под горячую руку отцу, которому она непременно расскажет о том, что ее кто-то обидел. Что сказать, богатенькая малышка, вся разнеженная как единственная в семье, высоко задравшая свой маленький носик. Конечно, она получала лишь лучшее в своей жизни, но, сколь банально это прозвучит, Елена не была самой счастливой. Ей не хватало самого банального в этой жизни - внимания. Лишь когда она смотрелась в зеркало, поправляя свои локоны и маленький бант, она чувствовала, что хоть кто-то внимателен к ней - она сама. Окружающие избегали ее, отец был вечно занят, была в ее жизни лишь одна девочка, которую она считала подругой, в самой глубине души надеясь, что Диана действительно дружит с ней, а не заискивает из-за того, что ее отец работает на отца Елены. Порой она боялась уронить свое лицо перед окружающими, поэтому всё равно высоко задирала нос, заставляя этим всех вокруг с тайным омерзением не подходить к ней слишком близко. Постепенно она привыкла к этому, иногда гордилась своей "обособленностью" от окружающих, часто говоря своей подруге, как ей нравится, что низшие люди не оскверняют ее величие своими пустыми разговорами.
Наша история случилось весной, в самый первый день новой учебной четверти. Елена до ночи сидела перед телевизором. Собственно, ее глаза не смотрели на происходящее на экране, а скорее сквозь него. Сон упорно не шел к ней, отца не было дома, а Диана уже спала, как и подобает. Елена потянулась, слезла с дивана и пошла на кухню, тихо бурча, что не вовремя у горничной отпуск. Налив себе холодной воды и немного заварки в чашку и вытащив из холодильника оставленный специально для нее отцом завтрак на завтра (которое наступило уже часа три назад), она вернулась в гостиную на диван. Прощелкав пару каналов, она нашла какой-то мультик и решила оставить его. Отхлебнув свой холодный и совершенно безвкусный чай, она поморщилась. Смотря на экран, она принялась есть свой завтрак. Сегодня она уже не заснет, до подъема в школу осталось не больше четырех часов, так что нет смысла даже ложиться. На экране куча маленьких детей бегали от каких-то других детей, отстреливаясь из безумного вида оружия. С каждой минутой происходящее все менее было похоже на мультик в понимании Елены. В какой-то момент всё стало настолько абстрактно, что она потеряла смысл.
Она протянула руку к пульту и хотела переключить канал, как вдруг изображение застыло. Потом замигало. Елена нахмурилась - телевизор купили совсем недавно, не хотелось бы, чтобы он сломался так быстро, тем более вне присутствия отца, ведь тогда именно ей придется отвечать. Внезапно раздался резкий звук и картинка зарябила, покрываясь черным налетом. Экран "заполнил" белый шум. Елена была очень сонной, чтобы среагировать на это и переключила канал. И вздрогнула. По другому каналу показывали повтор вечерних новостей, но что-то было не так с диктором. Его лицо было странным и пустым. Он не говорил и не двигался, поэтому Елена решила, что изображение опять застыло и переключила канал. Там шла передача из тех, что ребятам были запрещены, но изображение опять не двигалось, а две девушки, обнявшись, смотрели в камеру с такими же лицами. Елена потерла глаза и выключила телевизор.
Надо еще как-то скоротать четыре часа. Она допила совсем остывший и отвратительный чай, доела бутерброд с кусочком яичницы и растянулась на диване, слушая мерный тик часов. Она прикрыла глаза и тут же почувствовала, что мир вокруг загудел и заходил ходуном и тело сковала усталость. Тиканье часов как-то исказилось и стало похоже не шелест листьев, оно постепенно сливалось в один звук, напоминающий шуршание толстой шерстяной нити, когда ее продевают через ткань. Звук становился все мелодичнее и мелодичнее... И вдруг он с громким звоном оборвался, звон разнесся оглушительным эхом, заставив Елену вскочить.
Спустя секунду она поняла, что лежит на диване в гостиной, а в ее комнате звенит будильник. Сон не отпускал и она терла глаза, чтобы видеть вокруг себя. Недовольно мыча, девушка взвалила на себя сумку с учебниками и спустилась на первый этаж, собираясь идти в школу. В прихожей очень громко тикали часы. Они были старыми и иногда сбивались с хода. Пауза между тиками медленно сокращалась. "Ну вот, опять сломались", - подумала Елена, открывая дверь. С улицы в дом проник свет, сразу же разбросав новые тени от часов, стульев и плащей. Свет был яркий, но не слепящий. Еще он был странного цвета, был каким-то серым и даже угрюмым. Елена помотала головой, пытаясь прогнать сон и шагнула на улицу.
Ее путь до школы показался ей чудовищно длинным. Она шла медленно, чувствуя себя не в своей тарелке. Из-за того, что она совершенно не выспалась, ее голова казалась очень тяжелой, отчего Елена всю дорогу до школы смотрела на землю. Когда ей остался один поворот, она подняла взгляд и сначала не поняла происходящего. Вокруг стояло много людей, совершенно обычных, каких можно встретить вокруг всегда. И все они смотрели на нее. Их взгляд не был злым или укоряющим, обиженным или утешающим. Он был заинтересованным. Словно Елена была им очень интересна. Первая мысль была: "Я опаздываю!". Иначе с чего бы взрослые так удивились, увидев ребенка. Это была последняя четверть, которую она видела учительницу, преподававшею в городской гимназии. Хотелось запомниться не только самонадеянной, но и так, чтобы она могла отметить хотя бы то, что Елена никогда не опаздывала. Всячески пытаясь сохранить хоть сколько-то гордый вид, Елена прибавила шаг и почти забежала в гимназию, провожаемая заинтересованными взглядами неподвижно стоящих людей. В здании было очень тихо, не было слышно смеха или громких разговоров, не было слышно и голоса учителей. Елена осторожно открыла дверь в класс...
Она протянула руку к пульту и хотела переключить канал, как вдруг изображение застыло. Потом замигало. Елена нахмурилась - телевизор купили совсем недавно, не хотелось бы, чтобы он сломался так быстро, тем более вне присутствия отца, ведь тогда именно ей придется отвечать. Внезапно раздался резкий звук и картинка зарябила, покрываясь черным налетом. Экран "заполнил" белый шум. Елена была очень сонной, чтобы среагировать на это и переключила канал. И вздрогнула. По другому каналу показывали повтор вечерних новостей, но что-то было не так с диктором. Его лицо было странным и пустым. Он не говорил и не двигался, поэтому Елена решила, что изображение опять застыло и переключила канал. Там шла передача из тех, что ребятам были запрещены, но изображение опять не двигалось, а две девушки, обнявшись, смотрели в камеру с такими же лицами. Елена потерла глаза и выключила телевизор.
Надо еще как-то скоротать четыре часа. Она допила совсем остывший и отвратительный чай, доела бутерброд с кусочком яичницы и растянулась на диване, слушая мерный тик часов. Она прикрыла глаза и тут же почувствовала, что мир вокруг загудел и заходил ходуном и тело сковала усталость. Тиканье часов как-то исказилось и стало похоже не шелест листьев, оно постепенно сливалось в один звук, напоминающий шуршание толстой шерстяной нити, когда ее продевают через ткань. Звук становился все мелодичнее и мелодичнее... И вдруг он с громким звоном оборвался, звон разнесся оглушительным эхом, заставив Елену вскочить.
Спустя секунду она поняла, что лежит на диване в гостиной, а в ее комнате звенит будильник. Сон не отпускал и она терла глаза, чтобы видеть вокруг себя. Недовольно мыча, девушка взвалила на себя сумку с учебниками и спустилась на первый этаж, собираясь идти в школу. В прихожей очень громко тикали часы. Они были старыми и иногда сбивались с хода. Пауза между тиками медленно сокращалась. "Ну вот, опять сломались", - подумала Елена, открывая дверь. С улицы в дом проник свет, сразу же разбросав новые тени от часов, стульев и плащей. Свет был яркий, но не слепящий. Еще он был странного цвета, был каким-то серым и даже угрюмым. Елена помотала головой, пытаясь прогнать сон и шагнула на улицу.
Ее путь до школы показался ей чудовищно длинным. Она шла медленно, чувствуя себя не в своей тарелке. Из-за того, что она совершенно не выспалась, ее голова казалась очень тяжелой, отчего Елена всю дорогу до школы смотрела на землю. Когда ей остался один поворот, она подняла взгляд и сначала не поняла происходящего. Вокруг стояло много людей, совершенно обычных, каких можно встретить вокруг всегда. И все они смотрели на нее. Их взгляд не был злым или укоряющим, обиженным или утешающим. Он был заинтересованным. Словно Елена была им очень интересна. Первая мысль была: "Я опаздываю!". Иначе с чего бы взрослые так удивились, увидев ребенка. Это была последняя четверть, которую она видела учительницу, преподававшею в городской гимназии. Хотелось запомниться не только самонадеянной, но и так, чтобы она могла отметить хотя бы то, что Елена никогда не опаздывала. Всячески пытаясь сохранить хоть сколько-то гордый вид, Елена прибавила шаг и почти забежала в гимназию, провожаемая заинтересованными взглядами неподвижно стоящих людей. В здании было очень тихо, не было слышно смеха или громких разговоров, не было слышно и голоса учителей. Елена осторожно открыла дверь в класс...
кровавая kiska