— Вам один? — Спросил контролёр.
— А я на двоих тяну? — Ухмыльнулся пассажир.
«Да ты даже на троих потянешь» — Подумал про себя контролёр, отрывая билетик и исподтишка разглядывая двухметрового детину с наглой ухмылкой на лице.
Было уже около полуночи — рабочий день контролёра закончился и он, как всегда, шёл к себе домой, в хрущёвку, как внезапно вспомнился тот здоровенный пассажир, которому он отрывал билет. Контролёр думал о нём с завистью. Сам он был щуплым, в очках, малым двадцати пяти лет от роду. Он размышлял не столько о здоровенном детине и его достоинствах, сколько о милицейской сводке в новостях — сообщали, что в городе орудуют грабители. В своих самых смелых грёзах он представлял себя в чёрном костюме за валюту, с фотомоделью, опять же за валюту, и бандой крепких троглодито-образных друзей за спиной. На чёрном мерседесе с неиссякаемым запасом капусты в обеих карманах и всеми прилагающимися аксессуарами. Он круче всех в городе, все боятся его и уважают, все ищут его дружбы, но никто — вражды. Он сильный и красивый. Он любим женщ...
— Эй, придурок! Ты какого в нашем районе делаешь? — Раздался злой голос сзади, оборвав его мысли.
— А я на двоих тяну? — Ухмыльнулся пассажир.
«Да ты даже на троих потянешь» — Подумал про себя контролёр, отрывая билетик и исподтишка разглядывая двухметрового детину с наглой ухмылкой на лице.
Было уже около полуночи — рабочий день контролёра закончился и он, как всегда, шёл к себе домой, в хрущёвку, как внезапно вспомнился тот здоровенный пассажир, которому он отрывал билет. Контролёр думал о нём с завистью. Сам он был щуплым, в очках, малым двадцати пяти лет от роду. Он размышлял не столько о здоровенном детине и его достоинствах, сколько о милицейской сводке в новостях — сообщали, что в городе орудуют грабители. В своих самых смелых грёзах он представлял себя в чёрном костюме за валюту, с фотомоделью, опять же за валюту, и бандой крепких троглодито-образных друзей за спиной. На чёрном мерседесе с неиссякаемым запасом капусты в обеих карманах и всеми прилагающимися аксессуарами. Он круче всех в городе, все боятся его и уважают, все ищут его дружбы, но никто — вражды. Он сильный и красивый. Он любим женщ...
— Эй, придурок! Ты какого в нашем районе делаешь? — Раздался злой голос сзади, оборвав его мысли.
Контролёр обернулся — позади него стояли пятеро крепких молодцев в кожаных куртках, причём у одного из них в руках была бита. Бита была как раз у того здорового пассажира с наглой ухмылкой, которому он оторвал сегодня билет.
— Чё ты крутишься, скотина? Ты никак нас послать хотел? — Пробасил «пассажир» с битой.
— Да хотел-хотел, по харе по его видно. — Сказал другой крепыш.
Контролёр молчал.
— Ну, чё, сам всё понял или тебе пояснить? — Всё так же нагло звучал голос из темноты.
Контролёр продолжал молчать.
«Вот такая вот она, судьба». — Подумал он. — «Сначала продаёшь людям билетики, а потом...»
— Конечно, ребята, я... — Прогнусавил контролёр.
Но он не успел договорить. Его тело будто бы взорвалось и обрело сразу десять рук и ног. Секунд десять на тёмной пустынной улице раздавались звуки ударов и хруст ломаемых костей.
Контролёр остановился только тогда, когда все пять тел лежали неподвижно. У некоторых из них были неестественно вывернуты головы и гримаса немой боли украшала их. Контролёр поправил очки, спокойно подошёл к недвижимым крепышам и начал выворачивать карманы. Затем он пересчитал скромную выручку — тысяча двадцать рублей плюс кольца и цепочки.
«Неплохо за сегодня». — Подумал он и перевёл равнодушный взгляд на тела. — «Эти уже никому не расскажут».
И контролёр медленным шагом побрёл к себе домой в хрущёвку, мечтая о том, что когда-нибудь он станет красивым и богатым, что все будут его бояться и уважать...
Хотя сэнсэй всегда учил его любить людей и всё им прощать...
— Чё ты крутишься, скотина? Ты никак нас послать хотел? — Пробасил «пассажир» с битой.
— Да хотел-хотел, по харе по его видно. — Сказал другой крепыш.
Контролёр молчал.
— Ну, чё, сам всё понял или тебе пояснить? — Всё так же нагло звучал голос из темноты.
Контролёр продолжал молчать.
«Вот такая вот она, судьба». — Подумал он. — «Сначала продаёшь людям билетики, а потом...»
— Конечно, ребята, я... — Прогнусавил контролёр.
Но он не успел договорить. Его тело будто бы взорвалось и обрело сразу десять рук и ног. Секунд десять на тёмной пустынной улице раздавались звуки ударов и хруст ломаемых костей.
Контролёр остановился только тогда, когда все пять тел лежали неподвижно. У некоторых из них были неестественно вывернуты головы и гримаса немой боли украшала их. Контролёр поправил очки, спокойно подошёл к недвижимым крепышам и начал выворачивать карманы. Затем он пересчитал скромную выручку — тысяча двадцать рублей плюс кольца и цепочки.
«Неплохо за сегодня». — Подумал он и перевёл равнодушный взгляд на тела. — «Эти уже никому не расскажут».
И контролёр медленным шагом побрёл к себе домой в хрущёвку, мечтая о том, что когда-нибудь он станет красивым и богатым, что все будут его бояться и уважать...
Хотя сэнсэй всегда учил его любить людей и всё им прощать...