Страшные истории и мистические истории

Мне снова приснился тот сон. Ужасающе-завораживающий кошмар.

Я стою в тёмной комнате, не имеющей окон и дверей, в комнате без малейшего источника света. Хоть мои глаза слепы сейчас, но я точно знаю, здесь есть кто-то ещё. Сомневаюсь, можно ли его назвать человеком... Нет, он уже не человек. Он - существо с длинными мокрыми волосами, облепившими его лицо, отвратно растянутое на вогнутой внутрь голове, его тело изломанно и кошмарно-худощаво. Его кожа бледна и холодна как снег, он глядит на меня даже не имея глаз...

Опять это тошнотворное чувство, подступающее к горлу. Внезапно, комната пропала. Теперь вокруг только вода, сомкнувшаяся над моей головой. Я не могу пошевелиться и покорно иду ко дну. А он наблюдает из бездонной, иссиня-чёрной тьмы водоёма. "Нет, только не опять!" - пытаюсь я закричать, но мои губы меня не слушаются. Пузырьки воздуха выскользнули из моего рта. Лёгкие жгло огнём... Бешеный страх за свою жизнь заставляет меня снова и снова пытаться пошевелиться.

Всем привет, меня зовут Саша. Мне скоро исполнится 13 лет... Вот уже через полторы недели.
Я хочу поделиться с вами моим сном...
Отца у меня нет, но есть отчим, его зовут Дима. Он младше мамы на один год. У него есть дочь от первой семьи, его дочь зовут Русалина. Отчим любит её больше всех а на меня не обращает внимания.
У меня есть некоторые причины ненавидить его.
Одной ночью, я легла спать, мамы дома не было. Она ушла куда то по делам, а я осталась с Димой. Я спала и всё было хорошо.
Сейчас я расскажу свой сон...
Страшные сны снятся мне редко, но этот самый страшный для меня.

Мой сон начался с того что я сидела перед столом, который мы раскладываем на праздники, когда к нам приходят гости. Я сидела за столом с тремя или четырьмя детьми моего возраста. Мы сидели и играли во что то, по моему в карты. В это время на кухне сидели наши родители и разговаривали о своём.
Я моргнула и теперь я уже лежала на диване и пыталась заснуть, вдруг я услышала какие то странные звуки над своей головой. Я подняла голову и увидела такую картину.

Привет, меня зовут Тая, мне пятнадцать лет и я не верю в призраков. Ну, почти. Эта история случилась со мной несколько недель назад, но как-то до сих пор не по себе, хоть и понимаю, что то, что со мной случилось - это, скорее всего из-за стресса, пережитого горя в нашей семье.

Недавно у меня умер дедуля. Умер страшной и болючей смертью. Мой дедушка сгорел в собственном доме, и я никому не пожелаю такой участи.

Нам позвонили уже тогда, когда дом объяло пламя. Я с родителями спихнули брата маминой подруге и прыгнули в машину, и знаете, я до сих пор не могу поверить, что его нет. Хоть я видела дом, видела пакет с телом, была на парастасе и на похоронах, но до сих пор жду, когда деда приедет с ягодами или помидорами с деревни. Я жду, но понимаю, что не дождусь, не увижу его уже никогда.

Бывают такие сны, от которых проснувшись уже не знаешь где реальность. После таких снов заснуть уже не получается, и вот ты лежишь в собственной комнате, пытаясь всё осмыслить и успокоится. Вроде бы та же комната, те же стены, тот же потолок, но что-то не так. Из открытого окна слышатся шаги припозднившегося прохожего, пение цикад и звук проезжающей машины, по потолку пробегают полоски света от фар, на мгновение заставляя тени на стене ожить.

Стоп. Тени. Ты замечаешь, что они и дальше продолжают шевелиться, приобретая вид причудливых монстров. Твоё сердце начинает громко стучать, настолько громко, что кажется, заглушает все остальные звуки. Заскрипели половицы, словно по направлению к твоей кровати прошла кошка, и тут ты вспоминаешь, что у тебя нет кошки и никогда не было. Ужас сковывает твоё тело в свои ледяные объятия. Хочется вскочить и бежать, включая по всей квартире спасительный свет, но тело более не повинуется тебе. Кричать тоже не получается, дыхание становится частым и прерывистым. Холодный пот крупными каплями выступает на лбу, а ты вглядываешься широко раскрытыми глазами в темноту, желая увидеть то, что скрывается в ней. Нет, ничего не видно, но ощущается словно кто-то смотрит прямо на тебя, как будто стремится прожечь в твоём теле дырки. В старом бабушкином шкафу что-то грохнет и его дверца со скрипом отворится, темнота в комнате станет густой и вязкой как кисель. Ничего не видно, даже тени на потолке куда-то исчезли.

В начале 2000-х годов на курсах профессиональной переподготовки в Питере я познакомился с Екатериной. Как-то сразу у нас с ней сложились доверительные отношения. Наверное, потому что в группе, собранной со всей России, только мы двое оказались земляками.
После успешного завершения учёбы и возвращения в родной город, наши добрые приятельские отношения сохранились.

К сожалению, примерно, через год после знакомства Екатерина серьёзно заболела. Даже попала в больницу. На неотложке, причём. Там женщине сделали операцию. Когда можно стало навещать, я пришёл к ней с апельсинчиками-витаминчиками и поддержать морально. Катина хворь оказалась очень серьёзная, и настроение у прежде жизнерадостной знакомой было весьма подавленное.
За разговором она разоткровенничалась, так что я узнал предысторию заболевания.

Незадолго до этого она была на похоронах одной из сотрудниц управления, где служила. Совершенно случайно перед тем, буквально за день-два, приобрела в обувном магазине обновку – чёрные лаковые туфли. А тут так совпало, что к траурному платью и надела их первый раз.
Той же ночью Екатерине приснился странный, неприятный сон. Будто пришла она на какое-то мероприятие в большой дом. Гостей много. Все в прихожей снимают обувь и проходят дальше, разбредаясь по комнатам. То же сделала и Катя - сняла новые лаковые туфли (а она была в них) и прошла в глубину дома.

Лакированный гроб осторожно опускают в погребальную яму и под гул монотонных причитаний, горьких слёз и несуразных предположений о том, что она там живая, принимаются закапывать. Мёрзлая земля, неохотно поддававшаяся тяжёлым лопатам на начальном этапе похорон, будто смеясь над прилагаемыми усилиями, определяющими предание ей очередной странной женщины, вовсе не добровольно покинувшей подлунный мир, теперь легко и глухо падает на траурное дерево, постепенно скрывая его от глаз скорбящих.

Анна всегда отличалась сильной волей к жизни, постоянно твердила про неисчерпаемые внутренние возможности и про вполне досягаемые мечты о вечности на этом свете... Только не успела понять элементарной истины: никто не имеет права вводить смерть, по определению оказывающуюся мудрее пытливых человеческих умов, в заблуждение. Именно поэтому мою дорогую жену привёл в царство мёртвых не кто иной, как Морфей, воспользовавшийся её израсходованными ресурсами, которые и убедили Анну ненадолго побыть в его объятьях.

Ледяной ветер с необъяснимой мощью поздней осени даёт обжигающие холодом пощёчины и пронизывает тело до костей, словно пытаясь лишить чувств и показать, кто здесь ещё мертвец. Я презрительно оглядываю каменную плиту и жалкие цветы, бережно уложенные на новую могилу. Наконец заключаю, нарушив затянувшуюся ярмарку утешений:
— Вот же мегера, — замечаю на себе недовольные взгляды, — Покойся без мира.

Похожие друг на друга дома толпились вокруг, пытаясь обмануть Мишу. Запутать парня, чтобы он подошёл не туда, куда было нужно.
"Не на того напали" — слабая ухмылка и ускорение шага.

Хоть он и живёт в этом районе ещё довольно мало времени, но уже отличает подъезды. Вспомнил свои первые возвращения, когда стоял как идиот перед домофоном, пытаясь зайти в чужой дом. Вечером было особо сложно — фонари работают через один, а кирпичные здания действительно сливаются, становятся практически идентичными. Разные только бабки на лавках, обсуждающие каждый день все возможные темы. Сейчас их правда нет, к радости Миши. Он не слишком любил все эти взгляды, бросаемые исподтишка.

Погода достаточно ветреная, а у входа в подъезд вообще постоянно дует. Словно проклятие какое-то, как не подойдёшь, даже летом, так в лицо сразу вполне себе крепкий ветерок. Парень перешагнул полуразвалившийся бордюр, рядом валялась недопитая бутылка пива, которую он слегка пнул. Вылились остатки содержимого, чуть не забрызгав правый кроссовок, но Миша успел дёрнуться и спасти обувь в последний момент. Вбежал по четырём широким ступенькам и подошёл вплотную к двери. Полез рукой в карман, нащупывая ключи. В глаза бросились стандартные объявления, которые лепили где только можно и нельзя — самый лучший интернет, лучший ремонт, предложения по установке датчиков на газ и воду. Большими буквами значилось, что пожилым предоставляются хорошие скидки.
"А вот на это они могут клюнуть" — подумал Миша. Сверил номер, указанный на бумаге. — "Всё совпадает".

Я родом из Германии. Провел все детство в деревне, близ горного массива - Schwarzwald [Шварцвальд - темный лес]. Может, слышали... Мы переехали от туда после исчезновения сестры. Она пропала. Мы не смогли ее найти. Полиция два раза прочесывала лес. Все что нашли - ее тряпичную куклу. Я предполагаю что знаю кто это был. По крайне мере, мы с Ричи и Барбл так решили. Гроссман, мы откопали его в библиотеке, да, и в нашем селе часто рассказывали легенды об этом лесе, мы услышали, как старший брат Ричи - Йонас рассказывал ее своим друзьям. Кхем, ближе к делу.

Мой сон, в принципе, можно разбить на три части. Три части сна, которые я помню, и они связаны с этим существом.
Отмотаем столетия два назад и вернемся в то время, когда мне было 10 лет.
Солнечный день, я иду в сторону леса. На мне серая льняная рубаха, заправленная в черные шорты с подтяжками. В руках был комочек черной ткани. Мне тревожно. Я шел искать туда сестру. Я стою на окраине этого прекрасного леса. Пахнет душистой хвоей. Лес густой и темный, однако местами бывает прозрачный. Я вошел. После этого я шел недолго и отрубился.
Собственно, это первый фрагмент сна, который я помню во всех красках.

Возвращался я в Одессу поездом 209 по маршруту «Киев-Одесса», вагон шестой. Вообще, день не задался еще в автобусе, который заглох у деревни Пултовцы, между лесом и кладбищем. Офигенную картину дополнял еще и мерзкий мелкий дождь. Не дождавшись, пока водитель починит машину, я пересел на проезжавший другой автобус и едва на поезд успел (автобусом я до Винницы добирался). Веселее стало, когда я с 20-килограммовой сумкой бежал от 11-го вагона к 6-му, поставив личный рекорд в 1 минуту. Ну, казалось бы, и все, в дорогу, 7 часов, койка, сон – и готово. Но если бы все оказалось бы так просто, я бы сюда не писал, не так ли?

Итак, примерно на половине пути поезд остановился. Я, в принципе, не был удивлен, так как коротких остановок по пути предостаточно, по 2-3 минуты (самая длинная – Жмеринка – 20 минут). Но уже очень скоро я понял, что эта остановка по крайней мере необычная. За окном лес, значит, мы явно не на станции. Я чертыхнулся. Что, опять поломка? Да ладно, будто какая-то неведомая хрень не дает мне домой добраться. Ну да это ладно, не сказать, чтобы я уж сильно куда-то спешил. А вот следующее заставило меня испугаться.

Был хороший летний день. Алексей решил съездить в соседнюю с городом деревню, помочь по хозяйству. Все шло очень хорошо, автобус быстро приехал. Не так пекло, так что можно было насладиться прогулкой по одинокому и безразличному полю. Минут 30 прошло незаметно. Тут и там проезжали машины, но надо сказать, что их было немного. Поле закончилось и началась деревня - по каждой стороне от дороге. Тут и домики, и загон для коров, магазин, почта и прочие сельские "радости". Где-то гавкала овчарка, бегали галопом гуси, нежились котяры, толстые, но вполне подвижные, чтоб поймать пару птиц.

Первый звоночек был тогда, когда он увидел на дороге приличную кляксу алой краски. Подумав, что это случайно, его кеды понеслись дальше размеренным шагом. Летние джинсы были вполне хорошим вариантом, так что дождя можно было не бояться. Подойдя к нужной калитке он попробовал просунуть руку между штырями и открыть её. После нескольких попыток и боли в запястье стало понятно, что ничего не добиться так, к тому же била по ушам резко наступившая тишина. Смелый парень, но все равно поежавший, Лёша решил перепрыгнуть и поискать где все, кто его звал. Улучив момент, он прыгнул, но зацепился за торчавшую проволоку, от этого он больно встретился с землёй. Сразу же потекла ручьём кровь; проверив, на месте ли зубы, он решил начать поиски хоть кого-нибудь.