Ночь прошла на удивление спокойно, ни криков пациентов, ни брожения по палате все тех же больных. Мне даже удалось уснуть и проспать до шести часов. Еще был сон. Сон о том, как я приехал домой, и меня встречали родные и друзья. Вот я выхожу из такси, вхожу во двор нашего частного дома сквозь деревянную калитку. Поговорив с друзьями и выкурив пару сигарет, мы зашли в дом, где уже стоял накрытый стол. Салаты были расставлены по обоим краям прямоугольного стола, а в центре стоял большой поднос с мантами. Это самое любимое блюдо в нашей семье. А вот из напитков были только соки и компоты, но меня это даже радовало, ни к чему сейчас этот алкоголь. Даже слабоалкогольные напитки типа вина или пива в больших количествах может сделать из человека «Свинью». После застолья и проводив всех друзей, я направился в свою комнату. Двуспальная кровать, стоящая у окна так и манила меня сном. Раздевшись, я лег на нее и укрылся пледом. Вот только на этом, мой сон во сне и наяву прервал крик медсестры «Подъем!».
Сколько раз я слышал этот крик? И насколько он ненавистен всем пациентам, что лежат в этом отделении, как и я? Да что там отделение, он ненавистен всей больнице! Я не удивлюсь, если даже самим медсестрам и санитарам он не по душе. Ведь он и их будит. Да, они сами спят ночью в этой больнице! Вот только им не выделили комнату или хотя бы кровати, они спят на стульях и лавках которые стоят в коридоре. Без подушек, без одеял, укрывшись только своим халатом, медсестры поочередно спят. А санитарам и вовсе спать запрещено, так как у пациентов в любой момент может случиться приступ. И ладно, что приступ начнется у простых пациентов, это обычно сопровождается бредом, а что если случится приступ у эпилептиков, коих здесь больше дюжины? Они-то не кричат во время него, их так сворачивает, что ни одному гимнасту не повторить, и все это молча и только тяжело дыша. Я один раз видел, как это происходит... Обычно человек не выдает ни чем свое плохое состояние, просто спокойно лежит на кровати или сидит на ней же, и в один момент руки и ноги начинает в прямом смысле выворачивать. И в этом припадке у человека язык попадает в горло, закрывая собой проход воздуха. Если вовремя это заметить, то можно еще успеть ложкой или другим предметом нужной формы его вытащить. Но бывали моменты, когда язык попадает так глубоко, что приходится его протыкать вилкой и вытаскивать, на что пациент сильно ругается после приступа. Но смысл его ругани мне не понятен, что лучше жизнь и проткнутый язык или деревянный костюм и два метра под землей?
Восемь часов, врачи и медперсонал уже сменились, за стол у первой палаты уселась пышная женщина в кофточке и белоснежном халате. Опять придется слушать ее пронзительный, звонкий и противный голос. Но это разочарование меркло перед воспоминанием разговора, что был вчера. Я вспоминал каждое слово, как медсестры, так и мое. И от этого к горлу подкатывался ком. «Мама! Приходила мама!» вертелась эта фраза в голове. Как мне теперь вновь ее увидеть? Как перебороть страх и ненависть, что сжигают мое сознание? Но самым главным вопросом был, что мне теперь говорить врачам и как их убедить, что я здоров?
Время подходило к завтраку, а я все так же сидел, обняв колени на расправленной кровати. Мысли сменялись из позитивных в ужасающие. На каждый ответ всплывали еще сто вопросов. Я даже думал о суициде и даже составлял планы как мне это провернуть. И вариантов было множество, разбить стекло или сделать удавку из полотенец или простыне. И хорошо одно в этих мыслях, что они сменялись на мысли «Зачем мне это надо?! Надо жить дальше!!!». И вот в этих раздумьях я машинально поднял глаза и увидел в дверном проеме Алика. Не знаю, сколько он там стоял, но глаза его неотрывно смотрели на меня. Я хотел встать и подбежать к нему в надежде на то, что он сможет мне советом и выслушает меня, но вспомнив, наш последний разговор я просто склонил голову.
- Ну, привет. – Услышал я голос перед собой и поднял голову. - Как ты себя чувствуешь? – С нотой злобы он спросил меня.
- Отвратительно...
- Эх, парень – Он присел на пустую кровать. – Что же ты творишь? Ну, говорил же я тебе, не запускай себя так, подумай, как разговаривать с медперсоналом, как вести себя в этом отделение, и самое главное как настроить самого себя на все это. А ты... Что ты сделал? – Я посмотрел на него с мысленной просьбой «Не сыпь соль на рану» и он понял этот взгляд. – Ладно, понял я. – Продолжил он. – Давай теперь подумаем, как тебе выкрутится.
- А это вообще возможно? – Монотонно спросил я.
- Парень, уныние - тяжкий грех. То, что с тобой произошло еще можно изменить, поверь мне, я и не такое видел в этих стенах. Нужно все обдумать, но не сейчас. После завтрака я приду к тебе, и поговорим. – Только он произнес эту фразу, как тут же позвали в столовую седьмую и пятую палату. Он встал и направился к выходу.
- Алик! – Окрикнул его я и мужчина оглянулся. – Спасибо тебе! – Искренни сказал я и мужчина, подмигнув, пошел дальше.
В столовой сели завтракать уже четвертая, третья и вторая палаты. В это время я пару раз выглядывал в коридор в надежде увидеть идущего ко мне товарища, за что и получал порцию громких высказываний вернуться на свое место. Видимо, Алик решил и мне дать шанс немного подкрепиться. У меня даже складывалось впечатление, что он почти все знал про меня. Когда я ел, во сколько уснул, что делаю в данный момент, хотя удивляться я не стал, человек, пробывший здесь половину своей жизни, скорее всего, пользовался каким-то авторитетом. Но меня это больше печалило, чем радовало. Я просто не мог представить, что бы я делал на его месте.
Вот уже прокричали зов нашей палаты на завтрак, и я стоял в коридоре в шеренге. Из туалета доносился манящий запах дыма сигарет и соответствующие этому месту примеси. Собрав всех пациентов, Валентина Георгиевна повела нас прямо по коридору. Я шел впереди а в самом конце плелся опустивший взгляд Игорь. По разговорам, он опять принял хорошую порцию уколов, и говорят - из-за меня. По слухам, он начал протестовать и оскорблять всех сотрудников после того как я отключился. Кричал о том, как что это самосуд - пичкать снотворным человека, что нужно принимать какие-то лечебные меры, а не просто усыплять меня. Мне стало все это странно, ведь он не проявлял ко мне каких-то симпатий или просто человеческого сочувствия. Все это короткое время, что мы лежали в первой палате, он злился на меня за то, что именно я рассказал всю правду о здешних правилах. И он получил то же самое что и я, «Хорошую» порцию галопередола. И видя сейчас, как он бредет по коридору в состоянии «Овоща», мне стало действительно стыдно, ведь он пострадал из-за меня. Да, пусть он и сам начал кричать и матерится, но все это он делал, чтобы не дать издеваться надомной.
Отведя мысли об Игоре, я заметил, проходя мимо четвертой палаты, как на подоконнике сидел мужчина и грелся. Зовут его Анатолий, но все к нему обращались «Дядя Толя». И даже люди, кто был его старше, все равно звали его так. Дядя Толя был полковником на пенсии. Я не знал, в каком направлении он служил, но говорили, что именно из-за этой службы он обратился за помощью в центр психического здоровья. Заинтересовал он меня тем, что он не был крайне гордым, он не смотрел на всех с высока в связи со своим прошлым. Он со всеми здоровался, общался и очень любил посмеяться над какими-то нелепыми и смешными событиями. Но если кто-то на него, так сказать, наезжал, дядя Толя не лез за словом в карман, а резко отрезал любые попытки его разозлить. И по телосложению был очень крепок, несмотря на то, что ему было уже под семьдесят. Он всегда помогал на кухне поварам, мыл посуду, носил тяжелые чаны с супом или компотом, даже мыл полы - и все это за спасибо, так как в отделении расплачивались только сигаретами и только, а он не курил. Я смотрел на него все время, пока мы ползли возле его четвертой палаты, и уже к завершению он уловил на себе мой взгляд, на что ответил громким словом «Привет!».
Завтрак был более отвратительным, чем все остальные. Казалось, что в целях экономии они разбавили водой все что возможно и закупили самый дешевый хлеб. Манная каша была похожа на суп, чай на желтую воду и масло было безвкусное. Думая о последнем, я так и не мог его точно почувствовать, даже когда в школе мы жевали бумагу из тетрадей, чтобы пульнуть в одноклассника, был какой-то вкус. Да, неприятный, но все же вкус. А сейчас я жевал какую-то безвкусную тягучую массу. Но опустошить всю тару пришлось, ибо живот скрутило голодным спазмом, а до обеда было еще три часа. Как говорили, с голода и лопух съешь. Проглотив через силу крошечные порции, я отнес тару к стойке и встал в очередь за таблетками, и она прошла очень быстро, потому что нас было всего девять человек. И опять очень медленная и изнурительная прогулка по коридору в северную сторону нашего отделения.
Снова изнурительное ожидание. Я даже стал сомневаться, что разговор с Аликом вообще произойдет, ведь каждый новый день, нет, даже каждый час из приятного самочувствия оборачивался в жуткую трагедию. Тем более, вспомнив первое попадание сюда, у Алика тоже была эпилепсия, и естественно, никто не мог предугадать приступ. Но мои жуткие мысли и вопросы типа «Что если...?» прогнал седовласый мужчина, появившийся в дверном проеме. Он поговорил с Валентиной Георгиевной и, пройдя ко мне, сел на тоже место, на котором сидел до завтрака.
- Ну что ж, парень, выкладывай. – Почти шепотом сказал он.
- Я даже не знаю с чего начать. – Так же тихо ответил я.
- Не стоит говорить терминами, которые наслушался в драмах или в другом кино. Начинай с того как услышал первые голоса. – С ноткой грубости сказал он.
- Ну что ж. Первый раз я заметил это в первую же ночь, как я попал сюда...
- Ты хотел сказать вторую? Ведь ты спал первую ночь, будучи еще пьяным.
- Не придирайся к словам, ведь ты понимаешь, о чем я говорю. – Он лишь слегка улыбнулся. – Так вот, в первую ночь мне естественно не спалось, я встал, подошел к окошку и стал разглядывать улицу. Вдруг я увидел очень симпатичную девушку в свете фонарей, она легким шагом прошла по тротуару и скрылась за углом больницы. В тот же момент я услышал слово «Красивая».
- Это было в голове или где-то в палате?
- Честно говоря, я так и не понял. Я обернулся, оглядел все вокруг, но мужики все спали. Не придав этому значение, по требованию медсестры я лег в кровать.
- А дальше, когда это было? – Спросил он, почесав подбородок.
- Сразу же на следующий день. Я просто сидел и смотрел кто чем занимается и услышал фразу «Кучка психопатов». Опять же машинально обернулся, но за мной было пусто. Я даже не могу сказать, что это было, то ли голос в голове, то ли со стороны окна. Ну, а остальное ты уже знаешь, новый приступ... - Я опустил голову и осуждающе самого себя уставился взглядом на линолеум.
- Да, друг, я тебя очень понимаю. – Ответил он. – Я, похоже, придумал, как тебе выйти из этой ситуации. – Я удивленно посмотрел на него. – Через два, нет, лучше через три дня попроси медсестру отвезти тебя к главврачу или же попросить ее придти к тебе.
- И что сказать ей? – Взволновано спросил я.
- Не будешь перебивать, скажу! – Сердито сказал он. – В общем, когда встретишься с Сарой Альфредовной, прояви максимальный этикет и не груби ей.
- Но я мало знаю про этикет, тем более в разговоре с такими как она!
- Тогда делай так - не перебивай ее, сразу поздоровайся с ней и всеми кто будет присутствовать в кабинете, но с ней поздоровайся в первую очередь. Стой возле двери, пока тебя не пригласят, и попытайся не выдавать свое неуважение взглядом, сделай глаза как у бедной овечки. После того как тебя попросят сесть, сиди смирно как по струнке, не закидывай ногу на ногу, старайся не разводить их в стороны. В разговоре тоже проявляй уважение и не говори, пока тебя не спросят, да и ответы делай короткие и по существу, никаких «Я думаю что...», только факты. Можно сделать комплимент, но не больше одного, и старайся, чтобы он, не был слащавым, будто стараешься нарочито выявить свою лесть. По уходу обязательно поблагодари за уделенное тебе время. Ну и обязательно попрощайся так, как будто тебе понравился этот разговор. В общем, обдумай все детали за эти два или три дня.
- Хорошо, я понял. А зачем мне к ней идти?
- Для начала просто попроси ее назначить тебе какую-нибудь работу. Особенно будет хорошо, если эта работа будет тяжелой и даже неприятной.
- Но я не хочу мыть унитазы! – Воспротивился я.
- Слушай, ты хочешь выйти отсюда через месяц или нет? – Он сильно озлобился. – Конечно, если ты мазохист, то дело твое! – Он начал вставать с кровати.
- Алик, подожди! – Попытался я его остановить и это сработало.
- Давай так... - Он сел на прежнее место и смягчил тон. – Ты меня выслушай до конца, а потом думай сам, делать тебе так или нет.
- Хорошо, я слушаю.
- В общем, так – Ты попросишь у нее работу, она, скорее всего, предложит тебе три или более варианта, выбирай два или более вариантов, смотри сам, но не меньше двух. Можешь выбрать одно простое, но обязательно, чтобы второй вариант тяжелым, допустим, таскать чаны с едой и напитками или мыть коридор и уборную. Да и еще, она точно спросит тебя о твоем здоровье, не говори что тебе очень хорошо! Скажи, что у тебя бессонница и часто болит голова, если скажешь что все хорошо, она не поверит. Если зайдет разговор, почему у тебя был приступ, отвечай, что у тебя после завтрака кружилась и болела голова, плыло перед глазами и было спутанное сознание, это очень важно! Скажи именно так, как я тебе посоветовал. – Он посмотрел мне пристально в глаза и добавил. – Понял?
- Да. Но я понял, что мне нужно делать, но для чего это нужно, так и не сообразил.
- Поясню. Те, кто просит именно ее поставить их на работу, она относится немного лояльней. Но это не значит, что ты в одночасье станешь ее любимчиком. Да и в карте сделает нужную заметку.
- А про плохое самочувствие после завтрака?
- А вот это самое главное! Понимаешь, таблетки, которые выписывают пациентам, действуют на каждого по-разному. Для кого-то это спасение и хорошее состояние, а для кого-то полный мрак. Один человек от одной таблетки получит эйфорический эффект а у другого начнутся галлюцинации бред и все в этом духе.
- То есть именно то, что было со мной?!
- Ну вот, до тебя теперь доходит, о чем я говорю! – Он улыбнулся. – Только теперь хорошенько вспомни, какие тебе таблетки давали в тот день, когда стало плохо и какие после приступа.
- Но мне никто не говорил их названия. – Я удивленно посмотрел на него. – Да и на банке с таблетками была только моя фамилия.
- Да я не говорю про название, просто форма, цвет и на вкус, это тоже немаловажно.
- Я понял! Это все для того, что бы ей объяснить какое у меня было состояние на следующий день! То есть, если таблетки были похожи, то и на следующий день мне было плохо?
- А ты не так глуп. – Он снова подмигнул. – Ну а просьба о работе для тебя будет предлогом поговорить с ней лично.
- Ну и голова у тебя, Алик! Я бы ни за что до этого не додумался!
- Я же тебе говорил, что я видел и не такое. Ну а теперь ляг и вспоминай. – Он протянул мне две сигареты и добавил. – Я поговорю с Валентиной Георгиевной, она тебя выпустит на перекур. – После этих слов он встал и пошел к выходу.
После того как ушел Алик, выждав время я попросился в туалет. В нем на удивление было мало людей, в основном это были попрошайки с вечной просьбой оставить. Пройдя к окну, я закупил сигарету и сразу же закашлял, крепость сигарет моего товарища всегда мне не нравилась, было впечатление, что в сигарету напихали самые жесткие остатки. Я бывал на табачных заводах и лично видел производство сигарет, после чего поменял свой вкус и отношение к этому продукту. Но в защиту я могу сказать, что не все так жестко как говорят деды, там нет крысиных нор или справляющих нужду людей на гору табака. Есть специальные правила, причем очень строгие, при нарушении которых человека могут попросту уволить. Даже когда мы въезжали на территорию, нашу машину тщательно осматривали и просили пропуска, у которых был срок годности. И сейчас, сделав еще затяжку, я вспомнил те дни, но мои воспоминания перебил парень, сидящий на корточках, с просьбой оставить покурить. Я не стал от него отворачиваться, а просто отдал ему тлевший окурок и пошел в палату.
Лежа на уже заправленной кровати, я пытался вспомнить какие таблетки мне давали за все эти дни. Но в памяти были большие черные дыры. Я вспоминал, как проснулся в первое утро, какое было разочарование и гнев на всех и на себя, я даже вспомнил, что мне снилось именно в первую ночь, когда спал пьяным и вспомнил некоторых людей, которые ходили мимо палаты, смотря на меня. И в это т момент я понял, что не нужно пытаться сразу вспомнить тот момент, который нужен, а прокручивать память от начала дня и до нужного момента, так больше вариантов не ошибиться. И как попавший Дезмонд в анимус из игры «Assassin's Creed», я лежал и вспоминал каждую минуту.
Восемь часов, врачи и медперсонал уже сменились, за стол у первой палаты уселась пышная женщина в кофточке и белоснежном халате. Опять придется слушать ее пронзительный, звонкий и противный голос. Но это разочарование меркло перед воспоминанием разговора, что был вчера. Я вспоминал каждое слово, как медсестры, так и мое. И от этого к горлу подкатывался ком. «Мама! Приходила мама!» вертелась эта фраза в голове. Как мне теперь вновь ее увидеть? Как перебороть страх и ненависть, что сжигают мое сознание? Но самым главным вопросом был, что мне теперь говорить врачам и как их убедить, что я здоров?
Время подходило к завтраку, а я все так же сидел, обняв колени на расправленной кровати. Мысли сменялись из позитивных в ужасающие. На каждый ответ всплывали еще сто вопросов. Я даже думал о суициде и даже составлял планы как мне это провернуть. И вариантов было множество, разбить стекло или сделать удавку из полотенец или простыне. И хорошо одно в этих мыслях, что они сменялись на мысли «Зачем мне это надо?! Надо жить дальше!!!». И вот в этих раздумьях я машинально поднял глаза и увидел в дверном проеме Алика. Не знаю, сколько он там стоял, но глаза его неотрывно смотрели на меня. Я хотел встать и подбежать к нему в надежде на то, что он сможет мне советом и выслушает меня, но вспомнив, наш последний разговор я просто склонил голову.
- Ну, привет. – Услышал я голос перед собой и поднял голову. - Как ты себя чувствуешь? – С нотой злобы он спросил меня.
- Отвратительно...
- Эх, парень – Он присел на пустую кровать. – Что же ты творишь? Ну, говорил же я тебе, не запускай себя так, подумай, как разговаривать с медперсоналом, как вести себя в этом отделение, и самое главное как настроить самого себя на все это. А ты... Что ты сделал? – Я посмотрел на него с мысленной просьбой «Не сыпь соль на рану» и он понял этот взгляд. – Ладно, понял я. – Продолжил он. – Давай теперь подумаем, как тебе выкрутится.
- А это вообще возможно? – Монотонно спросил я.
- Парень, уныние - тяжкий грех. То, что с тобой произошло еще можно изменить, поверь мне, я и не такое видел в этих стенах. Нужно все обдумать, но не сейчас. После завтрака я приду к тебе, и поговорим. – Только он произнес эту фразу, как тут же позвали в столовую седьмую и пятую палату. Он встал и направился к выходу.
- Алик! – Окрикнул его я и мужчина оглянулся. – Спасибо тебе! – Искренни сказал я и мужчина, подмигнув, пошел дальше.
В столовой сели завтракать уже четвертая, третья и вторая палаты. В это время я пару раз выглядывал в коридор в надежде увидеть идущего ко мне товарища, за что и получал порцию громких высказываний вернуться на свое место. Видимо, Алик решил и мне дать шанс немного подкрепиться. У меня даже складывалось впечатление, что он почти все знал про меня. Когда я ел, во сколько уснул, что делаю в данный момент, хотя удивляться я не стал, человек, пробывший здесь половину своей жизни, скорее всего, пользовался каким-то авторитетом. Но меня это больше печалило, чем радовало. Я просто не мог представить, что бы я делал на его месте.
Вот уже прокричали зов нашей палаты на завтрак, и я стоял в коридоре в шеренге. Из туалета доносился манящий запах дыма сигарет и соответствующие этому месту примеси. Собрав всех пациентов, Валентина Георгиевна повела нас прямо по коридору. Я шел впереди а в самом конце плелся опустивший взгляд Игорь. По разговорам, он опять принял хорошую порцию уколов, и говорят - из-за меня. По слухам, он начал протестовать и оскорблять всех сотрудников после того как я отключился. Кричал о том, как что это самосуд - пичкать снотворным человека, что нужно принимать какие-то лечебные меры, а не просто усыплять меня. Мне стало все это странно, ведь он не проявлял ко мне каких-то симпатий или просто человеческого сочувствия. Все это короткое время, что мы лежали в первой палате, он злился на меня за то, что именно я рассказал всю правду о здешних правилах. И он получил то же самое что и я, «Хорошую» порцию галопередола. И видя сейчас, как он бредет по коридору в состоянии «Овоща», мне стало действительно стыдно, ведь он пострадал из-за меня. Да, пусть он и сам начал кричать и матерится, но все это он делал, чтобы не дать издеваться надомной.
Отведя мысли об Игоре, я заметил, проходя мимо четвертой палаты, как на подоконнике сидел мужчина и грелся. Зовут его Анатолий, но все к нему обращались «Дядя Толя». И даже люди, кто был его старше, все равно звали его так. Дядя Толя был полковником на пенсии. Я не знал, в каком направлении он служил, но говорили, что именно из-за этой службы он обратился за помощью в центр психического здоровья. Заинтересовал он меня тем, что он не был крайне гордым, он не смотрел на всех с высока в связи со своим прошлым. Он со всеми здоровался, общался и очень любил посмеяться над какими-то нелепыми и смешными событиями. Но если кто-то на него, так сказать, наезжал, дядя Толя не лез за словом в карман, а резко отрезал любые попытки его разозлить. И по телосложению был очень крепок, несмотря на то, что ему было уже под семьдесят. Он всегда помогал на кухне поварам, мыл посуду, носил тяжелые чаны с супом или компотом, даже мыл полы - и все это за спасибо, так как в отделении расплачивались только сигаретами и только, а он не курил. Я смотрел на него все время, пока мы ползли возле его четвертой палаты, и уже к завершению он уловил на себе мой взгляд, на что ответил громким словом «Привет!».
Завтрак был более отвратительным, чем все остальные. Казалось, что в целях экономии они разбавили водой все что возможно и закупили самый дешевый хлеб. Манная каша была похожа на суп, чай на желтую воду и масло было безвкусное. Думая о последнем, я так и не мог его точно почувствовать, даже когда в школе мы жевали бумагу из тетрадей, чтобы пульнуть в одноклассника, был какой-то вкус. Да, неприятный, но все же вкус. А сейчас я жевал какую-то безвкусную тягучую массу. Но опустошить всю тару пришлось, ибо живот скрутило голодным спазмом, а до обеда было еще три часа. Как говорили, с голода и лопух съешь. Проглотив через силу крошечные порции, я отнес тару к стойке и встал в очередь за таблетками, и она прошла очень быстро, потому что нас было всего девять человек. И опять очень медленная и изнурительная прогулка по коридору в северную сторону нашего отделения.
Снова изнурительное ожидание. Я даже стал сомневаться, что разговор с Аликом вообще произойдет, ведь каждый новый день, нет, даже каждый час из приятного самочувствия оборачивался в жуткую трагедию. Тем более, вспомнив первое попадание сюда, у Алика тоже была эпилепсия, и естественно, никто не мог предугадать приступ. Но мои жуткие мысли и вопросы типа «Что если...?» прогнал седовласый мужчина, появившийся в дверном проеме. Он поговорил с Валентиной Георгиевной и, пройдя ко мне, сел на тоже место, на котором сидел до завтрака.
- Ну что ж, парень, выкладывай. – Почти шепотом сказал он.
- Я даже не знаю с чего начать. – Так же тихо ответил я.
- Не стоит говорить терминами, которые наслушался в драмах или в другом кино. Начинай с того как услышал первые голоса. – С ноткой грубости сказал он.
- Ну что ж. Первый раз я заметил это в первую же ночь, как я попал сюда...
- Ты хотел сказать вторую? Ведь ты спал первую ночь, будучи еще пьяным.
- Не придирайся к словам, ведь ты понимаешь, о чем я говорю. – Он лишь слегка улыбнулся. – Так вот, в первую ночь мне естественно не спалось, я встал, подошел к окошку и стал разглядывать улицу. Вдруг я увидел очень симпатичную девушку в свете фонарей, она легким шагом прошла по тротуару и скрылась за углом больницы. В тот же момент я услышал слово «Красивая».
- Это было в голове или где-то в палате?
- Честно говоря, я так и не понял. Я обернулся, оглядел все вокруг, но мужики все спали. Не придав этому значение, по требованию медсестры я лег в кровать.
- А дальше, когда это было? – Спросил он, почесав подбородок.
- Сразу же на следующий день. Я просто сидел и смотрел кто чем занимается и услышал фразу «Кучка психопатов». Опять же машинально обернулся, но за мной было пусто. Я даже не могу сказать, что это было, то ли голос в голове, то ли со стороны окна. Ну, а остальное ты уже знаешь, новый приступ... - Я опустил голову и осуждающе самого себя уставился взглядом на линолеум.
- Да, друг, я тебя очень понимаю. – Ответил он. – Я, похоже, придумал, как тебе выйти из этой ситуации. – Я удивленно посмотрел на него. – Через два, нет, лучше через три дня попроси медсестру отвезти тебя к главврачу или же попросить ее придти к тебе.
- И что сказать ей? – Взволновано спросил я.
- Не будешь перебивать, скажу! – Сердито сказал он. – В общем, когда встретишься с Сарой Альфредовной, прояви максимальный этикет и не груби ей.
- Но я мало знаю про этикет, тем более в разговоре с такими как она!
- Тогда делай так - не перебивай ее, сразу поздоровайся с ней и всеми кто будет присутствовать в кабинете, но с ней поздоровайся в первую очередь. Стой возле двери, пока тебя не пригласят, и попытайся не выдавать свое неуважение взглядом, сделай глаза как у бедной овечки. После того как тебя попросят сесть, сиди смирно как по струнке, не закидывай ногу на ногу, старайся не разводить их в стороны. В разговоре тоже проявляй уважение и не говори, пока тебя не спросят, да и ответы делай короткие и по существу, никаких «Я думаю что...», только факты. Можно сделать комплимент, но не больше одного, и старайся, чтобы он, не был слащавым, будто стараешься нарочито выявить свою лесть. По уходу обязательно поблагодари за уделенное тебе время. Ну и обязательно попрощайся так, как будто тебе понравился этот разговор. В общем, обдумай все детали за эти два или три дня.
- Хорошо, я понял. А зачем мне к ней идти?
- Для начала просто попроси ее назначить тебе какую-нибудь работу. Особенно будет хорошо, если эта работа будет тяжелой и даже неприятной.
- Но я не хочу мыть унитазы! – Воспротивился я.
- Слушай, ты хочешь выйти отсюда через месяц или нет? – Он сильно озлобился. – Конечно, если ты мазохист, то дело твое! – Он начал вставать с кровати.
- Алик, подожди! – Попытался я его остановить и это сработало.
- Давай так... - Он сел на прежнее место и смягчил тон. – Ты меня выслушай до конца, а потом думай сам, делать тебе так или нет.
- Хорошо, я слушаю.
- В общем, так – Ты попросишь у нее работу, она, скорее всего, предложит тебе три или более варианта, выбирай два или более вариантов, смотри сам, но не меньше двух. Можешь выбрать одно простое, но обязательно, чтобы второй вариант тяжелым, допустим, таскать чаны с едой и напитками или мыть коридор и уборную. Да и еще, она точно спросит тебя о твоем здоровье, не говори что тебе очень хорошо! Скажи, что у тебя бессонница и часто болит голова, если скажешь что все хорошо, она не поверит. Если зайдет разговор, почему у тебя был приступ, отвечай, что у тебя после завтрака кружилась и болела голова, плыло перед глазами и было спутанное сознание, это очень важно! Скажи именно так, как я тебе посоветовал. – Он посмотрел мне пристально в глаза и добавил. – Понял?
- Да. Но я понял, что мне нужно делать, но для чего это нужно, так и не сообразил.
- Поясню. Те, кто просит именно ее поставить их на работу, она относится немного лояльней. Но это не значит, что ты в одночасье станешь ее любимчиком. Да и в карте сделает нужную заметку.
- А про плохое самочувствие после завтрака?
- А вот это самое главное! Понимаешь, таблетки, которые выписывают пациентам, действуют на каждого по-разному. Для кого-то это спасение и хорошее состояние, а для кого-то полный мрак. Один человек от одной таблетки получит эйфорический эффект а у другого начнутся галлюцинации бред и все в этом духе.
- То есть именно то, что было со мной?!
- Ну вот, до тебя теперь доходит, о чем я говорю! – Он улыбнулся. – Только теперь хорошенько вспомни, какие тебе таблетки давали в тот день, когда стало плохо и какие после приступа.
- Но мне никто не говорил их названия. – Я удивленно посмотрел на него. – Да и на банке с таблетками была только моя фамилия.
- Да я не говорю про название, просто форма, цвет и на вкус, это тоже немаловажно.
- Я понял! Это все для того, что бы ей объяснить какое у меня было состояние на следующий день! То есть, если таблетки были похожи, то и на следующий день мне было плохо?
- А ты не так глуп. – Он снова подмигнул. – Ну а просьба о работе для тебя будет предлогом поговорить с ней лично.
- Ну и голова у тебя, Алик! Я бы ни за что до этого не додумался!
- Я же тебе говорил, что я видел и не такое. Ну а теперь ляг и вспоминай. – Он протянул мне две сигареты и добавил. – Я поговорю с Валентиной Георгиевной, она тебя выпустит на перекур. – После этих слов он встал и пошел к выходу.
После того как ушел Алик, выждав время я попросился в туалет. В нем на удивление было мало людей, в основном это были попрошайки с вечной просьбой оставить. Пройдя к окну, я закупил сигарету и сразу же закашлял, крепость сигарет моего товарища всегда мне не нравилась, было впечатление, что в сигарету напихали самые жесткие остатки. Я бывал на табачных заводах и лично видел производство сигарет, после чего поменял свой вкус и отношение к этому продукту. Но в защиту я могу сказать, что не все так жестко как говорят деды, там нет крысиных нор или справляющих нужду людей на гору табака. Есть специальные правила, причем очень строгие, при нарушении которых человека могут попросту уволить. Даже когда мы въезжали на территорию, нашу машину тщательно осматривали и просили пропуска, у которых был срок годности. И сейчас, сделав еще затяжку, я вспомнил те дни, но мои воспоминания перебил парень, сидящий на корточках, с просьбой оставить покурить. Я не стал от него отворачиваться, а просто отдал ему тлевший окурок и пошел в палату.
Лежа на уже заправленной кровати, я пытался вспомнить какие таблетки мне давали за все эти дни. Но в памяти были большие черные дыры. Я вспоминал, как проснулся в первое утро, какое было разочарование и гнев на всех и на себя, я даже вспомнил, что мне снилось именно в первую ночь, когда спал пьяным и вспомнил некоторых людей, которые ходили мимо палаты, смотря на меня. И в это т момент я понял, что не нужно пытаться сразу вспомнить тот момент, который нужен, а прокручивать память от начала дня и до нужного момента, так больше вариантов не ошибиться. И как попавший Дезмонд в анимус из игры «Assassin's Creed», я лежал и вспоминал каждую минуту.
Рэд