Страшилка » Страшные рассказы » Что скрывает дождь? Глава шестая

 
 
 

Что скрывает дождь? Глава шестая

Автор: Alic Smit от 3-11-2017, 13:20

Тени прошлого

Оказалось, что ровно, без проплешин, стриженые волосы способны придать человеку божеский вид, а девочка в солнечных очках может помочь обожжённому мальчику справиться с накатившим чувством одиночества. Она заставила его отвлечься от жалости к себе, показала много интересных мест, где можно подолгу сидеть и болтать обо всём подряд. Старый чердак Особняка, его крыша, подвал, берег речки. Они стали встречаться там каждый день, уходили после завтрака, набрав хлеба с сыром или яиц и чего-нибудь попить, а возвращались перед ужином.
Днём они шатались по Приюту и его окрестностям, а вечером и ночью не обращали внимания на насмешки соседей по комнате. Хромой не обращал. Его спрашивали:
– Где это тебя носит целыми днями?
– Бегаешь с собаками за забором?
– Решил, что эти мешки с блохами лучше людей?
А он не отвечал. Да и вообще старался не заходить в восемнадцатый домик. Но всё равно сталкивался с Четвёркой и их атаманом в столовой или во дворе. Иногда его пытались бить, но Хромой уворачивался от ударов и не давал загнать себя в угол. Скоро им надоедало гоняться за ним, и они отставали, а Хромой шёл на речку, к неглубокой пещере в обрывистом берегу, где его ждала Арши. Девочка по его лицу и усилившейся хромоте понимала, что что-то случилось, но ни о чём не спрашивала.
Ту пещеру они нашли случайно. Вообще-то искали дорогу к воде, спрятавшуюся за разросшимися кустами. Но трава была высокая, а берег обрывался резко. Арши не заметила обрыв и неудачно упала, подвернула ногу. Но упала не в воду, а на небольшой глиняный уступ, похожий на ступеньку. На вопрос Хромого девочка ответила, что жить будет, и попросила аккуратно бросить ей рюкзак. Когда мальчик нашёл-таки более-менее пологий спуск и добрался до «ступеньки», Арши уже зафиксировала ногу ремнём и с удобством обосновалась в пещерке.
В тот же день они принялись обустраивать свою находку – облагородили и скрыли кустами спуск, застелили глиняный пол сухой травой, сделали на стенах полочки, закрыли вход большими камнями. А уходя, оставили фонарик, плед и колоду карт.
С тех пор не проходило и дня, чтобы Хромой и Арши не ходили к своей пещере. Пару раз они даже хотели остаться там на ночь, но приближалась осень, ночи становились всё холоднее, и пледы уже не спасали. Но однажды, когда Хромой пришёл к пещере, Арши уже сидела там и, похоже, очень давно. Обычно он приходил первым – если не сталкивался с Четвёркой, – или они встречались у дыры в заборе. А сейчас девочка сидела у заваленного булыжниками входа в пещеру и что-то рисовала глиной у себя на лодыжке, не обращая внимания на подобие бинтов на руках. Подойдя ближе, Хромой различил круги и перья – ловец снов.
– Привет, – сказала Арши, не отрываясь от рисования. Голос у неё был немного хриплый, как будто она долго плакала.
– Привет, – Хромой осторожно, стараясь не растревожить больную ногу, сел рядом. – Давно сидишь?
Арши кивнула:
– Пришла после рассвета.
Мальчик присвистнул:
– Зачем так рано?
Девочка посмотрела на него. Тёмные очки прятали её глаза, но ему показалось, что они покраснели.
– Что-то случилось?
– Не хочу возвращаться в домик, – она шмыгнула носом.
Хромой нахмурился. Он думал, что у девчонок нет таких проблем.
– Бьют?
Арши слабо улыбнулась:
– Если бы. Драться я умею, – шмыг. – Они знают, что я... не люблю зеркал, – усмешка уголком рта. – Наверное, по всему Приюту их собирали – эти стекляшки. Всю спальню ими обставили. Сдёрнули с меня очки, втолкнули в комнату и закрыли дверь.
Хромой не мог понять, как с помощью зеркал можно довести человека до слёз. Ведь они показывают только то, что есть, отражать что-то ещё их не заставишь.
– В этом и проблема, – ответила девочка. – Я очень боюсь того, что есть.
Настолько, что готова перебить все зеркала, изрезав руки в кровь, лишь бы не видеть этого? А чего «этого»?
– Показать? Тебе вряд ли понравится.
– Покажи.
Арши поджала губы, мгновение словно что-то решала, потом посоветовала:
– Облокотись на что-нибудь, – и резким движением сдёрнула очки.
Открыла глаза. Ярко-зелёные с почти вертикальным зрачком, они явно не могли, не должны были принадлежать девочке восьми лет. Создавалось впечатление, что...
– Я люблю тебя, сынок, – и до боли знакомый голос дрожит от страха и слёз.
Треск огня вокруг, и его жар опаляет лицо и волосы, дым не даёт дышать, а дышать нужно, ведь иначе всё закончится. Звон разбитого оконного стекла, и ласковые женские руки поднимают его и выбрасывают из окна. Он не хотел оставлять их, не хотел уходить один, знал, что нужно, и не хотел. Но его не слушали, только мама всё время повторяла, что любит его, и что «так будет лучше». Он и сам это понимал, но хотел быть с ней, с папой и с маленькой сестрёнкой. Лучше бы спасали её, ведь ей ещё и пяти лет не исполнилось, должно было исполниться на следующей неделе, пятнадцатого июля, но потолочная балка решила иначе, поэтому из окна он летел один. На улице было темно и прохладно, лицо горело, и нога болела так, будто это его придавило потолочной балкой, а не четырёхлетнюю девочку, которая спала в обнимку с большим плюшевым зайцем, и её маленьких ручек не хватало на то, чтобы обнять его шею. Он слышал голоса внизу, там, куда летел, и вой сирены, даже не одной, и от такого шума закладывало уши, а он летел, летел, пока не почувствовал, что упал на что-то мягкое, и в тот же миг обвалилась крыша четвёртого этажа, их угловой квартиры. Он слышал треск и женский крик, а потом ему дали какую-то маску, в которую сказали дышать, и он дышал, потому что с лица, казалось, слазила кожа, а нога болела всё сильнее, а если дышать в маску, то всё закончится. А утром он проснётся в своей постели, на кухне мама будет варить кашу, по коридору будет бегать маленькая сестрёнка, папа будет уже на работе, а он встанет и удивится, какой странный был сон!
Арши моргнула и цепочка воспоминаний прервалась. Девочка отвернулась и надела очки.
– Это происходит всегда и со всеми, – сказала она. – Только видения разные.
Хромому потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что пожара нет, что он не едет в машине скорой помощи, у него на лице нет маски, в которую нужно дышать. Просто глядя в глаза друга, он с чего-то вспомнил то, чего не мог вспомнить уже больше месяца.
– Что это было? – с трудом спросил он.
– Видимо, твой кошмар. Понимаешь, что я чувствую, глядя на себя в зеркало? Особенно без очков. И куда не повернись, везде встретишься взглядом со своим отражением. И не дай бог сделать резкое движение – двойник может не успеть повторить его.
Больше они об этом не говорили. Не хотелось.
Следующим утром Хромого избили так, что очнулся он в Лазаретной палате. Ну, как «избили». Бил его только Боксёр. Остальные стояли в сторонке. Кто-то, кажется, даже пытался унять атамана. А Хромой пытался отбиваться. Уворачивался от ударов, бил сам. А свернувшись на полу клубком, защищая голову, живот и больную ногу, хватал пинающие его белые кроссовки. Но Боксёра это только злило ещё сильнее.
Итогом для Хромого стало огромное количество синяков и ссадин, разбитый нос и губа, сломанный палец на руке и разболевшаяся нога. И невозможность ходить в пещеру. Он не мог даже предупредить Арши, чтобы не ждала его. Последнее огорчало его намного больше драки с Боксёром, сломанного пальца и горевшей огнём ноги.
Поэтому когда в коридоре вдруг поднялся шум и грохот, а потом в дверь его палаты тихонько постучали, Хромой даже не встал с кровати. Дверь приоткрылась, и в комнату шагнул мальчик. Светло-голубые штаны от лазаретной пижамы, светло-серая толстовка и кеды на босу ногу. Мальчик беззвучно, но быстро закрыл за собой дверь. Увидел Хромого и тихо ойкнул. Хромой, узнав гостя, резко сел на кровати и протёр глаза, чуть не вдавив их в череп, но это не помогло.
– Бес?!
Мальчик нервно облизал губы, кивнул:
– Левый, – и, беспокойно косясь на дверь, быстро заговорил. – Слушай, можно я у тебя спрячусь? За мной погоня...
Беса Хромой видел всего несколько раз, но знал, что вообще-то их двое. Одинаковая одежда, одинаковые причёски и лица, одинаковая походка. Ещё он знал, что в начале лета их заперли в Лазарете, недавно одного выпустили, но он переехал под Белую Дверь, зайдя в восемнадцатую спальню за одеялом и рюкзаком. В столовой Правый Бес появлялся только во время обеда, собирал кое-какую еду и снова уходил. Иногда ребята – даже Четвёрка – передавали ему разные мелочи, которые можно было хорошо спрятать.
– Конечно, прячься. Только...– Хромой оглядел палату, – куда?
Посетитель заговорщицки подмигнул ему. Бросил очередной опасливый взгляд на дверь, за которой продолжалось сильное оживление, и подошёл к тумбочке.
– Будь добр, помоги.
Они вместе – хотя Левый явно брал большую часть нагрузки на себя – отодвинули её немного ближе к кровати, Бес сел на пол и убрал одну стенную подушку. За ней оказалась пустота. Беглец посмотрел на Хромого разными глазами:
– Не выдашь меня?
Хромой замотал головой:
– Не выдам.
Бес снова подмигнул ему и полез в дыру в стене. Только когда он начал ставить подушку на место, Хромой забеспокоился:
– А тумбочка?
– В некоторых палатах они стоят там, – ответил приглушённый голос из стены, и дыра исчезла окончательно.
Даже зная о ней, Хромой не видел швов, выдающих в одной из многих подушек «дверь». Только он лёг на кровать и сложил руки за головой, как лежал до этого, и в палату заглянул один из санитаров – молодой мужчина с редкой бородкой – и приветливо спросил:
– К тебе случайно не заходил мальчик твоего возраста? В серой кофте и кедах.
Хромой, не моргнув, соврал:
– Заходил. Но я его прогнал.
Хотя это почти не было ложью. Он действительно заходил. А потом ушёл. Правда, всего лишь в стену, но это уже мелочи.
Мужчина улыбнулся:
– Молодец. Если он снова придёт, позови кого-нибудь, ладно?
– Ладно.
И дверь закрылась. Хромой лежал на кровати, поверх одеяла, в светло-голубой пижаме и босиком, и слушал. Слушал Беса, прятавшегося в стене. Он, наверное, даже не дышал или дышал реже. Его не было слышно. И слушал коридор Лазарета. Суматоха там постепенно утихала, взрослые возвращались к обычным делам, словно и не было никакого беглеца, забега́вшего, должно быть, во все палаты и тут же выбегавшего обратно в коридор. Почему Бес сбежал? И на что он рассчитывал? Добежать до Белой Двери, туда, где его ждал брат? А потом? В восемнадцатую спальню? Но ведь его бы всё равно поймали и вернули.
Наверное, Хромой задремал, потому что когда он открыл глаза, на тумбочке стоял разнос с едой. Котлета с картофельным пюре и молоко. Стенная подушка явно была не на месте – она отошла от стены, и теперь любой желающий мог обнаружить укрытие Беса.
Хромой встал и на цыпочках подошёл к «двери».
– Эй, ты там? – говорил он тоже зачем-то тихо, наверное, боясь, что кто-нибудь придёт и спросит, с кем это он тут разговаривает.
За мягкой обивкой закопошились, и из дыры вылезла лохматая голова. Волосы перепачканы чем-то белым и прилипли ко лбу. Бес несколько раз жадно втянул носом воздух, и только потом заговорил:
– Ты не представляешь себе, как там душно. Просторно, но душно.
– Просторно?
Хромой сомневался, что дыру в стене стали бы делать большой. Бес кивнул:
– Ниша рассчитана на двоих старших. Но даже им там не было бы тесно. А вентиляцию не предусмотрели.
Хромой кивнул на разнос:
– Еду принесли. Будешь?
Но ответить Бес не успел – за дверью послышались шаги. Он поспешно залез в дыру, Хромой помог поставить на место подушку и сел на кровать. Раздался стук, и дверь открылась, впустив в палату высокого жилистого мужчину в белом халате. Он внимательно осмотрел синяк под глазом и ранку на губе. Перевёл взгляд на загипсованный палец, но ничего не сказал по поводу драки. Поинтересовался, как Хромой себя чувствует. Тот попытался улыбнуться:
– Хорошо.
И это почти не было ложью. Он отвлёкся от своей боли, когда пришёл Бес. Врач посмотрел на тарелку:
– Тогда почему не ешь?
– Я спал. Потом поем.
Мужчина кивнул:
– Ладно. Я тут к тебе кое-кого привёл. Надеюсь, ты не против? Она целый час просидела у меня под дверью.
Хромой чуть не подпрыгнул на кровати. Арши! Она пришла к нему!
– Конечно не против, – затараторил мальчик. – Где она?
Врач засмеялся:
– Здесь.
И указал на дверь палаты. Сначала Хромой никого не увидел, но потом Арши отлепилась от стены и подняла голову.
– Привет! – сказала девочка.
– Привет, – мальчик так обрадовался её приходу, тому, что она про него не забыла, что забеспокоилась, когда он не пришёл на речку, и целый час просидела под дверью врачебного кабинета, чтобы её пустили к нему. Он знал, что это приятно, но не думал, что настолько. – Заходи!
– Я завтра приду, – врач прятал улыбку, но его выдавали морщинки, разбегающиеся от уголков глаз.
Он вышел и закрыл за собой дверь. Арши присела на корточки напротив Хромого и долго изучала его повреждения. Потом вдруг повернула голову и замерла, прислушиваясь. Оказалась возле тумбочки. Хромой даже не заметил, перепрыгнула она его кровать или всё-таки обошла, а девочка уже убрала «дверь»:
– Бес, вылезай. Всё тихо.
Левый зашевелился внутри стены, а через секунду, как и в прошлый раз, из дыры показалась его голова. Дальше он вылезать не стал. Просто лёг на пол, подложив стенную подушку под живот. Арши стряхнула с его волос белую пыль.
– Как ты узнала, что нас трое? – спросил Хромой, подобрав, наконец, челюсть, от удивления закатившуюся под тумбочку. – И что Бес спрятался в стене?
Арши подошла ближе к кровати и села, скрестив ноги по-турецки. Подняла голову, чтобы видеть его:
– Они с Правым часто прячутся или здесь, или в другом конце коридора. А тихо же сидеть неудобно – ноги затекают. Ты ешь. Скоро ужин принесут, а у тебя ещё обед стоит.
Бес на животе подполз ближе к еде и опять лёг, распластавшись на мягкой обивке.
– Обед раздели с другом, – на последнем слове он запнулся, не уверенный, может ли считаться другом Хромого.
Хромой вилкой поделил порцию пополам и быстро съел свою часть. Бес на еду почти набросился. Казалось, его не кормили несколько дней. Арши тоже это заметила.
– Голодовка? – укоризненно спросила она.
– Они нас разлучили, – неожиданно сердито ответил Бес, разделавшись с котлетой.
– И не скоро позволят воссоединиться, если вы не закончите эту забастовку.
Лицо Беса озарилось надеждой, как будто было что-то странное в том, что один из близнецов переехал под Дверь, в то время как второй носится по стерильным коридорам, нарушая тишину и покой Лазарета. Но оказалось, что Хромой знал далеко не всё.
– Твой брат тоже бастует со своей стороны, – объяснила Арши. – Он уже больше недели штурмует эту белую крепость. По ночам орёт почище оравы мартовских котов, долбит в дверь – надеюсь, не головой, – гремит всем, чем можно. Слышал про дымовую шашку? Так вот это тоже он. Если так и дальше пойдёт, тебя привяжут к кровати, а его запрут где-нибудь.
– Что за дымовая шашка? – спросил Хромой.
Бес хитро улыбнулся:
– Несколько дней назад она легла под Белую с внутренней стороны, – в его голосе слышалась чуть ли не гордость за брата. – Дымило сильно. Сигнализация надрывалась минут десять. Ну, Меды перепугались, думали – пожар. Пооткрывали окна и двери в палаты. Я решил сбежать под шумок. Поймали у самой Белой. С тех пор сижу под замком.
– А кто тебя выпустил? – он посмотрел на Арши, но девочка подняла руки:
– Я только конверт с отмычками пронесла. Дальше он сам.
Хромого вдруг осенило:
– Так вот, ведьма, с какими бесами ты дружишь!
«Ведьма» довольно кивнула:
– Догадливый человек! Это редкость.
Бес подхватил её волынку:
– Особенно в столь юном возрасте.

Весь остаток вечера они разговаривали, играли в карты, которые Бес нашёл в нише в стене, смеялись. Ужин застал ребят врасплох. Арши услышала шаги и дребезжание тележки с едой уже почти у двери. Левый еле успел спрятаться. Дырку маскировали впопыхах, и Хромому казалось, что она всё равно бросалась в глаза, но обошлось – медсестра ничего не заметила. Только неодобрительно посмотрела на карты, но промолчала.
Уходя – после двух предупреждающих визитов санитаров, которые Бес пережидал в укрытии, и трёх стуков в дверь, – Арши пожелала Хромому «больше не сталкиваться с Боксёром», а Бесу сказала:
– Я проведу его.
Не стала уточнять, кого – и так было ясно. Левый просиял и даже начал заикаться от радости, так что его «спасибо» Арши уже не услышала.
Когда в палате выключили свет, мальчишки легли спать – Хромой на кровать, а Бес – на мягкий пол рядом с дыркой. Но о каком сне может идти речь, когда за день произошло столько всего?
Хромой думал о том, что не так давно он чуть не плакал от чувства одиночества, а сейчас радуется визиту друга в Лазаретную палату. Друга, который не смеётся над его увечьем. Да оно почти и не напоминало о себе. Больная нога давала о себе знать, только если её перегрузить, а ожог уже почти не резал глаза, когда он смотрел на себя в зеркало.
И думал о Бесах. Каково это – иметь брата-близнеца? Смотреть на кого-то и видеть себя? Чувствовать чью-то боль? И как сильно, должно быть, злились оба, когда их разлучили!
– Бес, – позвал Хромой шёпотом. – Бес, ты спишь?
С пола раздалось отрицательное мычание.
– Расскажи что-нибудь.
Снизу снова промычали:
– Сначала ты.
Хромой поднялся на локтях:
– А ты не уснёшь?
– Не усну, – а голос сонный-сонный.
Хромой лёг обратно на подушку и сложил руки на животе:
– Что тебе интересно?
– Расскажи о себе.
– Меня привезли на автобусе...
Судя по шорохам у стены, Левый сел.
– Подожди, – перебил он Хромого. – А до автобуса? Где родился? Как жил? С кем общался?
– Не помню, – мальчик сам удивился, насколько безразлично прозвучал его голос.
– То есть как? Совсем?
– Совсем. Даже имени своего не знаю.
Бес сочувственно помолчал пару секунд, но потом всё-таки не выдержал:
– А как тебя угораздило к нам, тоже не помнишь?
Хромой повернулся на бок, так, чтобы видеть хотя бы тёмный силуэт на фоне стены, и ответил:
– Есть одно воспоминание, – он говорил медленно, старательно отвоевывая у памяти хотя бы пару новых секунд, – но оно не очень приятное.
И он рассказал о том, что увидел в глазах Арши. Левый слушал очень внимательно и, кажется, даже не дышал, а когда наступила особенно длинная пауза, тихо спросил:
– Ты скучаешь по ней? По маме? – последнее слово он произнёс с нежностью и каким-то трепетом, от которого Хромому стало не по себе.
Скучал ли он? Да, наверное. Иногда, особенно первое время, ему очень хотелось, чтобы рядом был человек, который поймёт его, пожалеет. Потом он познакомился с Арши, и мысли о жалости к себе стали приходить значительно реже. Но да, наверное, он скучал по маме. И был благодарен.
– Да. Скучаю.
Наверное, Бес уловил в его голосе что-то такое, что отбило у него желание развивать тему.
– Спроси меня о чём-нибудь, – попросил он вместо очередного вопроса. – Я не знаю, с чего начать.
Хромой перевернулся со спины на живот и подложил руки под себя:
– Правда то, что говорят о связи близнецов?
Самое смешное, что навыки и знания у него остались. Сбежали только воспоминания о жизни. Хромой умел читать, писать, считать, помнил отрывки прочитанных произведений, но не мог назвать ни автора, ни имени главного героя.
– Смотря что говорят.
Хромой задумался. А правда, что? Его всегда интересовала тема близнецов, но сейчас дырявая память с огромным трудом преподнесла один-единственный вопрос:
– Правда, что вы чувствуете боль друг друга?
Бес усмехнулся:
– Правда.
Он снова лёг на пол и завёл руки за голову:
– Был один случай. Мы с Правым решили погулять по лесу. Отошли совсем недалеко, но уже чувствовали себя героями, – он тихо засмеялся. – Потом услышали, что за нами кто-то идёт. Обернуться было страшно – о лесе много всякого болтают. Мы пошли быстрее. Там, за нами, тоже ускорились. Мы побежали. За нами побежали тоже. Потом Правый всё-таки обернулся и вдруг как заорёт! Я, ясное дело, тоже перепугался. Полезли на дерево – думаем, там оно нас не достанет, а после дождя всё мокрое, скользкое. Ну, Правый и навернулся с нижней ветки. Сломал ногу. А ходить не могли оба – он в гипсе, я просто за компанию с постоянной ноющей болью. Так и лежали в Лазарете, пока у него кости не срослись, да пока ноги разрабатывали... А бежала за нами бродячая собака.
Так и прошло полночи – Левый рассказывал истории, Хромой задавал вопросы, и оба старались не смеяться слишком громко, чтобы не привлечь Медов. Уже засыпая, Бес снова негромко позвал друга:
– Хромой. Арши тебе говорила, что собирается выпросить у Цербера отдельный домик?
– Нет, – он тоже почти уснул, – Думаешь, даст?
Левый сладко зевнул:
– Надеюсь. Не хочу возвращаться к Боксёру.
И, наверное, этим бы всё и кончилось, если бы он, полежав ещё немного, не сказал:
– А если не даст, мы займём чей-нибудь. Договоримся с жильцами или выгоним – и будет нам свой домик. Согласен?
– Угу, – и Хромой всё-таки не выдержал, спросил: – Слушай, Бес, а зачем ты сбежал?
– А пусть знают, что наши не сдаются! – решительно заявил Бес. – Пока я здесь, а Правый там, им покоя не будет.
– А если Арши его приведёт?
– Что значит «если»? Приведёт, я в ней не сомневаюсь. Но до тех пор...
– Ну, хорошо, приведёт она его, а потом что? Ещё одну шашку пустите?
Бес тихо фыркнул:
– Нету у нас больше, – снова сел. – Знаешь, что? А давай к нам, а? Веселее будет. И Арши в две палаты бегать не придётся. Попросишь?
– Попрошу.
– Вот и ладушки, – лёг и через пару секунд отключился.

Разбудил их крик медсестры. Да такой, словно на полу спал действительно бес, а не мальчик, учинивший вчера вечером настоящий погром во всём Лазарете. Хромой ещё не проснулся, как следует, а Левый уже вскочил и бежал к двери. Ошарашенная медсестра спохватилась, только когда он выскочил из палаты. На крик сбежались Меды, и Бесу пришлось уворачиваться от трёх взрослых мужчин. Поймали его уже у открытой Двери. С той стороны в Лазарет вбежал Правый с рюкзаком, и повалили Меды уже обоих. Близнецы прицепились друг к другу чуть ли не зубами, и в палату санитары несли не одного мальчика, а двоих, да ещё и с рюкзаком.
Медсестра в палате Хромого не нашла ничего лучше, чем всплеснуть руками и запричитать:
– Спрятать у себя беглеца! Никогда бы не подумала, что ты на такое способен! И главное – зачем? Неужели о тебе здесь плохо заботятся? Или тебе скучно, заняться нечем?..
А он лежал на кровати и чуть не плакал от обиды за Беса. У него ведь почти получилось! Он добежал до Белой Двери, ещё бы чуть-чуть и... Спрятался бы где-нибудь, переждал. Они бы ему еду носили, в карты бы играли.
Днём снова пришёл врач, тот самый, который вчера привёл Арши. Осмотрел ссадины, перевязал палец, сел на край кровати и спросил полушутя:
– Значит, укрываем преступников?
Хромой поднял на него голову:
– Бес не преступник! Ему просто без брата плохо.
Врач кивнул:
– Конечно. Именно поэтому он исписал стены с своей палате лозунгами.
Хромой вспомнил о вчерашней просьбе Левого. Он не был уверен, что ему разрешат перебраться в их палату, но всё равно спросил:
– А можно мне к ним переехать?

Категория: Страшные рассказы

 

Добавление комментария

Имя:   (только буквы-цифры)
Комментарий:
Введите код: