Страшные истории и мистические истории

Прием должен был состояться, а я должен был на нем присутствовать. Такие события происходили в моей жизни регулярно. Моя работа нравилась мне – журналистика привлекала меня с тех пор, как я обнаружил в ящике стола своего брата затертый до дыр номер «Плэйбоя». Сам журнал меня не особо впечатлил, но вот статья, посвященная выращиванию огурцов, чем-то зацепила. Брат сильно меня тогда отделал – он не любил, когда я рылся в его вещах. Я ревел белугой, правда, ничуть не раскаивался.
С того дня я начал писать собственные статьи. Поначалу у меня получалось дурно, даже отвратительно, но постепенно я начал разбираться, что к чему. Я видел и практическую пользу своего увлечения: из раза в раз мои сочинения зачитывали перед классом, учитель хвалил меня, а одноклассники уважали. Разумеется, я пошел в «Высшую школу журналистики». И вот сейчас я – один из десятков перспективных молодых работников престижного журнала, который вот-вот должен был отправиться на чертов прием после практически бессонной ночи. Упаси вас Бог назвать журналистов «трутнями» - едва ли мы работаем меньше, чем простой трудяга на руднике. Попробовал бы «трудяга» написать статейку, которая разойдется трехмиллионным тиражом!
Мне оставалось совсем ничего времени на сборы. В полдесятого вечера я уже должен был быть на Тарчинской улице. Голова шла кругом, названия станций метро путались, носки оказывались кожаными перчатками, а черные штиблеты – резиновыми полусапожками.

Певец с оторванными ушами - это страшная сказка из Японии о певце, которого однажды пригласили попеть в одно таинственное место. Певец и не подозревал, что кажется в смертельной опасности.

Случилось это в старину, в далекую старину, много веков тому назад. В селении Акамагасэки был храм Амида, где молились за упокой всех погибших из рода Тайра. Настоятель этого храма очень любил слушать одного слепого певца по имени Хоити. Нищий Хоити бродил по окрестным деревням и под звуки цитры пел о падении и гибели могучего рода Тайра, о великих битвах прошлого.

Настоятель приютил Хоити у себя в храме и стал заботиться о нем.

Где-то в США. Май 1830. Пора садить будущий урожай! Пора приводить грабли и лопаты в рабочий режим. С детства я работал на кукурузных полях вместе со своими родителями, и ничего больше не доставляло мне такого удовольствия. Свежий воздух, солнце, труд. От этого зависело, будем ли мы голодны или же обеспечены всем необходимым. Так же я помогал садить капусту, картошку, томаты и прочие овощи. Но именно работа на кукурузном поле мне нравилась больше всего, и одновременно пугала! Меня всегда завораживали размеры кукурузных полей. Моя мама часто рассказывала мне истории о призраках, которые блуждали по кукурузе, и поэтому я, порой, побаивался идти туда. Но с другой стороны меня это притягивало. Словно, бросало вызов! Конечно, я давно вырос и не верю в эти байки, но меня до сих пор завораживают кукурузные поля и их размеры.

Всё ещё май 1830 года. Поле подготовлено, пора садить! Нужно взять большой мешок семян и перетащить его к полю. Всё сам делаю, так как живу один. Одному мне даже интереснее работать. Никто не мешает! Только я, солнце, ветер и поле! Хотя лишние руки не помешали бы.

Боб Дринкинс поспорил на сто золотых монет с моряком, что проведёт в одиночестве ночь в его квартире. Слухами полнится земля, и местные жители поговаривали, что в доме у морячка – нечисто. Сам моряк поначалу не придавал значения тому, что говорят люди, мол, это всё бабьи сплетни и за много лет ничего сверхъестественного не замечал. Спал штурман крепко, особенно после выпитого стакана старой-доброй текиллы. Правда, мерещилось ему иногда во сне, что кто-то громко и отвратительно смеётся, совсем рядом... словно из другой комнаты. Но не придавал бравый моряк этому особого значения. Стены в квартире хрупкие, а когда соседи разгуляются и устроят сабантуй, так чего удивляться, что кто-то там гогочет, будто под самым носом сквозь стенку, невзирая на тёмное время суток. Так и жил моряк, страха не ведая, но однажды произошёл случай, который и его слегка ввёл в состояние душевного потрясения.

Пробудился морячок однажды глубокой ночью и устремился в ванную. Только свет включил, да так и замер на месте, как деревянный и побледнел, словно покойник. А уж бывалого морячка испугать со всеми его подвигами за широкой спиной мало кому удавалось. Видит он в зеркале странное существо. Вроде бы – человек, да только такой страшный и уродливый, что и назвать его по-людски язык не поворачивается. Всё лицо в шрамах, рубцах и язвах, кровью обагрено, а там, где крови нет – кожа белая, словно мука, и зубы гнилые вперёд выставлены как бы напоказ – на, мол, полюбуйся на меня. Моряк опешил и подумал тогда, что вот это оно и смеялось по ночам смехом зловещим, как дошло до него, что смех этот был совсем не весёлый, не как пьяницы на празднике весельем заливаются, а такой, будто торжествует над чужими страданиями проклятое пугало. Но вскоре исчезло видение... Ушёл призрак куда-то, отдалился, будто в глубину зеркала.

Вам интересно, почему в последнее время я стала бледна, словно сгнивший в могиле мертвец?.. Интересно, почему мои круги под глазами с каждым разом пугающе увеличиваются?.. Я расскажу вам... Расскажу о том, как прихожу в ужас от любой темной комнаты... Расскажу вам как, каждый раз глядя в зеркало, с грустью убеждаюсь в прибавлении седых волосков на своей голове... Вы можете назвать меня сумасшедшей. Пожалуйста. Но я не могу избавиться от того страха, что преследует меня вот уже несколько лет...

Это случилось около 30 лет назад. Тогда я была энергичной 15-летней сорвиголовой, жившей в скромной деревне, которую сейчас вряд ли можно найти. Я не знаю, живут ли в ней до сих пор. Возможно, ее даже уже стерли со всех карт...

Тогда у меня не было иного хобби, кроме как лихорадочно вставать спозаранку и работать в огороде или в доме, не имея ни одной свободной минутки. Но мои трудовые будни всегда сглаживали мои веселые подруги: Настя Петрова (мы называли ее Настена), Маша Зорина (Маруська) и Ира Гурвина (Ирен). Со своими подругами я могла по-настоящему расслабиться. Это была настоящая идиллия - прогулки по протоптанным дорогам деревни, наши долгие беседы и мечты о будущем...

Жил давненько в нашей деревне мужик. Все звали его Макар Иваныч. Внешностью ничем не примечательный, обыкновенный северянин. Электриком работал, но это не так важно. В деревне поговаривали, будто он с нечистой силой знается. Колдовством грешит. Я слухи, сплетни серьёзно никогда не воспринимаю. Людям в деревне мало веселья, вот они и развлекаются. Но случилось так, что по осени умер Макар Иваныч. Горевала, наверно, только жена его. Остальные сочувствовали, а мне он хоть и земляк был, но чужой человек, поэтому его смерть меня не особо тронула.

Возвращалась я с фермы домой, поздновато, часу в десятом. У нас корова тогда заболела. Осенью темнает рано, до дома шесть километров, да еще небо затянуло. А потом вообще ливень пошёл. Я решила забежать под какую-нибудь крышу, чтоб переждать непогоду. Поблизости наша церковь оказалась. Дернула за дверь - открыто. Ну и зашла. А там пусто, только гроб с Макаром Иванычем стоял в полумраке тающих свечей. Я взяла новую свечу из коробки и поставила за упокой, раз уж случай с покойником свёл. Специально не зашла бы. Стояла в тишине перед святыми образами, только дождь барабанил снаружи.

С чего-то захотелось мне к покойному подойти. Просто посмотреть. Странное какое-то любопытство. Глянула на бледное лицо и о чем-то своем задумалась. И вдруг он сел. Я человек крепкий и склонный больше к рациональным объяснениям реальности, поэтому в первую очередь подумала, что жив Макар Иваныч, ошибка какая-то вышла. Хотела было помочь ему да людей позвать, но когда увидела его глаза... Они принадлежали кому угодно, только не живому человеку. Белесые, стеклянные с еле заметными точками вместо зрачков. Я испугалась, но не могла оторваться.

Сумерки окутали мой домик,
Над склепами повесилась луна,
За окном шакалы злые бродят,
Пропасть ужаса, без края или дна.

И живу как зверь я одиноко,
В доме, что построен на костях,
Шнапс глотаю и гляжу из окон,
Мертвых уже видел я в гостях.

Тихо дверь незапертая скрипнет,
Кто-то без стеснения войдет,
И меня увидев, дико крикнет:
- Что трясешься, жалкий идиот?!

Это его ночь,
Убирайтесь прочь!
Пришёл вам всем конец!
Пришёл живой мертвец!

Бегите, глупцы,
Спасайте свои хвосты!
Отныне вы гонцы
Смерти вестники!
Он войдет в каждый дом.
Найдёт, чем поживиться в нём!
Выпьет весь ваш ром!
Отымеет ваших жён!

Как-то раз я с подругой шла из школы домой, но ввиду того, что продленка нас надолго задержала, автобус вечером пришлось бы долго ждать, мы пошли коротким путем через кладбище. Это кладбище было заброшенным, на нем давно уже никого не хоронили. Мы шли, по дороге с интересом смотря на фотки давно умерших, здесь были и надгробья, и с деревянными крестами, и пятиконечными звездочками, с облупившесю красной краской. Было тихо, только вороны сидя на деревьях оглашали округу своим карканьем.

Как вдруг у одной могилы мы увидели нечто белое, оно неясным силуэтом тихонько двигалось, как будто подгоняемое ветром. Мы остановились и решили узнать, что это такое. Оно видно нас заметило и издала ужасный пронзительный вопль, от которой распугал ворон и обратил их в паническое бегство.

Мы испугаться не успели. Уже вблизи мы увидели как это нечто светится в темноте и ее облик похож на оскаленный череп, и этот призрачная голова движется на нас.

Мне тогда было 16 лет, когда со мной случилась эта история. В свои 16 мне удалось заработать пневмонию. И я попала в больницу. Там я оказалась в палате с тремя девочками моего возраста и одной постарше. Я обрадовалась, так как думала, что буду убивать каникулы с какими-то бабками.

Мы сразу подружились и, к счастью, у них оказались интересные звери. Знаю, знаю. Вы скажете, что с кошками нельзя в больницу, но им сделали исключение. Одна принесла черепашку, вторая принесла ящерку, третья - щеночка. Все они были в коробках, кроме щенка. Он был в сумке, там стояла вода, еда и была подстилка.

Ночь. 3:00. Я проснулась от того, что стучали в окно. Я подошла и отдернула шторки. Я увидела, что там никого нет. Попыталась снова заснуть, но не получилось - мой сон прервал крик снизу. Я одела тапочки и начала спускаться вниз. Я увидела, как ползёт весь синий мужчина, изо рта кровь, нет ног, и за ним кровь прям рекой льётся. Слюнявый рот открывается, пахнет гнилой плотью. И он ползёт прямо на ребёнка. Я побежала к нему, взяла малыша на руки и побежала. Когда я вернулась, мужчины уже не было.