Страшные истории и мистические истории

Все, что я помню, так это мою окровавленную голову, катящуюся по земле прямо в лужу. И жуткий смех. В последний миг я увидел, как показались из облака тумана его огромные сапоги, выкованные из железа. И окровавленный меч, который секунду спустя и отрубил мою несчастную голову.
Да, так не погибают герои фэнтези-романов, скажите вы. И вы окажитесь совершенно правы. Знаете, почему?
Потому что я не герой.
Я не герой с большой или маленькой буквы.
И...

- Эй, ты, рассказчик, хватит трындеть, ты отвлекаешь меня! - заорала ведьма, ударив по котлу, мешая в нем какое-то странное варево.
На столе восседает моя голова, без тела и я вращаю дико глазами, понимая, что ведьма...
- Итак, на чем мы там остановились? - ведьма повернулась ко мне и подошла ближе. - Послушай, как тебя там, твоя история никому не интересна. Всем на нее наплевать. А вот на меня - прекрасную фею, чудесную и прекрасную, не все равно. Знаешь почему? Потому что я просто чудесная-расчудесная.

На кухне царил полумрак. Лариса стояла возле плиты и что-то активно мешала в большом чугунном котле. Вскоре она взяла пару длинных белых перьев, горстку сероватого песка — праха и добавила все это в своё, уже бурлящее, варево. Немного помешав ингредиенты, ведьма извлекла из передника свернутый платок. Она раскрыла его и аккуратно взяла оттуда две пряди волос. Одна золотистая, вторая цвета вороного крыла. Добавив волосы в котел, ведьма опустилась на табуретку и стала ждать. Через некоторое время она ухмыльнулась и вытянула руку вперёд. В тот же миг котел поднялся воздух и левитировал на задний двор двухэтажного дома, где жила Лариса. Довольная собой, ведьма последовала вслед за своим зельем.

Трава, цветы, деревья, гнило абсолютно все, что росло рядом с домом колдуньи. Звери и люди избегали появляться возле этого места, правда до одного случая. В деревне «Вечерняя» захворал домашний скот и все, наивно, обвинили в этом Ларису. Тогда не стало ей житья спокойного. Никто не верил в то, что непричастна она. Злость на людскую глупость полностью завладела разумом ведьмы, а душа её требовала возмездие.

Сердце бешено стучало в груди, словно хотело из неё выпрыгнуть. В глазах Ларины рябило от быстрого бега, дыхание сбилось, приходилось глотать воздух рывками, откашливаясь и задыхаясь. Ноги были в царапинах, с правого колена была содрана кожа и кровь текла небольшим потоком, оставляя красные дорожки. Белые кроссовки были уже стоптаны и тоже в кровавых пятнах, которые уже немного подсохли.
Но на боль ей сейчас было плевать, главное сейчас было спастись от погони, которая шла за ней попятам и не хотела отставать, около часа. С каждой минутой этого забега шансов у девушки оставалось всё меньше. И она это знала. Куда ей бежать от ведьмака и двоих оборотней?! "Дожилась ты, Лари, до того, что своих же на тебя натравили, как графских гончих на зайца!" - думала ведьма, а по щекам текли холодные слёзы, которые никак не могли помочь ей в этой беде.

Спустя буквально пять секунд, как я закрыла глаза и буквально утонула в глубине сна, я открыла глаза уже в нём самом. Точнее, в незнакомом мне месте, как сражу определила я.
Стояла я на небольшой полянке, травы, на которой не было видно из-за того, что почти всюду росли мухоморы, заполняя собой почти всё ровное пространство на поляне. По её границам густым частоколом стояли вековые ели, верхушки, которых, как казалось, касались самого неба. И луна, которая была красноватая, как в каком фильме про всемирную катастрофу, светила обычным бледным сиянием.
Только вот было чувство, что это просто декорации в театре, ничего более. Просто очень реальные, что подвоха почти не видно. Воздух свеж, пахнет хвоей, но недостаточно. Сейчас попытаюсь объяснить, поскольку вы можете меня не понять. Это как только вынятое с жаркой духовки печенье. Оно вкусно пахнет и на вкус тоже чудесно, но у каждой печенюшки не хватает маленького кусочка, немного сахара и она не так сильно пахнет. Вот в чём разница.
Даже уханье совы в ночной тишине леса казалось приглушенным и фальшивым.

Я на цыпочках вышла из комнаты, чтобы не разбудить сладко спящую на диване Инну, дочь маминой сестры. Которую великодушно сплавили мне на лето. Да я сама сейчас не дома, в Марьяновке.
Бабушке понадобилось съездить в санаторий, на месяц-два, оздоровиться. Вот она и оставила своё "хозяйство" и дом на меня. Да хозяйства - коза и три кота. А мама, чтобы мне уж жизнь совсем мёдом не казалась, уговорила свою сестру отправить Инну ко мне, в село, чтобы "мне скучно не было".
Я даже понимаю, почему. Это не ребёнок, сущее бедствие. То котов загонит на старую грушу (притом на самую верхушку) или ещё что учудит. Но как только я отремонтировала свой планшет и отдала ей на забаву - стала тише воды, ниже травы. Хоть к сердцу прижимай. Играет себе там в онлайн игры, не мотает мои нервы. Тишь да гладь.
Только сейчас она стала мне помехой.

Пой же, ведьма, ведьма пляши!
Только раз в году дан тебе этот день.
Ты господством своим насладиться спеши,
Пока солнце затмила лунная тень.

Пусть волос твоих не коснется рассвет,
А лишь тихая водная гладь.
Для тебя - этой ночью - убийственен свет,
Тебе милее тьмы благодать.

Так пой же веселее, ведьма, громче!
Пусть голос твой дивный звенит.
А люди боятся пусть молча,
Тебе лишь шум ветра вторит.

Да как ты смеешь говорить о боли,
Коли не чувствовал, как плоть горит,
Губа закушена так сильно, аж до крови,
А мерзкий люд огонь боготворит.

Не слышал ты: толпа орет, ликует,
Как радостна им ведьмы черной казнь!
Она, считай, что на костях пирует,
Противно... Грязно... Все равно, пускай!

Народ так глуп, а правосудье – слепо,
Какая разница – что свадьба, что пожар?
Сжигают уж в который раз, нелепо...
Им не понять – не обращусь я пар.

Жил он в детстве в таёжной деревне. Вокруг - один лес, до ближайшего города - 200 км. Воспитывала его мать, отец на войне пропал. Была в деревне одна бабка, такая древняя, что, говорят, ещё царя застала. Дом у неё был на самой окраине деревни, почти в лесу. Много про неё разного говорили. И то, что ещё девкой она приворожила к себе гадючьим заговором пятерых парней, да так их извела, что они сгорели сами по себе - не осталось ни кожи, ни костей, прах один. И то, что ночью у её дома видели всяких существ. Бывало, покажется из темноты свиная харя на паучьих лапках и уползёт обратно в лес. Бывало, стая каких-то маленьких волчат, размером с крыс, безглазые и на длинных тонких ножках, шныряли вокруг её домика. Иногда по ночам дед с матерью слышали, как в сарае что-то скребётся. Дед однажды сходил проверить и пальнул из старого отцовского ружья по тому, что копошилось в сарае.

Наутро многих свиней они нашли мёртвыми, лежащими в своей крови и кишках, а посреди тушек лежала дохлая тварь, которую описать было трудно. Тело у неё было кошачье, около метра в длину, но резко переходящее в покрытую хитином заднюю часть, напоминавшее тело медведки или крота. Хвост у твари был длинный, покрытый тем же хитином и заканчивался как у стрекоз. "Кошачья" же часть была сгорбленной, с двумя парами передних лап, которые оканчивались тёмными и острыми, как у богомола, крючьями. Голова у твари была человеческая, белая, безносая, с сотней мелких острых зубов во рту. Труп показали местному егерю, а тот, видимо, позвонил куда нужно. Приехали на военном грузовике какие-то люди в форме и труп этот увезли.

Начинается эта история с обычного мартовского дня. В такие дни как этот, уже чувствуется, что весна вступает в свои права, но они ещё по-зимнему холодные и промозглые. В палисадниках и скверах уже просыпаются от зимней спячки деревья и кустарники, а подтаявший и сошедший снег обнажил редкую и слабую, но зеленую травку. Пришёл март с весенними и неповторимыми утренними трелями синичек, и редкими солнечными днями - когда так тянет на улицу, но холодный ветер, как правило, уже через полчаса загоняет тебя домой. Именно в такой день я и мой друг Петька, прибежав после школы ко мне домой, и, забросив школьные сумки с домашним заданием до вечера - обсуждали очень интересную тему...
Выходя утром из дома в школу, я столкнулся у подъезда с двумя соседками, они так увлечённо сплетничали о чём-то, что не обратили на меня никакого внимания. Я как воспитанный ребёнок поздоровался и уже почти прошёл мимо, но тут услышал, о чем они говорили:
- А ведь по ней и не скажешь, что ведьма, взглянешь - ну чистый одуван! Я всего лишь ей в долг не дала, говорю - по воскресеньям в долг не дают, денег не будет! А она мне: "Скоро у тебя и так денег не будет, сама будешь по людям ходить, в долг просить".

По щеке потекла струйка крови. Она оставляла за собой алую полоску, та вскоре сворачивалась и превращалась в бордовый след. Инквизитор отвернулся от меня, уставился в центр города Средневековой Европы.
- Ведьма, - проговаривал он сквозь зубы. - Точно ведьма. Какого черта ты не признаешься? - выкрикнул Альберт.
Мужчина схватил прут и ударил меня по спине. Белая грязная рубаха, которая заменяла мне платье уже несколько дней, с треском порвалась. На чумазой спине образовалась свежая царапина. Руки и ноги, крепко связанные веревкой, стерлись, появились мозоли. Они быстро лопались, и от них сохранялись лишь неприятные лужицы.
- Ошибаешься, - мой голос звучал хрипло, пытки водой дали о себе знать. - ты ведь молодой, жена, дети... Не рискуй убивать невинного человека. Духи моего рода отомстят... - Я закашлялась, проклиная, влитый мне в горло кипяток.
- Не ври, наглая ведьма! - снова прокричал инквизитор. - Ложь, глупая ложь! Все показывает, что ты колдунья!
"Какой догадливый" - подумала я.