- Я не надену эту одежду! – Анна сорвалась на крик. – Вы не посмеете!
Женщины окружили девушку. Кто-то достал бритву.
- Не наденешь, дитя мое? – Голос матушки Евгении звучал мягко, вкрадчиво, в руках женщина держала темное монашеское платье. – Подумай хорошенько.
Анна стояла на коленях. Каменный пол леденил ее ноги. Лицо опухло от слез, длинные пышные волосы цвета мориона неряшливо рассыпались по плечам:
- Нет, не надену! Не надену! Не надену...
Истошные вопли постепенно перешли в тихий всхлип. Плечи девушки вздрагивали. Слезы катились по бледным щекам и падали на обнаженную грудь.
- Покайся, дитя мое, - заорала матушка Евгения, хватая Анну за волосы, - Покайся перед Богом! Проси прощения за свои дурные помыслы, за свою греховную жизнь, за, - она наотмашь ударила девушку по лицу, - за гордыню и неповиновение!
Матушка кивнула одной из монахинь, и та передала ей бритву. Сухие твердые пальцы двигались быстро, работа была им отлично знакома. Анна вновь зарыдала. Она подняла руки, пытаясь защитить волосы, но матушка была неумолима. Бритва скользнула на руку девушки, и та завизжала. Из глубокого пореза заструилась теплая багровая кровь.
Женщины окружили девушку. Кто-то достал бритву.
- Не наденешь, дитя мое? – Голос матушки Евгении звучал мягко, вкрадчиво, в руках женщина держала темное монашеское платье. – Подумай хорошенько.
Анна стояла на коленях. Каменный пол леденил ее ноги. Лицо опухло от слез, длинные пышные волосы цвета мориона неряшливо рассыпались по плечам:
- Нет, не надену! Не надену! Не надену...
Истошные вопли постепенно перешли в тихий всхлип. Плечи девушки вздрагивали. Слезы катились по бледным щекам и падали на обнаженную грудь.
- Покайся, дитя мое, - заорала матушка Евгения, хватая Анну за волосы, - Покайся перед Богом! Проси прощения за свои дурные помыслы, за свою греховную жизнь, за, - она наотмашь ударила девушку по лицу, - за гордыню и неповиновение!
Матушка кивнула одной из монахинь, и та передала ей бритву. Сухие твердые пальцы двигались быстро, работа была им отлично знакома. Анна вновь зарыдала. Она подняла руки, пытаясь защитить волосы, но матушка была неумолима. Бритва скользнула на руку девушки, и та завизжала. Из глубокого пореза заструилась теплая багровая кровь.